– Хотел сказать тебе, что мне очень жаль… эта вся история с Джонатаном, – заговорил я. – Когда я увидел вас тогда на вокзале, то подумал, что вы отлично смотритесь вместе.
– Джонатан. – На пару секунд взгляд Анны стал пустым и прозрачным. – Он был хорошим мальчиком… пока с ним не случилось плохое .
– А… что с ним случилось? – спросил я осторожно.
– Это не имеет значения. Но мне было хорошо с ним.
– Уверен: лучше, чем со мной.
Эти слова сорвались с моего языка до того, как я вообще успел подумать об ответе. Анна подняла голову и посмотрела на меня.
– С чего ты так решил?
– Обычно люди в здравом уме не меняют хорошее на плохое. Или я неправ?
– Ты, как всегда, глуп и импульсивен. Хочется верить, что ты когда-нибудь повзрослеешь.
Анна встала, подошла к моему креслу и, обойдя его, остановилась у меня за спиной.
– Мы тогда оба были виноваты, – сказала она. – Если бы хотя бы один из нас был чуть гибче, мы бы не расстались. Мы бы всегда были вместе, Эдуард, понимаешь? Ты знаешь, что такое «всегда »?
– Тебе лучше знать.
– Всегда – это вечность , – продолжила Анна, будто не услышав моих последних слов. – И я бы не позволила, чтобы с тобой случилось что-то плохое … как это произошло с Джонатаном. Но он сам виноват! Вы все так нетерпеливы, торопитесь! Куда торопиться, если вам обещают вечность?
– А ты уверена, что Джонатан хотел вечность?
Она наклонилась к моему уху.
– Все смертные хотят вечность. Что вы успеваете сделать за те семьдесят лет, которые вам отмерил этот ваш Творец? Набрать лишние килограммы? Постареть? Заработать деньги и пропить их? Вы живете для других, боитесь, как бы о вас не подумали плохого, как бы не испортить свою репутацию. Когда у тебя есть вечность, ты можешь жить для себя. Вечно жить для себя. Делать то, что ты хочешь. Вечная молодость. Возможность не тратить время на еду и сон. Вечная любовь.
– И вечный приговор убивать других для того, чтобы жить.
– Люди постоянно кого-то убивают. Войны, эпидемии, грабежи, революции. А что они получают взамен? Удовлетворяют свое тщеславие? Кому поможет, что твое имя войдет в историю? Вот жить вечно и видеть, как творят историю – это другой разговор.
– Если так, я предпочитаю прожить семьдесят лет и умереть, но знать, что моя совесть чиста.
Анна снова выпрямилась.
– Умереть спокойно, – передразнила она. – Совесть ! Ваши рамки так узки. Для того чтобы умереть спокойно, нужно узнать жизнь. И узнать ее невозможно, пока вы трясетесь за сохранность собственного зада, боитесь заболеть, порезаться, сломать себе ногу или истечь кровью. А мы, – она положила руки мне на плечи, – в семьдесят только начинаем жить. Мы можем делать все, что хотим, так как наши возможности практически не ограничены. Человек планирует, мечтает, ставит цели, но он не успеет сделать все, что хочет. А мы успеваем, Эдуард. И, что немаловажно, мы можем сделать счастливыми тех, кто находится рядом с нами. Мы не плачем на похоронах мужа, не приходим на могилу жены и не проклинаем Бога за то, что Он уготовил нам тяжелую судьбу. Мы сами творим судьбу, у нас нет законов, и только Великая Тьма знает, когда мы уйдем из этого мира. – Анна сделала паузу. – Я люблю тебя, Эдуард. Такие существа, как я, не бросаются подобными фразами, в отличие от смертных. Мы знаем, что это значит. Ведь ты любишь меня? Я знаю, что любишь.
– Да, но…
– Если ты любишь меня, пойдем со мной. Первое время тебе будет страшно, вероятно, ты будешь скучать по прошлой жизни, но это пройдет. Точно так же, как было со мной. Я не брошу тебя, не отпущу. Нам ведь было хорошо вместе, правда? Если ты согласишься пойти со мной, то нам будет хорошо всегда . До того момента, пока Великая Тьма не решит нас разлучить.
(2)
Я очнулся от того, что меня ударили по лицу. Это был не такой уж чтобы сильный удар, но туман в голове рассеялся. Я приподнялся на локтях, оглядываясь и пытаясь определить, где нахожусь. Как ни странно, я лежал в своей кровати.
– Просыпайся , – обратился ко мне смутно знакомый голос. – Ты спишь слишком долго даже для смертного.
Я потряс головой, прогоняя остатки сна.
– Можно было бы разбудить меня повежливее – в аптечке есть нашатырный спирт. – Тут я замолчал: до меня начал доходить смысл последней фразы. – В смысле – даже для смертного?
– В прямом смысле. Или ты перестал быть смертным, а я пропустила это важное событие?
Сидевшая на кровати женщина протянула руку, включила ночник, и я узнал в ней Еву. Точнее, Дану. А еще точнее – я и понятия не имел, как оказался в своей кровати, как она вошла в дом, и что произошло. Опыт общения со сверхъестественными существами у меня был небольшой, но одно я уяснил точно: лучше не злить их и задавать поменьше вопросов, они все расскажут сами. Или не все, но то, что сочтут нужным рассказать.
– Дана, – кивнула она мне и улыбнулась. – Не перевариваю имя «Ева», оно напоминает мне о той сучке, которая возомнила, что может занять место Прародительницы в Раю.
– Дана, – закивал я в ответ. Черт, я и забыл, что они умеют читать мысли. – Может, ты хочешь чаю, кофе? Или коньяка?
Она покачала головой.
– Лучше дай-ка посмотреть на твои боевые раны. – С этими словами она наклонилась к моей шее и несколько секунд внимательно изучала что-то, после чего прикоснулась пальцем к коже. – Ну и ну, парень. Она тебя укусила.
– Укусила ?! – ужаснулся я. – Меня никто не кусал!
– Незнакомцы хорошо умеют заговаривать зубы. Посмотри сам, если не веришь.
Дана взяла свою сумочку, достала оттуда крошечное зеркало и отдала мне. Я оглядел свою шею и обнаружил две аккуратные красные точки.
– Видел? – спросила она. – Такое украшение оставляют после себя вампиры, когда они кем-то кормятся .
– И… что теперь? Я превращусь в вампира?
– Ты что, не смотришь сериалы про вампиров? Для того чтобы ты превратился в одного из них, твой создатель сначала должен выпить твоей крови, потом ты должен выпить его крови, а потом вы должны провести в обнимку в могиле целые сутки.
– Даже если бы и смотрел, то… честно признаться, я думал, что вампиров не бывает…
Дана скрестила руки на груди.
– Не бывает ? – переспросила она. – То есть, ты считаешь, что нашего с Винсентом создателя не было? И что мы с Винсентом – плод твоего воображения?
– Я был бы рад, если бы все объяснялось именно так. Но ведь вы не вампиры.
– С точки зрения классификации темных существ – нет. Мы выше вампиров. Но с точки зрения нашего происхождения и нашего образа жизни нас можно считать вампирами. Во-первых, мы все когда-то были обращены. Во-вторых, самые старшим из нас – таким, как я, например – иногда требуется кровь, иначе мы заболеваем, впадаем в депрессию и умираем.
Я инстинктивно натянул на себя одеяло, закрывая шею.
– Не волнуйся, я сыта, – успокоила меня Дана. – А если бы не была сыта, то воспользовалась бы твоей беспомощностью и не стала бы травмировать твою расшатавшуюся психику.
– А Винсент… он тоже пьет человеческую кровь?
– Он моложе меня, это другое поколение. Им не требуется человеческая кровь для того, чтобы существовать. Он ее даже не пробовал – она не представляет для него интереса. Ты ведь не будешь пить невкусную воду, если у тебя есть свежевыжатый апельсиновый сок?
Дана достала из сумочки портсигар и, открыв его, извлекла тонкую сигарету.
– Ну, что мы будем делать, мальчик? – спросила она. – Если бы я не подоспела вовремя и не забрала бы тебя оттуда, твоя Анна за сутки сделала бы то, чего уже нельзя исправить.
– А как ты меня оттуда забрала?
Она самодовольно улыбнулась.
– У женщины должны быть свои секреты. Так что? Есть идеи касательно того, как мы избавимся от твоего надоедливого друга Винсента?