Яна Гривковская - Бисер

Ф: Привет, Царевна.

Я: Привет, мясник-трупоед.

Ф: Знаешь, в московских аптеках резко закончились запасы змеиного яда. Мне кажется, ты можешь помочь родному городу восполнить их с избытком.

Я: У тебя чувство юмора прорезалось?

Ф: Ну что ты, я пришел сюда тебе пособолезновать. Ты ведь жить не можешь без своего кумира с торчащими волосами из носа. Мне бы твои проблемы…

Я: У тебя они тоже бывают?

Ф: Ты же знаешь, у меня одна большая проблема: я перестал хотеть женщин, и меня это пугает. Когда ежедневно делаешь лабиопластику, к девушкам больше не тянет. Давай снимем мне проститутку?

Я: Она поможет?

Ф: По крайней мере, мне будет жалко терять деньги. Подберешь мне кого-нибудь?

Я: Думаешь, я знатный поставщик проституток?

Ф: Я надеялся.

Я: Не расстраивайся. Сейчас ты послушаешь еще одну притчу про моего принца и отвлечешься. Это будет крайне занимательно, даже уснуть не успеешь.

Ф: Хочешь побеседовать о том, как он пятый год разводится с женой?

Я: Ненавижу его жену.

Ф: Кстати, как она выглядит? Ты видела?

Я: Ну, да… Никакейшн. Трава.

Ф: Что с тобой случилось? Ты из таких придурков раньше супчики варила! Было все просто: за поводок и в стойло!

Я: Слушай, педагог, люди такими мазями уже давно не пользуются. Хочу его аккуратно прогнуть, понимаешь? Прицепить поводок на пиранью. Как думаешь, у него есть ко мне чувства? Хоть какая-нибудь любовь наличествует?

Ф: Приличествует. Правда, не совсем понимаю, зачем тебе все эти граждане? Если бы ты выросла в нищей семье алкоголиков, я бы еще поверил, что ты в него влюбилась, точнее, в возможность вылезти из задницы. Но при твоей красоте, воспитании и положении — это какая-то необъяснимая астрономия…

Я: Он точно-точно меня любит?

Ф: Милая, помилосердствуй. Ты ведь не будешь мне этим мозг протыкать?

Я: Прости.

Ф: Сколько ему лет? Семьдесят было?

Я: Сорок шесть.

Ф: Его зарыть забыли, а ты подобрала?

Я: Ревнуешь, маньяк со скальпелем?

Ф: А как не ревновать? Это ничтожество вызывает у тебя поросячий визг!

Я: Пойми, мне надо его добить. Я не могу все так оставить. Понимаешь?

Ф: Не понимаю. Чего с ума сходить? Спокойствие принесет больше позитивного, чем брызги.

Я: Не могу. Надо все доделать. Помирать, так с музыкой.

Ф: Все будет люкс. Не пекись. В боях и штормах не поблекнет наше знамя… Не делай такое лицо. Я в туалет.

Фил встает с дивана. Свет падает сверху, как в дешевой примерочной, превращая его вполне приличное лицо в чудовищно несвежее рыло.

Давайте устроим конкурс «У кого самые набрякшие мешки под глазами»? Победитель возглавит сообщество по борьбе с алкоголизмом и заболеванием почек.

Попробуйте посмотреть на себя в зеркало при таком освещении. Не забудьте улыбнуться и подсчитать все морщины из гофрированной занавески-плиссе у нижних век. И тогда ваша самооценка ляжет на дно Марианской впадины.

Марлен Дитрих была не дура, однако. Выставляя сценический свет самолично, фрау добивалась безупречной освещенности своего небезупречного лица. Интересная женщина, мудрая. Было бы неплохо ее сейчас выкопать…

А теперь я хочу сказать пару слов о нем. Никтополион. Или просто Никто. Его родители познакомились в Париже, когда будущий отец забыл взять с собой презерватив. Он не раз по-доброму советовал сыну застрелиться, но Ник всегда был очень неисполнительным ребенком. Мама умоляла его хорошо закончить школу. И он закончил ее хорошо. С одной тройкой. Остальные были двойки. Его дневник никогда не был заполнен. Ему с детства не хватало секретарш и помощников. Учителя били его мордой о неструганный стол, а он каждый день подходил к зеркалу и видел бога. И вот настал день, когда мальчик вырос… И явился миру Омен. И на мир он стал смотреть с высоко поднятым средним пальцем… И просьбы его превратились в требования…

Кто придумал слово «олигарх»? Чем чаще вы будете произносить это слово в адрес мужчин, тем быстрее они утратят способность адекватно расценивать себя в этом мире. Впрочем, Ник ее утратил задолго до встречи со мной, с тех пор, как впервые получил предложение внести энную сумму на счет фонда известного холдинга, чтобы увидеть свою фамилию в списке «Самых Богатых Людей Года».

А сейчас я вам поведаю о том, почему я так страдаю. Мой крутой супермен бессовестно женат на дряхлой, невкусной пенсионерке-сверстнице, обладающей незаурядным даром сверлить мозги всей окружающей среде. С ней он живет с девятого класса, и у них имеются общие семейные активы — 2 собаки и 150 детей. В общем, если он с ней и разведется, то исключительно с ее подачи, сам он не полезет все портить первым…

У антикварных жен имеется один универсальный туз, покрывающий любые масти прекрасной любовницы. Супруга — стабильна, а любовница — нет. Жена — это неглубокое спокойное озеро, тронутое по краям ряской. Его безмятежная гладь дает устойчивость совместно возведенному строению по имени «брак». Довольно мрачное слово, не находите? И оно продолжает мрачнеть с каждым прожитым вместе годом. Время покрывает яркие краски былой любви твердым известковым налетом, превращая неугомонные чувства к партнеру в мертвое облако печали и быта. Душа начинает требовать простора. Сексуальным фантазиям становится тесно в рамках серого семейного графика, сердце бьется, надежды изнывают в ожидании новой жизни…

Каждый мечтает о переменах. И каждый их боится. Мечты разрастаются в голове, пока рассудок пытается их уничтожить. После сорока юношеская дерзость прячется в защитный чехол, превращая жизнь в пустые грезы о теплом будущем. Вы по-прежнему изображаете из себя героя, но иммунитет к непредсказуемости давно ослаб…

Страхи обрекают идти на компромиссы. Опасаясь необдуманных поступков, способных полностью изменить ваш многолетний интерьер, вы стараетесь плыть по течению жизни, собирая по пути огрызки счастья, изредка подбрасываемые судьбой. В рисках нет никакого смысла, ведь результата «лучше, чем было» никто не гарантирует.

Добро пожаловать в мир скучной повседневной бытийности, где ваша жизнь не возымеет существенных отличий после смерти.

Проще всего оставить все как есть, условившись на паллиативном варианте: приставка «пере» в слове «перемены» легко меняется на приставку «из». Так и произошло с Ником. Когда ему надоедает поглощать виагру на завтрак, обед и ужин, он разыгрывает перед женой классический цирковой отрывок: ссорится с ней из-за какой-нибудь мелочи и слинивает на несколько недель из дому под предлогом развеивания стресса, чтобы насладиться сверкающим, грохочущим водопадом чувств к любовнице, где брызги желания разбиваются о камни непредсказуемости.

Мечтаю о дне, когда мой пожилой рыцарь в хромированных доспехах наберется смелости и расстанется с супругой…

«Дорогая жена, я бросаю тебя и наших восьмерых детей и ухожу к непонятной девушке, которая бросит меня через несколько лет, когда у меня окончательно перестанет вставать».

Думаете, он когда-нибудь променяет камин с клетчатым пледом и креслом-качалкой на меня? Конечно нет. Ведь самое важное для него — это секунда. Секунда, когда он сделает последний вздох. Когда перед его глазами пролетит вся жизнь, когда в последний раз он почувствует тепло рук близких людей, когда его семья со слезами на глазах проводит его в небесную командировку…

И постоянно думает о ней. Все события недели он знает наперед. Каждый день он видит в зеркале свои погасшие глаза и разыскивает способы себя развеселить, дабы проверить умение испытывать радость. Вся его жизнь сконцентрировалась на поиске инструментов, искусственно вызывающих волнение. Например, недавно он разыскивал причину, отчего ему можно было бы умереть. Но поиски рака с метастазами так и не увенчались успехом.

Футбольные клубы, экстремальные виды спорта, покупка дорогих картин на аукционах, острова в Тихом океане, дома в Париже, в Лондоне, в Лос-Анджелесе, в Монте-Карло, в тридесятом царстве, на Луне, у черта на рогах — все это прекрасные способы временно сублимировать мысли о своей скорой кончине.