— Патриция сказала, что ты на вечеринке. Было скучно, что
ты вернулся раньше? — я взяла бокал с вином и отпила.
— Нет, было как всегда: выпивка и много разврата, — в
свойственной ему манере насмешки ответил он, пока уже
появившаяся Дороти налила и ему бокал. — А в нашем доме
происходит великое событие, а я отсутствую. Неправильно. Как я
мог себе позволить не встретить такую почётную гостью?
— Гарри, — рассмеялась я, — ты, как всегда, безумно мил. А
где твои кудри? Помнится, ты ими так дорожил.
— Надоели, — просто ответил он, беря в руки бокал.
— А я решила, что стареешь, ведь волосы имеют свойство
выпадать, — я желала полить его всем ядом, живущим во мне, и
моя фраза вышла очень милым подколом.
— Малышка Ливи обзавелась острым язычком? Мне стало
уже интересно, — рассмеялся мужчина с хрипотцой в голосе, а я
пожала плечами, давая ему понять, что его уколы меня не
трогают более.
— Патриция, может быть, нужна помощь с организацией?
Например, выбрать цветы, или что там необходимо для
торжества, — улыбнулась я женщине, вновь взяв приборы и
отрезая кусочек от утки.
— Было бы замечательно, Оливия, — расцвела собеседница,
пока отец отчего-то нахмурился. — Я, вообще, не хотела чего-то
грандиозного…
— Но ты достойна этого, мама, — властно перебил её Гарри.
— Полностью согласна, — кивнула я.
Повисло молчание, пока я опустила голову, продолжая
пробовать безвкусную пищу. Я уверена, утка была приготовлена
изумительно, один аромат свёл бы с ума гурмана. Но человек,
сидящий рядом, не давал мне насладиться этим, однако я с
усердием продолжала насыщать организм.
Я мысленно похвалила себя за такую выдержку, считая
секунды.
Десять. Одиннадцать. Двенадцать.
Все присутствующие явно были озадачены моей репликой.
Ведь перед отъездом в Америку я была враждебно настроена как
к Патриции, так и к её сыночку. Это и заставило отца сделать
неверные выводы.
Да и сейчас я не отличалась миролюбием, но научилась не
открывать своих чувств публике. И это был ещё один гол в его
ворота.
— Может быть, вы мне расскажете, что вас так развеселило,
пока я не прервал задорный смех? — первым очнулся Гарри.
— Оливия рассказывала нам о своей жизни и учёбе, —
медленно произнесла Патриция, поглядывая на отца,
наблюдавшего за Гарри с неким недоверием.
— Правда? И что в этом смешного? — он повернулся ко мне,
изучая мой профиль, пока я клала кусочек помидора в рот,
обхватывая вилку губами. Он ожидал от меня ответа, а я не
торопилась, наслаждаясь кисловато-сладким вкусом овоща.
— Да, — подтвердил за меня папа, и я благодарственно ему
улыбнулась, дожёвывая пищу. — Но мы смеялись над другим.
— И? — допытывался он, а я тем временем откинулась на
спинку стула, отпив немного вина.
— Папа спросил, когда я выхожу замуж, — повернувшись,
подала я голос, встречаясь с выгнутой бровью и удивлением на
лице Гарри. Адреналин засвистел и полетел по венам. Он играл,
вновь пытался сделать из меня дурочку. Не выйдет, теперь моя
очередь.
— И кто же этот чудик, готовый взять тебя в жены? —
хохотнул Стайлс.
— Маргарет говорила, что это молодой педиатр, так же? —
мне показалось, что папа хотел защитить меня перед Гарри, его
голос звучал надменно холодно. Я посмотрела на него и
улыбнулась, Патриция нервно теребила вилку. Неужели Гарри и
папа конфликтуют?
— Да, Ред окончил третий год интернатуры и поступил в
ординатуру, очень хороший парень. Я прохожу практику каждый
год и учебные тренинги в больнице, где он работает. Дети его
просто обожают, — подтвердила я. — Но я не готова пока
связывать свою жизнь с кем-то на постоянной основе. Ведь мне
всего двадцать один, а я в жизни ещё не всё попробовала.
Я взяла бокал, допивая содержимое, алкоголь отлично
согревал меня изнутри, придавая сил, расслабляя мышцы тела.
— А смеялись мы, потому что папа спросил, когда я перестану
менять бойфрендов как перчатки, — повернувшись к Гарри,
продолжила я. — Я ответила, что на сто первом остановлюсь, на
что мне сообщили, что с такими темпами им осталось недолго
ждать.
— Мда, — цокнул языком Гарри, — чувство юмора у вас
отменное, скажу я вам.
— Кто-то этой особенности, вообще, лишён, — поддела я его,
не сумев проконтролировать свой язык.
Гарри усмехнулся, его зрачки вмиг расширились, а глаза
сверкнули. Ему такой стиль общения определённо нравился.
Я видела, как его губы уже раскрылись в новой колкой фразе,
что я перехватила инициативу и быстро произнесла:
— Патриция, было очень вкусно, но я безумно устала, —
запустив руку в волосы, я изобразила вселенскую тяжесть на
своих плечах. — Я бы хотела лечь спать, а завтра мы могли бы
обсудить мой вклад в вашу свадебную сказку.
— Конечно, — я заметила, что она облегчённо вздохнула и
бросила злой взгляд на Гарри, который только изобразил
непонимание.
— Я покажу тебе твою спальню, — предложил папа, в его
голосе слышалось недовольство, и я поднялась.
— Отлично, — я положила салфетку на стол рядом с
тарелкой. — Тогда желаю всем доброй ночи, и ещё раз спасибо за
приглашение и радушную встречу. Я рада вернуться в Лондон.
Я улыбнулась Патриции, а моего врага даже не удостоила
взглядом. Папа уже вышел из-за стола и я, развернувшись, пошла
за ним.
Мы хранили молчание, пока поднимались по ближайшей к
столовой лестнице на второй этаж. Затем повернули налево и
прошли по длинному коридору к одной из последних дверей.
— Это твоя комната, — тихо сказал папа и раскрыл дверь.
Я замерла, увидев то, что даже не ожидала. Это была моя
забытая спальня с нежно-голубыми стенами, двуспальной белой
кованой кроватью, большим сундуком у её подножья.
— Господи, — прошептала обескуражено я, входя в комнату,
оглядывая её вновь и вновь, чтобы удостовериться, что я не
грежу.
— Тебе нравится? — голос отца дрогнул, а я не могла больше
вымолвить ни слова и только кивнула.
— Невероятно, — вымолвила я через несколько секунд,
подходя к сундуку и проводя по нему ладонью. — Это же мой
пиратский клад. Откуда?
— Да, я забрал его из нашего дома, кровать сделали по
фотографии, — папа переминался с ноги на ногу, ожидая моего
вердикта о проделанной работе.
— Спасибо, — тихо произнесла я, поднимая на него голову.
Сердце наполнилось любовью, радостью и детским восторгом. Я
не помнила, что в последний раз заставляло меня так себя
ощущать. Лёгкость в груди стала на мгновение золотом, и я
растворилась в нём.
— А ты больше ничего не заметила? — загадочно спросил он,
а я удивлённо начала озираться.
Столик с двумя стульями повторяли стиль кровати, шкаф-
купе, во всю стену расписанный замысловатыми серебристыми
узорами на белом стекле, зеркальный мамин столик,
отреставрированный и блестящий. Я указала на него, но папа
отрицательно покачал головой.
— Сейчас, — сказал он, и, подойдя к стене, покрутил световой
регулятор, заставляя комнату наполниться яркостью. —
Повернись, — предложил он, и я последовала указаниям.
Мои глаза остановились над изголовьем кровати, где теперь я