Андрей рассмеялся, не выдержал — потянулся к ее рукам, своими накрыл.
— Не дадим, ма. Ты права. Не дадим…
И не сомневался больше. Раньше казалось, что не до разговоров сейчас, он каждый вечер к себе в квартиру уходил, на завтра откладывая, да только… Куда откладывать-то уже?
Вечером Андрей забрал Катю с Верой из торгового центра, измотанных, с десятком пакетов, зато крайне довольных.
Яшина была довольна настолько, что даже перестала в его сторону смотреть косо и иголки выпускать. Это победа. Однозначно.
Первым делом домой ее доставили, потом и сами поехали. Вдвоем тащили до квартиры на десятом те самые пакеты, вдвоем Кота кормили, которые все никак не мог уняться — орал возмущенно из-за того, что его людишки посмели на весь день куда-то смыться, одного оставив…
Пришлось заглаживать вину. В прямом смысле слова. И за ушком, и на шейке, и по спинке… По очереди, одновременно, снова по очереди.
— Завтра девичник у Веры…
— Ага, а у Санька — мальчишник…
Ближе к десяти они в гостиной устроились, Кот растянулся на свой максимум так, чтобы передние лапы и морда — на Катиных коленях, попа и задние лапы — на Андреевых, при этом урчалка у малого просто не выключалась.
Андрей обнял Катю, на руке узоры выводил, она же не сопротивлялась, голову на его плечо положила, наслаждалась…
— Стриптизеры будут?
— Пф, — Катя фыркнула, — сначала думали, а потом… Верка отказалась. Сказала, хочет тихо посидеть, поплакать, повспоминать. Не знаю, может из-за меня, но я не против. Так лучше даже.
— Это точно, нам с Саньком спокойней…
Катя не поленилась, голову подняла, посмотрела на Веселова с прищуром. Еще со школьных времен злилась из-за этой его привычки все под контролем держать. И пофиг, что они сами решили вечер провести без всяческих бесчинств. К их с Сашкой спокойствию это все равно никакого отношения не имело.
— А вы-то, небось, по бабам пойдете, — сказала с вызовом, в грудь пальцем ткнув… Андрей не знал, почему так, но этот жест у нее всегда хорошо получался. Находила самую болезненную точку интуитивно, и так надавливала, что реальность угрозы чувствуешь на все сто.
— Не пойдем, Саня тоже сказал, что не хочет он ничего. Ему бы жениться поскорее и забыть все это…
Андрей хмыкнул.
— Я его понимаю…
Катя снова голову на плечо Андрея положила. Не видела, как он в лице поменялся — взгляд остекленел, улыбка с губ слетела. На то, что и телом будто окаменел, внимания не обратила. А Кот это заметил, начал недовольно хвостом хозяина бить, посмевшего перестать водить по шерстке идеальной шелковистости.
— Давай билет твой сдадим, Коть, — сказал вроде как игривым тоном, а по факту — ни на секунду не играл, Катя усмехнулась же.
— Глупая шутка, Веселов. Я не могу так…
— Как «так»?
— Не приехать не могу. Питер ждет ведь, он столько сделал для меня, и я теперь его брошу? В такой важный день? Ни за что, даже не проси…
Андрей слушал и умирал будто. Вот поэтому он разговор-то и не заводил. Что-то подобное услышать боялся. Боялся, что время пройдет, она все по полочкам расставит, и уже не даст себе променять стабильного, надежного, пусть больше друга, чем любимого, но ни разу не предавшего. В отличие от него самого. И пусть теперь вроде как разобрались. Пусть даже в любви почти признались заново, но… Никто ведь гарантию не даст, что завтра снова не разбегутся из-за глупости какой-то…
— Андрюш…
— Ммм? — она так ласково его имя произносила, что сердце кровью обливалось. Вот зачем мучает? Почему? За что? И сам он почему будто в оковы закованный сидит? Не может ни встать и уйти, ни остаться и настоять на том, чтобы передумала.
— Я тут купила кое-что, хочу мнение твое узнать, посмотришь?
Девушка переложила свой «кусок» Кота на соседа, в глаза его заглянула с каким-то пьянящим энтузиазмом, щеки розовые, радужки блестят… Андрею бы понять, к чему все это, да только… Он усмехается в ответ механически, кивает. Не может понять. Не способен. Прокручивает в голове ее слова раз за разом. «Ни за что, даже не проси…».
Этого Катя не заметила, получила добро, в спальне скрылась, копошилась там…
— Где этот пакет чертов? — выглянула через пару минут, снова улыбнулась, — а, вот он… — схватила нужную ей покупку, плотно дверь за собой закрыла… Андрей слышал, как песенку мугыкает и шебаршится, но ему как-то совершенно пофиг было, что показать хочет.
— Не начинай, Кот… И без тебя тошно… — малой выпендриваться стал, когти выпустил, по футболке вверх взобраться собирался видимо, но его ссадили, сам Андрей встал, начал комнату шагами мерять. Не мог он так. Просто не мог. Она ему минуту тому сказала, что не бросит своего без пяти минут мужа ради старой школьной любви, а он снова пытается слова подобрать в голове. — Зайди, пожалуйста…
Просьбу услышал, на автомате отреагировал, ручку в спальню на себя дернул, не сразу понял, почему верхний свет не горит, а только торшеры у кровати, а сама Катя…
Видно, что стесняется, что неловко… в ночнушке какой-то прозрачной, которая наверняка как-то красиво называется, но он не знает, как… Волосы распущены, но короткие слишком, чтобы хоть что-то скрыть. Вся, как на ладони. Желанная до одури. До нее же запретная.
У Андрея дыхание сперло, завыть захотелось отчего-то.
Невероятных усилий стоило заставить себя взгляд в сторону отвести, шепнуть тихо:
— Это жестоко, Кать. Но ему понравится, — а потом выйти из спальни, гостиной, квартиры, на улицу, снова к леди Мазде, за пачкой… Такими темпами совсем скоро новую покупать придется.
В ту ночь домой он так и не вернулся. Не знал, что сделал бы. Запутался совсем.
С одной стороны, «Только тот, кто безусловно», с другой… «Ни за что, даже не проси»… А потом это… Неужели она правда не понимает, насколько это больно — свое мнение выражать касательно того, что другому достанется? Не по любви даже. По дружбе…
Андрей сначала по городу колесил, потом на окружной оказался как-то, вспомнил внезапно, где рассвет встретить можно, вдруг лучше будет? Там всегда как-то легче думалось… Если не заносило…
Доехал до памятного места, машину оставил, до нужной поляны по памяти дошел, благо, недалеко, благо, ноги до сих пор маршрут не забыли…
Вышка на своем месте стояла. Казалось, совсем за эти годы не изменилась. все такая же пугающая, высокая, косится слегка… Упадет же рано или поздно… Только бы в этот момент ни одного идиота, как он сам, на ней не было.
Андрей забрался на нее, когда солнечный свет уже начал по земле стелиться первыми лучами, сел на проржавелый пол, руки положил на перегородку, как Катя когда-то, ноги свесил… Стал солнца ждать и думать, вспоминать…
Он не готов на третий круг заходить в погоне за счастьем. И выбор за ней ведь. Не запрешь ее за семью замками вместе с ночнушкой этой… Или запрешь?
А если она Питера своего предпочтет, то что? Опять вниз головой с вышки? Или к мастеру снова — очередного Котеночка набивать, но теперь уже на другой руке? Не решит это проблему. Ни первое, ни второе.
Их сегодня друг к другу тянет, вчера тянуло, завтра будет. И не остановят уже континенты и океаны, Андрей не надеялся даже. Понимал, что сорвется. За ней, из-за нее, ради нее. Чтобы доказать — им только вместе жить можно. В искренности и любви. Той, которая безусловная до сих пор. В нем так точно. А если она засомневается… Придется заново доказывать… Слова матери вспомнились вдруг, кулак этот по столу. «Не дадим!». Умных людей надо слушать. Надо…
— Алло, Сань? — Андрей даже приличного времени не дождался, друга сразу набрал. Тот не спал, как ни странно — моментально взял трубку и голосом довольно трезвым ответил.
— Что у вас там происходит, Андрюх? — трезвым, но тихим… — Тут Верка моя с Катей говорит твоей… Всю ночь перезваниваются, и она тебя такими словами, Дрюх… Ну такими… Ты что сделал-то?
— Ушел.
— Зачем ушел? Куда ушел?
— Подумать надо было…
— О чем, брат? Ты беги лучше. До границы. Верка сказала, что утром грохать тебя выезжаем…