– Эдуард Мун, известный художник, сын знаменитого Самуэля Муна, тоже художника. Пишет отличные картины, иллюстрировал книгу мифов и легенд Треверберга. Попался Незнакомке, бедняга, не повезло. – Он поднес фотографию к глазам. – На первый взгляд, ничего необычного, но эти глаза… где-то я уже видел такие
– Где? – полюбопытствовала Лорена.
– Это было слишком давно, о смертная подруга Винсента. Наша память благосклонна к нам. Это было бы ужасно – помнить все, что с нами произошло за тысячи лет. – Он поднял голову и посмотрел на меня. – Самуэль Мун женат?
– Отдыхает между браками, – ответил я.
– Эдуард родился в Треверберге? Ты знаешь, кем была его мать?
Я взглянул на Лорену, и она пожала плечами.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что он не человек?
– Одно могу сказать точно, Винсент – глаза у него не человеческие. А в совпадения я не верю. Я слишком долго живу на этом свете для того, чтобы в них верить.
– Если это на самом деле так, что от него нужно Незнакомке?
– Хороший вопрос, Винсент. Для этого тебе нужно узнать, кто он такой. – Амир достал из ящика стола листок для заметок. – Узнай, кем была его мать. Как ее звали, чем она занималась, общаются ли они. Если она в городе или же не в городе, но они общаются, обязательно встреться с ней – тогда уж ты сам поймешь, кто она такая. А если они не общаются, то все равно хорошенько расспроси его. Я дам тебе адрес – эта женщина тебе поможет.
Амир написал три коротких строчки и передал мне листок.
– Бордель? – спросил я недоуменно, читая написанное. – Ты издеваешься?
– Бордель , – поморщился он. – Если это и бордель, то дорогой и изысканный, высшей пробы. Удивляюсь, как ты туда до сих пор не заглянул! – Он снова глянул на Лорену. – Можете пойти с ним. Вам там понравится.
– Спасибо, загляну обязательно, – уверила его она. – Сейчас мне хотелось бы перекусить. Давайте я помогу вам накрыть на стол.
Глава пятнадцатая
Эдуард
(1)
Если бы я знал, что меня ждет этим вечером, то, скорее всего, вообще не возвращался бы домой. Хотя сложно было даже предположить, какую чертовщину мне готовит моя судьба – после всего, что со мной произошло, я был готов к чему угодно. А поэтому спокойно вернулся с работы, потрепал Графа, выпрашивавшего еду, наполнил его миску до краев кормом из только что открытого пакета и, приготовив себе кофе, разместился за письменным столом со стопкой тетрадей: в школе начался период контрольных, и теперь свободного времени у меня было еще меньше, чем раньше.
Мне казалось, что после визита к Анне и последующих приключений я даже думать не буду о сне, но по возвращении домой уснул буквально через секунду после того, как положил голову на подушку. В ту ночь я спал глубоко и без снов, а с утра посмотрел на часы и убедился, что проспал все на свете, так как пребывал в объятиях Морфея больше двенадцати часов. Следующей ночью повторилось то же самое. А потом действие крови Даны (ничем другим я это объяснить не мог) сошло на «нет», и бессонница вернулась. Я даже почувствовал некое подобие радости – хотя бы что-то в моей жизни вернулось в свое русло.
За тетрадями я просидел не больше часа, и меня отвлекло протяжное мяуканье Графа – именно так он обычно реагировал на чье-либо приближение к двери. И через минуту я на самом деле услышал негромкий стук. Поздними гостями оказались Винсент и Дана. На последней было длинное белое платье из эластичного материала, обтягивающее фигуру так, что она вполне могла появиться вообще без одежды – эффект был бы тот же. Винсент выбрал более скромный, но не менее странный для домашнего визита наряд: новенький, с иголочки, и явно дорогой белый смокинг. Я оглядел обоих и натянуто улыбнулся.
– У нас… праздник?
Дана ответила мне ослепительной улыбкой.
– Мы едем развлекаться! Одевайся. У тебя есть десять минут. Ладно, пятнадцать. Только поторопись, а то мы уедем без тебя.
– Нам нужно решить кое-какой вопрос касательно тебя и Анны, Эдуард, – заговорил Винсент. – Мы хотим, чтобы ты поехал с нами. Это не займет больше пары часов.
Я перевел взгляд в него на Дану и только сейчас заметил, что ее волосы, которые во время прошлой встречи едва достигали талии, теперь были намного длиннее – почти до колен. Она поймала мой взгляд и одобрительно кивнула.
– Да, да. Одевайся, мальчик. Мы тебя ждем.
– Твои волосы… – Я сопроводил свои слова жестом. – Они…
– О Боже, что с ними?!
Дана влетела в прихожую и остановилась перед зеркалом.
– Ничего, просто… они стали длиннее .
– Немудрено, идиот – во мне течет кровь вампиров. Мы и ногти стрижем раз в три дня. А тот, кто придумает средство, с помощью которого мы удалим волосы с тела навечно, будет посвящен в почетные члены Ордена. – Она махнула мне рукой. – Иди, иди. Пятнадцать минут, помнишь?
(2)
Я предложил сесть за руль, но на этот раз «порше» Винсента сменился маленьким и юрким «фольксвагеном» Даны, и мне отвели место на заднем сидении. Если бы я знал, как она водит машину, то настоял бы на том, чтобы поехать на моей. Даже в пробке на центральном шоссе, там, где водитель с трудом развивал скорость больше десяти километров в час, Дана умудрялась обгонять весь «мешающий» нам транспорт, причем делала это и справа, и слева. Пару раз я с трудом удерживался от того, чтобы закрыть лицо руками и тихо помолиться богу, спасающему от автокатастроф.
– Ведь правда, я хорошо вожу машину? – спросила у меня Дана, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
– Что-то подсказывает мне, что твоему учителю по вождению это бы не понравилось, – осторожно заметил я.
– На протяжении пяти уроков этот странный тип пытался объяснить мне, почему нельзя ездить на красный свет. Знаешь, почему? Потому что я подвергаю опасности жизни пешеходов и других водителей! Скажи на милость! Если я спешу, то поеду на какой угодно свет, хоть на фиолетовый! А тот, кому взбрело в голову ехать со мной по дороге в этот момент, сам виноват. Пусть смотрит в оба. Зачем водителю глаза?
– Ну, потом ты ведь все же получила права?
Дана насмешливо фыркнула.
– Зачем мне права? Я и без них отлично вожу. Верно, Винсент? Когда-то машин не было, и мы ездили на лошадях. Скорость, ветер в лицо – и никаких правил! А теперь все стало так сложно! Знаешь, сколько машин я разбила, когда училась парковаться задним ходом?
– Уверен, что не одну, – закивал я.
– Совершенно верно. Но потом меня осенило – а зачем парковаться задним ходом, если можно парковаться по-человечески? Парковаться по-человечески , – рассмеялась она собственной шутке. – До парковки задним ходом мог додуматься только извращенный ум смертных.
Винсент отстегнул ремень безопасности (опасный маневр, принимая во внимание то, что наш водитель любит быструю езду) и повернулся ко мне.
– Ты говорил с отцом насчет твоей матери, Эдуард? Может, он вспомнил какие-то подробности?
Я пожал плечами.
– Нет. Он сказал то, что мне известно: ее звали Франсин, она работала фотомоделью, иногда танцевала в ночном клубе. Они были женаты от силы года три, как я тебе уже говорил. Через год после моего рождения зарегистрировали отношения, прожили бок о бок совсем недолго, а потом разошлись. Мама вечно ездила по командировкам, так что при желании не смогла бы меня воспитывать. Поэтому отец решил, что я останусь с ним. Больше я о ней ничего не слышал. Да и отец мало о ней рассказывал. Разве что иногда, да и то после пары рюмок коньяка и в духе «я был такой идиот, Эдуард, потерял такую женщину». Но так он говорит почти обо всех своих женщинах.
– Негусто, – резюмировала Дана. – Хотя, знаешь, я хорошо понимаю Анну – будь я Незнакомкой, я бы тоже на тебя запала. В тебе есть что-то… наше. Но, разбери меня Великая Тьма, не понимаю, что. Может, у тебя есть печать Прародительницы, как у этой смертной су… – Она посмотрела на Винсента и осеклась. – Как у Лорены, только ты нам ее не показываешь? Говорят, есть смертные, которые могут скрывать печать даже от карателей.