Я осторожно забираю руку. Не потому, что мне это не нравится или я к этому безразлична. А потому, что, наоборот, мне это слишком нравится. И это опасно.
Мэйс мягко прочищает горло.
– Я всегда думал, что он подлец, но… я видел только то, что хотел видеть. Это не значит, что он был хорошим отцом – конечно, он был далек от этого. Но, вопреки моим предположениям, он не хотел отказываться от меня как от сына. Все сложилось очень…
– Паршиво? – догадываюсь я.
– Сложно, – добавляет он, но улыбается мне. – Он не только построил компанию, но и, как утверждает, сделал это для меня – хотя мне трудно ему верить, трудно видеть в нем что-то иное, чем все предыдущие годы.
– Что же так потрясло тебя?
– Отец использует свое имя, компанию и свою репутацию и собирает пожертвования для различных организаций и компаний. Речь идет о миллионах. Благотворительность и мой отец… – Он закрывает глаза на несколько секунд. – Я впервые подумал о том, чтобы пойти по этому пути. Или хотя бы подумать об этом.
– О-о…
– Довольно странно, я знаю.
– Немного. Но приятно. Ты важен своему отцу, Мэйс. Это так ценно, – я прочищаю горло. – Сейчас ты еще учишься, но что потом? Неужели ты…
– Перееду? Понятия не имею. У компании есть штаб-квартиры в Нью-Йорке и Сиэтле.
Я даже представить себе не могу, что Мэйс может уехать.
Внезапно раздается грохот – это он хватает весла, и мы плывем дальше. Я вдыхаю свежий воздух и наблюдаю, как он гребет.
– Пока что я еще здесь, – говорит он с прежней расслабленностью.
– Так просто я от тебя не избавлюсь, да?
– Я как герпес, всегда возвращаюсь!
Я прыскаю со смеху, и Мэйсон присоединяется ко мне.
– А ты? Хочешь запустить свое дело вместе с Энди?
– Таков план.
– Ты всегда этого хотела? Ну, агентство, планирование, события. Энди-то, понятно, что да, а ты?
Я размышляю над вопросом лишь пару мгновений.
– Может быть, не всегда, но уже очень давно. Быстро стало ясно, что я пойду туда, куда собиралась Энди. Мы дружим всю жизнь. Она и ее семья стали и моей семьей.
– А что с твоей собственной? – Я боялась этого вопроса. – То, как ты говорила о моем отце…
Я перебиваю его:
– Все хорошо. Мои родители в полном порядке. А бабушку и дедушку я не знала.
Взгляд Мэйсона останавливается на мне, будто он чувствует, что это не все. Вздохнув, я перевожу дыхание.
– Мои родители очень холодны, очень отстранены от меня. Они уделяют значительное внимание… внешнему виду и производимому впечатлению. Они трудоголики и постоянно ищут работу и клиентов. Это никогда не удерживало их надолго на одном месте. Я не была желанным ребенком, просто в какой-то момент у моей матери возникла мысль завести ребенка, чтобы хотя бы иметь наследника. Что ж, есть вещи, которые нельзя запланировать, которые идут не так, как хотелось бы. У нас не получилось хороших отношений. У нас нет ничего общего, кроме ДНК. И в какой-то момент я начала проводить больше времени у Энди, чем дома. Так было лучше для всех.
– Сожалею, кошечка.
– Не нужно.
Этот взгляд.
– Боже, Мэйс, не смотри на меня так.
– Как?
– Как будто я вот-вот разобьюсь или сломаюсь.
Уголки его рта предательски подергиваются.
– Тебе кажется.
– Я не могу поверить!
– Что ты сидишь здесь со мной?
– Ха-ха. Смешно. Нет, что я проиграла пари.
– Я полон сюрпризов.
Я прищуриваюсь.
– Признайся, ты сжульничал.
– Даже не мечтай об этом.
– Ты выглядишь каким-то виноватым. Я все разузнаю, поверь мне, – шутливо угрожаю я, но Мэйсон не воспринимает мои слова всерьез и продолжает ритмично грести. Мы все ближе к берегу. Только сейчас я замечаю, как низко опустилось солнце и что мы, кажется, повернулись.
– Мы уже возвращаемся?
– А что, тебе понравилось?
– Нет. – Я слукавила, и Мэйс наверняка понимает это.
Когда мы снова у берега, Мэйс подталкивает лодку к пристани, привязывает ее и помогает мне выбраться. Но не идет к машине.
– Эй, куда это ты? Машина там.
– Погода чудесная, надо немного размять ноги.
– Прогулка? – удивленно спрашиваю я.
– А чего ты ожидала?
– Чего-то менее обычного. Чего-то, чем ты мог бы меня впечатлить.
Он улыбается мне.
– Я уже делаю это прямо сейчас.
Да, черт возьми. Делаешь, и еще как.
Около семи часов вечера мы приезжаем на одну из стоянок возле рынка «Пайк-Плейс-маркет» в центре города.
У меня легкое покраснение от солнца на руках и улыбка на лице. Мое тело охватывает приятная усталость, которую я не могу описать. Я даже закрыла глаза на несколько минут, пока мы ехали. Давно я так не отдыхала.
– Голодна? – спрашивает он, пока мы идем по улице.
– Ты серьезно?
– Извини, кошечка. Забыл на мгновение, с кем имею дело.
– Очаровательно, Мэйсон. Просто очаровательно.
Внезапно мы уходим с рынка, что меня настораживает: Мэйс тащит меня в темный переулок. Там жутковато.
– Эй, – протестую я, пока не вижу стену перед собой и не добавляю. – Фу-у. Что это?
– Думаю, нам нужно как-то запечатлеть этот памятный день.
– Глядя на, возможно, самую неприятную стену в Сиэтле? Я была на Пайк-Плейс очень много раз, но это место мне незнакомо.
– Разрешите представить – знаменитая жвачковая стена Сиэтла.
– Не знаю, заинтригована я или мне просто противно. Ого, как много жевательных резинок. Почему они здесь?
Я наблюдаю, как кто-то прилепляет еще по кусочку жевательной резинки и делает селфи. Дрожь берет от такого. Ужас…
– Прямо здесь был театр. Говорят, что люди начали увековечивать себя на этой стене с помощью жевательной резинки еще в 1990-х годах. Правда, больше потому, что им было скучно стоять в очереди, чем из интереса.
– Могу их понять.
– Так называемая Стена Жвачки с тех пор росла, и, как видишь, на ней появились настоящие произведения искусства. Администрация города убирает их, но это бесполезно.
Я с изумлением смотрю на разные узоры и цвета, пока что-то вдруг не попадает в поле моего зрения так близко, что я чуть не зажмуриваюсь.
– Что это?
Мэйс сует что-то мне в руку.
– Жвачка, конечно.
Я в шоке смотрю на него. Он уже собирается положить свои подушечки в рот.
– О нет. Я к стене не прикоснусь. На ней живут бактерии в ста поколениях.
– Да ладно, все не так плохо. – Он вынимает свою жевательную резинку и целенаправленно прилепляет ее к стене перед нами. – Давай, иначе моей жвачке придется провести целую вечность в одиночестве – слишком печальная судьба.
– Невероятно, что ты заставляешь меня приклеить кусок жевательной резинки к какой-то грязной и заразной стене и называешь это свиданием, – ворчу я себе под нос, но Мэйс лишь от души веселится. Особенно когда я, закрыв глаза и поморщившись, прижимаю свою жвачку к стене рядом с его кусочком. Я слышу мерзкий щелкающий звук.
– Бр-р, – меня передергивает. – Какого черта… ты только что сделал фото?
Он демонстрирует мне экран своего телефона. Там свежая селфи. Он смеется и показывает большим пальцем вверх, в то время как я с отвращением корчусь, ковыряясь пальцем в стене.
Отлично. Просто замечательно. Совершенно потрясающе.
Я хочу забрать у него сотовый, но он оказывается быстрее.
– Ну-ну, не так резко. А то я не смогу прочитать реакцию Энди.
– Я начала думать, что смогу прожить целый день, не желая оторвать тебе голову, но, видимо, я ошиблась.
– Зато я уже отправил фото в чат, – усмехается он.
– Какой чат? – За сегодняшний день и вечер я не проверяла свой мобильный телефон.
– Тот, который я создал на парковке, пока ходил за билетом.
– Боже, Мэйс! – восклицаю я и грожусь задушить его, но он просто хватает меня под локоть и вытаскивает обратно из переулка.
– Идем, тебе нужна еда. Твое чувство юмора плохо работает.
– Ты… ты… – бормочу я, пока Мэйс просто идет со мной, крепко держа меня за руку.
– Совершенно прав. Убери когти, кошечка. Ты не ты, когда голоден.
Я пытаюсь сдержать смех, который подступает к моему горлу, но это невозможно. Поэтому я просто закатываю глаза. Рекламный слоган? Правда? Сейчас? Это запрещенный прием, даже для Мэйса.