Анна Томенчук - Бессонница

– Быть такого не может.

Дана перевернулась на спину и прикрыла глаза.

– Есть много темных существ, которые выглядят как люди, но таковыми не являются. Вполне может статься, что мы и не знаем о таких. Меня послали присмотреть за тобой и убедиться, что ты не делаешь глупостей . А заодно и за Эдуардом.

– Тогда какого черта ты бросила его под поезд?

– Его необходимо уберечь от Незнакомки любой ценой. Кроме того, я была уверена, что ты найдешь его, вернешь с того света и спасешь. Иногда ты бываешь предсказуем.

– А зачем ты устроила этот концерт в доме Эдуарда?

Дана зевнула.

– Так много вопросов, Винсент. Я хочу поспать. Езжай к своему Амиру, потом расскажешь, что узнал. Я и так попала в переплет – хочется верить, что в этом лабиринте мы будем блуждать недолго.

(3)

В Праге я бывал часто, и поэтому мы с Лореной не заплутали в узких улочках – дом Амира и Таис был найден буквально минут за двадцать. На вопрос «где ты был прошлой ночью» я предпочел ответить уклончивым «у меня были дела», но она не поверила: не до конца зажившие ранки от укусов на шее говорили не в мою пользу. Лорена понимала, что я позволил бы проделать с собой такое только существу, равному мне по статусу, а остальное додумала сама. Поэтому всю дорогу до дома Амира она хранила молчание, а я не торопился его нарушать, зная, что рано или поздно она заговорит.

Дворецкий пропустил нас в квартиру и удалился, забрав наши вещи. Когда-то Судьям предоставляли чуть ли не дворцы, которые были призваны подчеркивать их высокий статус, и теперешняя обитель Амира явно проигрывала роскошному парижскому особняку, в котором он жил сто лет назад. В начале двадцатого века Темный Совет решил провести небольшую реформу: часть Судей сняли с должностей, заменив их более молодыми, а остальную часть распределили по другим городам. Амиру досталась мрачноватая готическая Прага.

Впрочем, не могу сказать, что он расстроился по этому поводу. Атмосфера Парижа, который никогда не был спокойным городом, в начале двадцатого века стала невыносимой. Амир редко обращался к кому-то из Великих с просьбами и еще реже выражал недовольство своими обязанностями или условиями проживания, но за пару лет до переезда в Прагу он регулярно просил своего покровителя Авраама «сделать что-нибудь, пока он не сошел с ума». Когда его просьба была удовлетворена, он вздохнул свободно, и в перерывах между работой (работы у него прибавилось, но это его устраивало) занимался тем, что полюбил еще в детстве: изготовлением кукол из китайского фарфора.

Гость имел возможность ознакомиться с творениями хозяина уже в гостиной: кукол можно было увидеть повсюду. Они сидели на каминной полке, на подоконниках, стояли на невысоких столиках в углах. Одна из них – итальянский Пьеро, марионетка – сидела в кресле у окна, печально склонив голову на бок.

– Какая красота! – восхитилась Лорена, изучая «коллекцию» на каминной полке. – Откуда они?

– Их делает Амир.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд.

– Мужчина? Делает кукол? Может, он еще и одежду им шьет?

– Да. И, как видишь, шьет неплохо.

Лорена взяла одну из кукол, рыжеволосую барышню в пышном зеленом платье.

– Ну и ну, – сказала она. – Ты рисуешь, Амир делает кукол. А чем занимается Дана? Может, валяет игрушки из войлока?

– Нет, – улыбнулся я. – Это другое поколение. У них была другая жизнь, и воспитывали их иначе. Да и времена тогда были совсем другие.

Лорена вернула куклу на место.

– Вы хотя бы не ведете себя как разъяренные альфа-самки-истерички, когда хотите есть.

– Ты должна понять ее, Лорена. Такого детства, какое было у Даны, не пожелаешь никому.

– И что же произошло в ее детстве? Умерли все люди, и было нечего есть?

– Я уже рассказывал тебе про Реформу. Раньше каратели были вампирами, но потом Темный Совет решил заменить их существами, которые наполовину вампиры, а наполовину люди. В тот период многих вампиров истребили, оставили только самых сильных и древних. Дана была одним из первых существ нашего типа. У нее было много братьев и сестер, но оставшиеся вампиры восприняли в штыки известие о том, что с ними будет работать, давай скажем прямо, их еда . Их не волновал тот факт, что нас обращают, как и их, и что природа наша почти идентична. Они устроили настоящую бойню – убивали молодых карателей сотнями. В результате от всех ровесников Даны осталось меньше трети, а она несколько сотен лет не могла спать спокойно, и каждый день перед ней стоял выбор – либо убить, либо быть убитой. Она отвоевала свое право на жизнь, и именно поэтому пользовалась большим уважением.

Лорена села в кресло, взяв на руки Пьеро.

– Почему из всех она выбрала именно тебя?

– Давно, еще до своего обращения, Дана играла с детьми, которым в скором времени тоже предстояло превратиться в таких существ, как мы. Взрослые плохо присматривали за ними, и дети забрели в подземный лабиринт. Они заблудились там, и только у Даны получилось найти выход. Она вернулась домой через два дня, тогда, когда все уже потеряли надежду на то, что кто-то из детей выживет. Никто не знал, как она провела в лабиринте двое суток, без еды, воды, воздуха и солнца, но наш отец решил, что это – знак судьбы, и его созданию предначертано стать могущественным существом, завоевателем. Он нарек ее двумя именами, не одним, как обычно делает создатель. Он дал ей имя Дэйна – так тайно называли богиню Персефону жрецы, и имя древнего ассирийского божества Ишкур, покровителя воинов и охотников. Последнее имя Дана использовать не могла, потому что Ишкур входил в число тех богов, которым она поклонялась – за это ее прозвали Вавилонянкой. А имя «Дэйна» она до сих пор считает священным и верит в то, что к ней так обратится только создатель. Отсюда и пошло «Дана». Но имя, данное создателем, как известно, накладывает отпечаток на характер и на судьбу. Дана выросла завоевательницей. Она с детства не знала другого пути получения желаемого. Ей покорялись все, кого она встречала на своем пути – смертные и бессмертные. После того, как она чего-то добивалась, ей становилось скучно – и она отправлялась на поиски очередной «жертвы». Так продолжалось до тех пор, пока мы не встретились.

– И что было дальше?

– Я был сосредоточен на себе. С одной стороны, Дана хотела меня добиться, с другой – чувствовала, что по силе мы почти равны. Может, и размышляла о том, что стоит покориться и тем самым добиться моего расположения. Что, в конце концов, и сделала. Со мной она вела себя не так, как с другими: иначе смотрела на меня, разговаривала вежливее, чаще уступала. А потом… ты знаешь, что было потом.

– Да. А теперь вы принялись за старое.

Я уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы ответить, но появившийся в гостиной Амир радостно зааплодировал, прерывая наш разговор.

– Если Великая Тьма не шутит со мной шутки, я на самом деле вижу тебя в своем доме, Винсент? Мы видимся раз в век – лучше, чем ничего.

– Ты знаешь, что обычно меня к тебе приводят проблемы, так что, может, это и к лучшему.

– Это уж точно. Таис, пойдем к нам! У нас такие гости, а ты прячешься.

Амир остался точно таким же, каким я его запомнил во время нашей последней встречи, а вот Таис выглядела не очень хорошо. При взгляде на ее лицо можно было подумать, что она серьезно больна. Когда-то она была молодой и полной сил женщиной с веселыми голубыми глазами и копной золотых волос, а теперь, с короткой стрижкой и потухшим взглядом, выглядела совсем замученной.

– Привет, Винсент, – сказала она, и ее усталый тон только укрепил мои опасения. – Я слышала про Дану, сочувствую, это, наверное, очень тяжело.

Мы с Амиром переглянулись.

– Мне кажется, не очень вежливо заговаривать об этом с гостем в первые минуты его появления в доме, – упрекнул жену хозяин.

– Все в порядке. – Я посмотрел на Таис. – Что с тобой? Надеюсь, ты не больна?

Она покачала головой.

– Ничего страшного, пройдет. Познакомься, это Максимилиан, наш сын.