Мне было больно читать о её боли. А ей, оказывается, было больно причинять её мне.

Но ни одна из нас не призналась друг другу в том, что действительно любила и могла быть рядом. Всему виной лето в коттедже. Оно изменило нашу жизнь с ней навсегда.

Но теперь. Эта боль не даёт мне покоя. И даже, если мне придется разрушить свою жизнь до основания, я обязана найти ответы на все вопросы. Я должна, потому что жить с таким грузом на плечах не могу.

Возможно, это глупо, а иной человек просто переступил бы через это, не против обиды. Однако я так не могла.

Я осталась в Сиетле с одной целью — узнать, кто такой Туретто, и какую роль в смерти моей Иззи сыграл Майкл Ли.

Поэтому я распаковала вещи, разложила всё на свои места и уже через две недели после похорон Изабель получила документы, которые подтверждали мой перевод в Сиэтл из Гарварда.

Четыре года я провела буквально в бегах от родного дома, чтобы вернуться и попасть в его клетку. Но уже не в родной городок Уинсбери, а в улей, который именовали городом миллионеров и элиты.

1.1. Грета

Он держал меня за горло, мягко сжимая шею и спрашивал надрывным шепотом прямо у моего лица:

— Чего ты хочешь, Грета?

И всё чего я хотела — это прекратить это, и почувствовать снова. Ощутить, как дрожь разгоняет кровь по телу, а пульс стучит в каждой его части.

Смотреть на него и видеть только взгляд напротив. Лицо, совершенно обычное, но не настолько, чтобы не прикипеть к нему взглядом.

Рука теплая. Она мягкая, с ровными аккуратными пальцами, и будто танцует на коже моего предплечья, пока другая ладонь, точно так же гладит кожу у горла.

— Скажи, Грета… И я сделаю то, что ты захочешь.

— И тогда… — я сглотнула и задала тот вопрос, который терзал меня слишком долго, — Что тогда?

— Цветочки и прочая херня, не про меня, Грета. И ты это знаешь. Всё, что я могу тебе дать перед тобой. Выбирай…

Шепот касается моего лица снова, а с ним появляется нестерпимое жжение в горле. Желание поцеловать его, прижаться к нему, и забыть, что там, снаружи, существует реальность.

— Ответишь?

— Я хочу бездну… Майкл, — открываю широко глаза и бросаю вызов, совершенно не понимая, что это бессмысленно.

Этот парень отравит меня, только прикоснувшись. Он уже это сделал. Майкл — это яд, от которого нет противоядия.

От подобного чувства нет спасения. Это сродни первобытному инстинкту, когда ты смотришь на мужчину и хочешь именно его.

Он проходит мимо тебя, а ты сжимаешься от собственных желаний. Совершенно грязных, совершенно пошлых, и совершенно неправильных.

Это неправильно хотеть, чтобы его язык облизал каждый сантиметр моего тела, а мои губы ощутили собственный вкус.

Это всё неправильно, потому что думать о подобном это моя смерть.

Этого делать нельзя!

— Мисс Делакруз?

— Грета, мать твою! — локоть Энни больно ударил по рёбрам, и я опомнилась.

На меня смотрел почти весь поток, но самым заинтересованным был взгляд профессора Макфьюри. Мужчина встал перед столом и как-то совсем по-идиотски мне улыбался. Складывалось впечатление, что мужчина ждёт от меня объяснения понятий и принципов существования Вселенной, на примере банки с песком, которая стояла на его столе.

— Вы не расслышали вопроса, Грета? — переспросил профессор, и повисла ещё более давящая тишина, в которой я расслышала лишь шепотки нескольких сокурсниц, которые откровенно обсуждали мою прострацию.

Грейс и Роберта — это мой персональный ад. Эти девушки всегда и всё знали о всех.

"Если они узнают, что я переспала с ним, это будет конец всему. Меня затравят и тогда я не смогу сделать, того что задумала. А всё потому, что такая, как я не может спать с таким, как он… Я правильная, а он нет…"

Страх тут же скрутил меня в тиски, и я резко поднялась.

— Простите, профессор. Кажется, я не совсем хорошо себя чувствую. Прошу меня извинить.

Мужчина округлил глаза, но из-за того, что я натурально побледнела от взглядов Грейс, видимо, поверил в моё предобморочное состояние и лишь кивнул со словами:

— Вы можете быть свободны, Грета. Сопроводительный лист заберёте в ректорате. Идите!

Я быстро схватила все свои вещи и, наспех побросав всё в рюкзак, пулей вылетела за дверь лекционной.

Энн будет волноваться, но я не могу в таком состоянии показываться никому на глаза. У меня на лбу написано, что я вчера половину ночи провела явно не за изучением положений теории относительности.

Наспех поправленная куртка, и накинутый капюшон на голову, не помогают от моросящего дождя и сырости.

Здание учебного корпуса, настолько хорошо подчеркнуло эту тошнотворную картинку серого на черном, что пришлось передернуть плечом, дабы скинуть с себя это чувство.

— Убирайся домой, дура, и приведи, наконец, себя в порядок, — поправляю шлейку рюкзака, и уверенными шагами иду к центральному корпусу колледжа, чтобы выйти и сбежать.

Исчезнуть, пока он не заметил меня в таком состоянии. Тогда Майкл всё поймет.

Но видимо, судьба решила иначе.

Рядом со мной тормозит черная "Тойота", медленно опускается стекло и я вижу свою бездну.

Парня, который заставил меня забыть обо всём этой ночью. Вытравил из меня любые мысли, кроме желания оставаться в его руках и самой просить о продолжении этой пытки.

— Какого черта, Ли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Садись, Грета? — он спокойно отвечает даже не смотря в мою сторону.

— Зачем?

— Есть разговор.

— О чем?

Майкл поворачивает, наконец, лицо, и медленно "облизав" мою фигуру взглядом, ровно отвечает, холодным голосом:

— Буду читать тебе проповедь о всех пороках людских. Начну, пожалуй, с желания снова побывать своим языком у тебя во рту.

— Уезжай и оставь меня в покое. Мне нужно домой!

— А мне нужна Грета.

Любое возражение в ту же секунду застряло в горле, а я не знала, что ответить ему. Просто не понимала, как это нужно сделать?

— Оставь меня в покое, — шепчу, а сама думаю о том, как же шикарно этот демон смотрится в своём корыте.

— И не подумаю. Но мне нравится ход твоих мыслей, — по его лицу пробегает тень, а пухлые губы растягиваются в улыбке, — Подразни меня. Люблю чувствовать себя разогретым.

— Тебе печка в машине повысила артериальное давление?

— Нет, просто, я тут побывал в этой твоей общине, — Май начал поправлять кольцо на большом пальце, а я приросла к земле и застыла намертво, когда он продолжил:

— Это же не секта? У меня сложилось впечатление, что вашему этому… наставнику, явно нужна помощь специалиста.

— Зачем? — от моего дрожащего голоса, выражение на лице парня изменилось полностью.

— Потому что я хочу тебя, и потому что ты не похожа на святую праведницу, Грета.

Май опять поднял на меня взгляд и уверенно закончил:

— Сядь в машину, и не ломайся. Я отвезу тебя домой, а по дороге поговорим.

Во мне поднялась такая волна ярости, что кажется, подобное со мной случилось впервые.

— Не смей! Слышишь! Не смей лезть в мою жизнь, Ли! То что…

— Что "то"? Ты сейчас о том, что я трахал тебя, или о том, что ты просила ещё?

— Ну ты и тварь, Майкл… — слеза покатилась по моей щеке, но не потому что он действительно сделал мне больно, а потому что я понимала, что парень прав.

Он не принуждал меня ни к чему. Не заставлял и не требовал. Он просто сделал то, что я ему позволила.

А позволила, потому что только так я смогу втереться в доверие к твари, которая сделала мою сестру наркоманкой.

"Как же тебе было больно, Иззи…" — мысль утонула в дрожи, которая гуляла по всему телу.

Влюбиться после секса? Наверное, с ней так и было. И больнее не от того, что Майкл груб. Он был честен со мной с самого начала.