Кира Шарм - Безбашенный

АНТОН

* * *

— Ого, какая цыпочка — нет, вы только гляньте! — Андрюха, облокотившись на капот своей машины, громко и беззастенчиво присвистывает. — Жаль, не блондинка…

Я таки вытащил себя из угара, привел в порядок и добрался до универа.

— Самых красивых блондинок уже мы с Буриным разобрали, — смеется Глеб, что вовсе не мешает проводить взглядом девушку, на которую указал Карин и тоже присвистнуть.

— Эй, ты, кажется, уже глубоко и прочно женат! — Эд с хохотом толкает Глеба в плечо.

— Ага, уже поздно вам засматриваться, — подмигивает Карин, доставая из кармана свою неизменную монетку и начиная ее подбрасывать. — Все теперь — мое, — мечтательно закатывает глаза. — Ну, и немножко Тохи. Немножко, и лучшие девушки, все равно — мне!!!

— Лучшие уже у нас, — хохочет Эд, запрокинув голову. — Так что вы можете обломиться! Как говорится, кто первый встал — того и тапки. Извините, друзья, при всем к вам уважении, вам осталось только то, что мы еще не разобрали.

— Да можно вот подумать, — прищуривается Карин, бросая свою монетку. — Ты вон посмотри на нее! Уммммм! Это же персик!

Эд, ухмыляясь поворачивается, и как-то очень быстро даже ржать перестает. А потом тоже присвистывает, да так красочно, что я, если б не знал, насколько сильно он любит свою Дину, уже был бы уверен, что ломанется охмурять девчонку.

— А ты чего? — толкает меня под ребра Бурин. — Даже не посмотришь, а, Тоха? Неужели свершилось самое страшное, и ты со своей артистической богемой на мальчиков перешел? Хм…

— Не, — машет рукой Андрюха. — Ни хрена вы не понимаете! Дольский не поэтому на девчонку даже головы не поворачивает! Просто он знает, что рядом со мной у него нет никаких шансов! Правда, Антон?

Вот же зараза — еще и подмигивает.

— Я тебя умоляю! — с хохотом закатываю глаза. — Ты рядом со мной вообще младенец! Да я любую так заболтаю, что она уже через пять минут пойдет со мной…хм…кофе пить… Домой ко мне, естественно!

И это, кстати, — принципиально. Еще с первого курса, когда кофе мы пить пошли не ко мне, а к девушке, — даже не помню, как ее звали — с нашего потока, кажется, была. А вот лицо ее папаши, который явился в самый ответственный момент, — ооо, вот его я прекрасно помню, до конца жизни не забуду, это уж точно и наверняка! И особенно то, как я вылетел в одних носках из квартиры на лестничную клетку, ловя полетевшую мне вслед одежду и натягивая трусы на ходу…

Под пристальным взглядом так не вовремя решившей выйти на шум старушки-соседки… Н-да… Так что с тех пор — только ко мне!!! Чтобы в самый разгар чаепития не подавиться!

— Ну конечно, конечно, — скалится Андрюха. — Заболтаешь — я вот почему-то и не сомневаюсь! Только вот ты еще не знаешь, милый мой друг Тоха, что с девушками мы знакомимся не для болтовни! А самые интересные вещи происходят как раз таки и в тишине, даааааа! И, блин, когда она устанет уже через пять минут от твоих бесконечных разговоров, сама ко мне в объятия бросится! Потому что я, в отличие от тебя, — не по этим делам, не по болтовне! Я — к делу сразу перехожу, — и скажу тебе, друг, без ложной скромности, в этом деле я не просто мастер, а вот вообще чемпион! Да если бы за это на доску почета вешали, я бы один висел на всех досках мира! Причем — не просто один, а с кучей собственных фоток, на которые бы лили слезы те, кто уже стал пройденным этапом и те, до кого я решил не снисходить!

— От жалости к тебе, что ли? — теперь приходит очередь Андрюхи получать в плечо. — Или от тоски из-за потерянного с тобой времени?

— Ох, можно подумать! — снова ржет, закатывая глаза. — Так что? Вызов принят? Наперегонки к барышне, — а там посмотрим, кто кого?

— В смысле — из нас двоих кто кого, что ли, Карин? И вот даже не мечтай, — я тебя не собираюсь, хотя бы и стоило! Но это — без меня и лучше мне потом даже не рассказывай, как все пройдет!

— Забиваемся, — цыпочка уже этим вечером будет в моей постели? — Карин протягивает руку. — На что спорим? Вы все — свидетели, между прочим!

— Да я как-то не очень-то, чтобы хотел, — засовываю руки в карманы.

— Сдулся, — кивает головой Карин. — Ну, — это тоже правильно. Не будешь позориться а после ночью плакать в подушку!

— Да неинтересно мне, — пожимаю плечами, вытягивая из кармана пачку сигарет и смачно прикуривая. Пора уже бросать, так что курить теперь буду намного реже — и затягиваюсь каждой затяжкой как в последний раз. Даже глаза прикрываю, наслаждаясь запахом дыма.

— А вот это ты зря, — авторитетно и совершенно неожиданно заявляет Шиманский, так, что сигарета чуть не выпадает у меня изо рта. Это — он-то? Самый из нас приличный, надежный, как скала, и с недавнего времени — не просто примерный семьянин, а даже отец семейства? Охренеть, — что же там за девчонка такая-то, а? — Будь я на твоем месте, то присмотрелся бы!

Ого! Я окончательно охреневаю, — там точно что-то невероятное быть должно!

— Хотя бы для того, чтобы Карина задвинуть! — ржет Бурин, одобрительно похлопывая меня по плечу. — Блин, да у нас еще ни разу не было, чтобы двое за одну соревновались, а? Даже не знаю, на кого бы вот поставил!

— А ставки делать — обязательно, — радостно кивает Андрюха. — Я от нового байка вот совсем не откажусь! Да еще так на халяву!

— Эх, черти, — да что же там за красавица такая, что всем вам мозги уже перевернула?

Оборачиваюсь, — и замираю.

Ноги приросли к асфальту, а сигарета таки выпадает из моего рта.

Даже глаза обеими руками тру, — потому что надо же убедиться, что это не галлюцинация, не мерещится мне, как было в первые недели!

Но — нет. Все остается на месте. И мир не качается вокруг меня.

Это она.

Те же черные, как смоль, сумасшедшее густые вьющиеся волосы.

Те же синие глаза, огромные, на пол лица.

И сумасшедшие, безумно нереальные алые губы, которым не нужна никакая краска и помада, потому что она просто ярче всех красок от природы.

Рот сразу же будто наполняется тем самым вкусом этих крышесносных, сумасшедших вишневых губ. Вишня с корицей, у меня всю жизнь, наверное, будет рвать крышу от этого запаха и вкуса.

Она. Мира.

Та самая, которую я встретил на Побережье во время отдыха.

С которой провел самую безумную неделю в своей жизни и не мог от нее оторваться даже на секунду.

Которая свела меня с ума так, что сердце болезненно дергалось при одном звуке ее имени и от глаз которой мир поменял краски.

Которая уехала, не сказав мне ни слова. Ни адреса, ни фамилии, ничего. Оставив лишь короткую записку на подушке в моем номере.

«Прости. Ты лучшее, что было в моей жизни, и эти дни я запомню навсегда. Спасибо, что ты есть, что был. Прощай. И не ищи меня. А лучше — забудь. Мира.»

Из-за которой мир покачнулся белым туманом перед глазами — в них будто насыпали битого стекла и я, наверное, с час пялился на этот проклятый клочок бумаги, до сих пор лежащий в кармане моей рубашки как единственное, что от нее осталось. Смятый клочок, хранящий бледный отголосок ее запаха.

.

Который я тысячи раз прижимал к своему лицу, к своим губам, — после того, как облетел, как сумасшедший, все Побережье, так и не найдя ее.

У меня не было ничего! Ни фамилии, ни адреса, да, черт, я даже не знал, из какого она города!

Ничего, кроме щемящей боли внутри, как будто бы из меня вырвали сердце, не забыв миллиард раз прокрутить при этом внутри ножами, этого гребанного клочка бумаги, на который я, блядь, чуть не молился, потому что он хранил частичку тепла ее рук, и сумасшедший ее запах, сводящих меня с ума воспоминаний о той неделе, которую мы провели вместе.

Даже смотреть ни на кого после этого не мог, не то, что не вставляло, а каждая другая казалась каким-то инородным предметом, и находится с ними рядом казалось просто каким-то ненормальным и нелепым.

Блядь, я все равно ведь не терял надежды!

И после того, как вернулся и снова окунулся в водоворот привычной жизни, пользуясь тем, что на радио у меня своя программа, каждое утро начинал с одной и той же фразы, которая голосом и мольбой разлеталась по всей столице.

«Доброе, доброе, доброе утро, — город, дети, влюбленные и разочарованные, занятые и те, кому сегодня никуда не нужно! Пусть ваше утро будет красочным, а день счастливым! Доброе утро, Мира, — самая прекрасная девушка из всех, кто когда-либо отдыхали на Побережье, особенно — этим летом! Я все еще тебя ищу и помню! Набери меня, если ты слышишь!»