Ее тело было бесподобно. В меру упитанное оно с совершенством подчеркивало все изгибы женской красоты и утонченности. Однако были в этой сокровищнице и свои изъяны. Заметив несколько незначительных шрамов в разных местах, Мануэль слегка свел брови. Его не волновало, что Шеннон оказалась не такой безупречной, как он представлял, его заботило то, при каких обстоятельствах она получила все эти повреждения. Слегка дотронувшись до едва заметного синяка на ребрах, Мануэль внимательно посмотрел в разъяренное лицо девушки.
– Больно? – Тихо спросил он.
– Очень. – Сквозь хищный оскал тотчас солгала она.
Мгновенно ухмыльнувшись в ответ, брюнет продолжил свой осмотр.
Ее влажные, растрёпанные волосы в беспорядке разметались по подушкам. Обхваченные веревкой руки были напряжены до предела. Однако приподнятая от такой позы грудь отнюдь не выглядела ущемленной. Полные, то и дело вздымающиеся от глубокого дыхания холмики словно гипнотизировали взгляд. Не сдержавшись, Мануэль нежно провел по одному из них своими пальцами, обхватил его и, легонько сжав в ладони, прикоснулся к тотчас затвердевшему соску.
– Ты ещё пожалеешь. – Сверля его своим ненавидящим взглядом, выдавила брюнетка.
Приподняв лицо, мужчина вполне серьезно произнес в ответ:
– Не сомневаюсь.
Его рука двинулась ниже. Нежно пройдясь вдоль плоского живота, она наконец-то достигла цели.
Почувствовав, как его ладонь легка меж ее бедер, Шеннон напряглась.
– Только посмей! – Дрожащим от ярости голосом проговорила она.
С легкой улыбкой на лице Мануэль незатейливо провел указательным пальцем вдоль темных, курчавых волос на ее лобке.
– Будь уверена, – игриво подмигнув ей, тихо прошептал он, – я посмею.
Но лишь стоило ему в этом признаться, как неукротимая дикая львица вновь принялась вырываться. Яростно задрыгав ногами, она начала бить ими по матрасу, стараясь как можно скорее скинуть с себя его руку.
Наконец, когда ей это удалось и Мануэль отклонился от нее, Шеннон уже было свободно вздохнула, как вдруг заметила в его руках бритвенный станок. Замерев на месте, она оторопело смотрела то на острые лезвия бритвы, то на вполне серьезное лицо своего карателя.
– Зачем это тебе? – Изменившись в голосе, хрипло спросила она.
Перебравшись к ее ногам, Мануэль развел бедра девушки и, вновь посмотрев на нее, хитро улыбнулся.
– Люблю мягких девочек.
Не совсем поняв смысл его слов, Шеннон лишь горестно посмотрела на крепкую веревку, окутавшую ее запястья, вновь рванула ее на себя, но все безрезультатно. Кроме новой боли это ей ничего не принесло. Почувствовав прохладу на своем теле, девушка вновь посмотрела вниз. Там, уютно расположившись меж ее бедер, вовсю хозяйничал Мануэль. Поражаясь тому, что вовсе не испытывает чувств неловкости и стыда, Шеннон вновь попыталась пнуть его ногой.
– Не советую. – Строго произнес мужчина, прокрутив в руках бритву. – Ты же не хочешь пораниться?
Мгновенно перестав отбиваться, Шеннон смиренно вжалась в матрас. От безысходности ей хотелось кричать во весь голос, как можно сильнее сопротивляясь этому негодяю, но один лишь вид бритвы в его руках напрочь отбивал жгучее желание.
Проследив за тем, как Мануэль обмазал нужную ему часть покорившегося тела прохладным кремом для бритья, Шеннон нехотя позволила ему согнусь ее колени.
– Вот так лучше, милая. – Улыбнувшись ей, он, наконец, принялся сбривать вьющиеся волоски.
Не вынося этого созерцания, девушка отвернула лицо к окну.
Ей казалось, что все это происходит не с ней. Что всего этого нет. А если и так, то это не больше чем часть ее не в меру разыгравшегося воображения.
Но Мануэль был. Она чувствовала его каждой клеточкой своего тела.
Ощутив, как бритва скользнула по самой потаенной части ее женского естества, Шеннон непроизвольно дернулась.
– Все хорошо, милая, – послышался успокаивающий голос ее несносного цирюльника, – осталось совсем чуть-чуть.
Ей бы следовало вспыхнуть от того унижения и стыда, что вытворял с ней этот богатый извращенец, да вот только ей уже было безразлично. Мануэль был отличным любовником. В его постели побывал ни один десяток женщин. Наверняка, он знает вещи куда более вульгарные, чем обычная анатомия женского организма. Да и, в конце концов, что она могла сделать в таком состоянии?
Почувствовав, как к коже прикоснулась мягкая материя банного полотенца, Шеннон вновь опустила взгляд.
Стерев остатки крема, Мануэль обтер полотенцем побритые участки кожи и, скинув «инструменты» на пол, внимательно осмотрел свою работу.
Медленно опустив голову, он дотронулся своими сухими губами к абсолютно избавленному от волос лобку.
– Я же говорил, что люблю мягких девочек. – Озорно улыбнувшись, прошептал он.
Едва не заскрипев зубами, Шеннон со злостью рванула прочную веревку.
– Ах, ты… Ты… – Но тут почувствовав, как его губы передвинулись немного ниже, его бойкая пленница напрочь лишилась слов.
Ласково прикоснувшись кончиком языка к розовому бутону ее раскрытого лона, Мануэль быстро отыскал бугоркок клитора, слегка втянул его в рот, после чего игриво скользнул по нему вверх-вниз.
Тело Шеннон непроизвольно выгнулось ему в ответ. Подбадриваемый такими действиями, Мануэль лишь усилил темп. Исследуя языком каждый миллиметр ее горячего лона, он не заметил, как и сам оказался на грани. В паху давило. Тесные брюки до боли сжимали его возбужденную плоть. Но все же решив сначала довести начатое до конца, брюнет лишь посильнее обхватил бедра девушки, неистово продолжая дразнить набухшую горошинку своим языком.
Шеннон обмерла. Нахлынувшие волны сладостного экстаза сотрясали ее одна за другой. До боли прикусив губу, она лишь судорожно сжимала веревку в своих кулаках. Пожалуй, этот опыт она навсегда запечатлит в своей памяти. То, что он вытворял с ней, то, что творил с ней его язык не могло передастся словами. Она и не знала, что такое возможно. Не знала тех ощущений, что мог подарить мужчина женщине при помощи обычных оральных ласк. Безвольно расслабив руки, она отдалась на суд самой судьбе и своему экстазу.
Чувствуя, как от его слаженного ритма нарастающий огонь переходит из низа живота все ближе к одурманенной голове, Шеннон не сдержалась и, громко вскрикнув, чуть ли не с болью напрягла каждую мышцу своего бренного тела. Но эта боль была сладкой. Постепенно ее дыхание выровнялась, пульс стал более умеренным, а в прояснившемся взгляде стали вновь различаться предметы бытовой деятельности.
Расслабленно выдохнув, девушка повернула голову в бок. Сил на споры больше не осталось. С легкой тенью безразличности она увидела, как абсолютно нагой Мануэль вновь очутился рядом с ней.
Его губы были влажные и, вспомнив о том, где они только что были, Шеннон блаженно улыбнулась. Ей было абсолютно плевать о том, что он о ней подумает. В данную секунду для нее были важны одни лишь ощущения. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Хотелось почувствовать его язык у себя во рту, ощутить всю его сладость, ощутить весь дурман их грешных игр. Но отнюдь недремлющая гордость не позволяла ей даже заикнуться о подобных мыслях. Вместо этого, облизнув свои пересохшие губы, она лишь молча смотрела в лицо своего карателя.
Обхватив бедрами ее талию, Мануэль чуть нагнулся к ней.
– У тебя очень красивая грудь. – Тихо признался он, с удовольствием впиваясь губами в бордовый горошек соска.
Шеннон глубоко вдохнула.
То, что творилось с ней при ласках этого мужчины, не поддавалась никакому объяснению. Всего минуту назад она его ненавидела, а сейчас готова была душу продать самому дьяволу, лишь бы он не покидал ее ни на секунду.
Неотрывно следя за тем, как жесткие губы терзают нежную кожу ее соска, Шеннон не заметила, как вновь затаила дыхание.
И кто придумал заниматься любовью в темноте? Глупцы да и только. Знай она раньше, что приносит с собой секс, знай, о всех тех райских ощущениях, осмеяла бы любого заявившее ей подобное.
Но вот он нехотя отстранился от соска, перевел свой затуманенный взгляд на ее лицо и сквозь легкую, плутовскую улыбку, слегка высунул язык, чтобы облизать ложбинку между ее грудей.