– Так оно, в общем, и устроилось. Но именно тут ты и отказалась связать с ним жизнь. Значит, Роман для тебя не самое главное в жизни.
Я обиделась.
– К тебе пришли за сочувствием, а ты мораль читаешь.
– Вовсе нет, – улыбнулась Мила. – Просто стараюсь снять гнет с твоей души.
– Да ты же, наоборот, не снимаешь, а взваливаешь. Мол, сама во всем виновата.
– Опять ничего не поняла, – Мила вздохнула. – Ты ни в чем не виновата. Просто жизнь с Романом тебя устраивала только при определенных условиях.
– Не делай из меня меркантильного монстра! Я ведь его любила.
– Может, и правда любила, – без особой убежденности отозвалась она. – Но не настолько, чтобы уехать с ним.
– А почему все должны быть женами декабристов? Если любишь, то обязательно в Сибирь. А если не согласна – значит, не любишь. А может, это он недостаточно меня любил, чтобы здесь всего добиться?
– Во-первых, вероятно, тут он не мог добиться того, что ему предложили там, – ответила подруга. – А во-вторых, и это, наверное, главное, – скорее всего, ваши отношения просто себя исчерпали. Не одно, так другое привело бы к тому же результату. Просто его назначение стало для вас катализатором.
– И он, воспользовавшись предлогом, отнял у меня все! Слушай, Милка, а как ты думаешь, он один туда уехал?
У нее глаза вылезли на лоб:
– Другая женщина?
– Ну, если следовать твоей логике и наши отношения уже изживали себя, а, как говорится, со стороны виднее, то вдруг он раньше меня это почувствовал и подстраховался? Если так, я ему никогда не прощу!
– Какая теперь-то разница, раз ты ему всего остального простить не можешь, – удивилась Мила.
– Очень даже большая! – горячо возразила я. – Отъезд я, может, ему когда-нибудь и прощу, особенно если у меня все наладится. А вот другую бабу… – У меня перехватило дыхание. – Да никогда!
– Знаешь, мне кажется, Роману от твоих прощений уже ни жарко ни холодно.
– Это мы еще поглядим! – совсем разошлась я. – Еще как жарко будет! Уж я постараюсь! – У меня вдруг возникла идея, и я заговорщицки продолжила: – Слушай, Милка, а ты не могла бы сподвигнуть своего Костю под каким-нибудь предлогом позвонить в Краснодар и выяснить, один он там или нет?
– И не подумаю! – замахала руками Милка. – Костю моего не знаешь? Никогда не согласится. Не говоря уж о том, что в подобных деликатных делах он ведет себя как слон в посудной лавке. И вообще, что ты суетишься? Если Роман там не один, Славикова Ирка тебе первой сообщит. Она такая «добрая»... Нипочем не упустит случая позлорадствовать.
– Именно потому я и хочу быть во всеоружии. Осведомлен – значит вооружен. А потом, если он уехал один, все станут думать, что это временно и мы еще воссоединимся, когда я свои дела доделаю. А если он с бабой отбыл, совсем другое дело. Считай, меня бросил.
– Ну да, – покивала Мила. – Вопрос статуса.
– Вопрос потери лица, – уточнила я. – Мало мне счетов, которые он выставил, так еще обманутой и брошенной оказаться. Одно дело, если я знаю об этом, и совсем другое, если мне подобную новость в виде сюрприза преподнесут. Согласись, совершенно разное удовольствие. Милка, – проканючила я. – Ну уговори, пожалуйста, как-нибудь Костю. Один-единственный раз прошу. Сама ведь понимаешь, как важно.
– Нет, Костя исключается, – категоричнее прежнего повторила она.
– Тогда сама позвони. Ты ведь у меня единственный близкий человек. Больше некого попросить.
– И как ты себе представляешь? Я позвоню и что ему скажу?
– Придумай какую-нибудь историю. Мол, знаешь, что он уже в Краснодаре, а тебе позарез оттуда что-то надо. А обратиться больше не к кому.
– И что мне до такого зареза может понадобиться в Краснодаре? – растерялась Милка. – Я теперь вся только в кулинарных рецептах! Мозги скоро от них отсохнут! – с досадой добавила она.
– Вот и придумали. Чего далеко ходить? Тебе срочно нужен краснодарский кулинарный рецепт. Милка, это ведь замечательно! – все сильней вдохновлялась я. – Роман в кулинарии полный профан. То есть, если у него там баба, немедленно переадресует вопрос ей, и мы установим факт ее существования.
– А если она москвичка и краснодарских рецептов не знает? – засомневалась Мила.
– Плевать, он так и эдак у нее спросит, – я уже была уверена. – Пусть она даже не сможет ничего путного ответить: нам же с тобой на самом деле не рецепт нужен.
Мила покачала головой:
– Юлька, так прямолинейно нельзя. Он ведь мигом просечет, в чем дело. И ему станет ясно, что ты его выслеживаешь. Тебе этого хочется? Я бы на твоем месте не унижалась.
Я с досадой пробормотала:
– Выходит, как ни крути, все плохо.
– Может, тебе просто на него плюнуть и забыть, – вдруг сказала Мила. – Переведи свою энергию из разрушительного русла в созидательное. Найди кого-нибудь другого.
– Я тебя не узнаю. – Ее слова и впрямь ошеломили меня. – И это говоришь ты, которая всегда выступала за постоянство в отношениях, а меня упрекала за ветреность.
– Разбитую чашку не склеишь, – ничуть не смутилась она. – А она у вас разбилась. И в тебе сейчас говорит не любовь, а уязвленное самолюбие. Если бы ты Романа хотела вернуть. Но ведь нет. Ты хочешь вернуть свой «статус».
Милка, моя тихая, деликатная домашняя подруга бросила мне правду-матку в лицо. Но я стерпела: как ни горько это признать, она была права. Меня ведь и вправду подкосил не сам уход Романа, а то, что теперь придется заново выстраивать свою жизнь.
В прихожей хлопнула дверь. Послышались возбужденные детские голоса и отчаянный возглас бабушки:
– Осторожно! С ног меня собьете!
Милино лицо просветлело:
– Ребята из школы пришли. Сейчас их кормить буду.
Намек поняла: мое время кончилось. Больше нам сегодня по душам не поговорить. Не успела я об этом подумать, десятилетняя Даша и двенадцатилетний Дима влетели в кухню.
– Ура! У нас тетя Юля! – проорал Дима, скидывая на пол мокрый ранец.
– А мы под дождь попали! – радостно подхватила Даша.
– Бабушка второй зонтик забыла, и теперь у меня голова вся мокрая, – наябедничал Дима.
Насчет головы он сильно поскромничал. Дима был мокрым с головы до ног, и с него капало на пол. Даша, наоборот, каким-то чудом умудрилась остаться совершенно сухой.
Мила охнула и тут же отправила сына в ванную принимать теплый душ. У меня защемило сердце. Может, я действительно дура? Поехала бы с Романом в Краснодар, засела бы там дома, научилась бы у Милы варить вкусные борщи и печь пироги. Нарожала бы таких же замечательных детей и была бы счастлива. Вон как Милка вся светится...
А вдруг не была бы? Все-таки я не Милка. Озверела бы от постоянного сидения дома, детей, хозяйства, устраивала бы для разминки по вечерам истерики Роману. А кому еще? С кем мне там, кроме него, общаться? Никого ведь не знаю. Местное дамское общество меня наверняка бы не приняло: во-первых, чужая, а во-вторых, москвичка. А Милка осталась бы далеко. Нет, правильно, что не поехала. Хотя, конечно, ужасно хочется и дом свой иметь, и деток. Я вдруг словно наяву почувствовала на руках тяжесть пухлого розового младенца! Дима и Даша такими были. Особой пухлостью отличалась Даша, щеки из-за спины виднелись. И куда все подевалось? Теперь она типичный цыпленок-подросток. Одни худые длинные ноги. Хотя для девочки это хорошо. Ох, ну почему же у меня ничего не складывается?
Тогда я еще не знала, что несколько дней спустя меня ожидает второй удар. Все выходило точно по поговорке: беда не приходит одна. Мы как раз сдали очередной номер, где у меня шло большое интервью с одним очень модным отечественным писателем – автором исторических детективов. Мне стоило огромных трудов встретиться с ним. Последние полгода он категорически отказывался от общения с прессой, хотя раньше делал это по три раза на дню. Не говоря уж о том, что я точно знала: пару лет назад он за публикации о себе даже приплачивал. Впрочем, обет молчания, как мне объяснили, был тоже рекламным ходом.
Но мне повезло. Приближался момент выхода на экраны фильма по роману этого автора, и он посчитал, что обет молчания пора нарушить. И, главное, я получила «право первой ночи», вернее, слова. Он был бы не он, если бы не выжал максимум возможного из интереса нашего журнала. Нет чтобы устроиться со мной где-нибудь на диванчике и по-быстрому ответить на вопросы. Но разве у гениев бывает свободное время! Возможность для общения со мной у него нашлась только во время двухдневного путешествия в Венецию. Причем журналу пришлось оплатить дорогу туда и обратно (правда, не только для него, но и для меня!) и проживание в пятизвездочном отеле (корифей отечественного исторического детектива страдал хронической бессонницей и в путешествиях мог заснуть на пару часов только в по-настоящему комфортабельных номерах). Зато мы связались с фотографом из итальянской версии «Мисс Шик», и он дополнил мой текст замечательным фоторепортажем о нас в Венеции. Мы с классиком на площади Святого Марка, и на наших плечах сидят голуби. (Еле уговорила этого зануду – писателя, конечно, а не фотографа: ко всем прочим прелестям у него оказалась еще и аллергия на птиц. Но чего не сделаешь ради популярности!) Мы в гондоле (классик, стремясь наиболее выгодным образом попасть в кадр, едва не спихнул меня в воду). Мы в магазине масок (там обошлось без происшествий). Он впал в полный восторг и приобрел чуть ли не десять штук – для подарков. Мне, впрочем, не подарил, а я за свои кровные покупать не решилась, сэкономила на более насущное. В общем, интервью стало «Мисс Шик» в копеечку. Зато первое после молчания, и все меня поздравляли. Я чувствовала: должность зам. главного у меня в кармане!