И почему леди Норвуд так зла на него?
Кит не была уверена, чтó именно чувствует, но одно не вызывало сомнения: она почувствовала себя живой, как никогда. Бывший до сего момента самым обычным, увеселительный вечер неожиданно превратился в более захватывающее событие.
– Девениш, старина! Не думал, что найду тебя в городе. Мне казалось, ты предпочитаешь жизнь в деревне. Знаешь, я тоже, – грубый громкий голос зазвучал прямо за спиной у Кит. Она повернула голову, но не смогла увидеть говорящего. Кит отдыхала между танцами, и пока её кавалер отошёл за мороженым для неё, потягивала из бокала сладкий миндальный ликёр. Она сидела возле задрапированной сетчатой тканью и увитой свисающей зеленью колонны, позади которой и стояли говорившие.
– Поразительно скучное мероприятие, ты не находишь? Если бы я знал, что будет приглашена целая армия дебютанток, я бы не пришел. Господи! Дев, скажи-ка мне, когда это приманка для брака стала такой молодой?
Второй мужчина сухо рассмеялся:
– Боюсь, это не дебютантки становятся моложе, Марсден, а …
Марсден! Её отец упоминал это имя... Кит подалась ближе, подслушивая без всякого стеснения.
– Дьявол тебя разбери, не говори так, дружище! Достаточно плохо уже только сознавать, что я в кандалах пятнадцать лет – пятнадцать лет! – ты можешь в это поверить? – Марсден громко вздохнул. – Причина, по которой я прибыл в Метрополис – обещание моей леди-жене сопровождать её, чтобы отпраздновать событие в Лондоне, – тоже мне праздник! Да один только из балов Фанни Парсон достоин сочувствия.
И умоляюще добавил:
– Я что говорю, дружище, не хочешь ускользнуть через некоторое время и заглянуть в Уайтс на партию в вист?
– Привлекательная мысль, но нет, не могу. Я обязался на следующий вальс, – рассмеялся его собеседник.
– Боже правый! С кем? – резко воскликнул Марсден. – Никогда не думал, что ты любитель выделывать антраша, Дев. – И после короткой паузы добавил: – Только не говори, что собрался танцевать с одной из этих молоденьких кобылок в белом, не делай этого, друг! Не дай надеть на тебя кандалы!
– Если бы я пришёл на ярмарку за женой – а я этого не сделал – я бы не принуждал себя танцевать вальс с отчаянно скучной крошкой, у которой волос больше, чем способностей вести беседу, – фыркнул его приятель.
Кит слушала смех мужчин и хмурилась. Многие из её знакомых инженю были немного скучны, но в том не было их вины. Очень трудно в один момент находиться в классной комнате, а в следующий уже оправдывать ожидания общества в умении развлекать искушённых светских львов.
– Тогда что побудило тебя пригласить на танец одну из этих девочек? И на вальс к тому же. Ты заставишь мамаш с дочками на выданье чертовски всполошиться, ты же знаешь, и...
– Успокойся, Марсден. Я здесь, чтобы позаботиться о сыне моего единокровного брата.
– Молодой Норвуд? Ты его имеешь ввиду? А, ну тогда понятно. Вероятно, ему и подходит брак. Погоня за состоянием, без сомнения, если ты не возражаешь, что я так выражаюсь.
Кит застыла. Норвуд! Если Норвуд был его наследником, то кто же тогда такой этот Девениш, которого она слушает? Она прижалась плотнее к цветам и заглянула за колонну. Это был её сторожевой пёс! Не дьявол, а Девениш, конечно! Она должна была догадаться раньше.
И тут её осенило. Он вписал своё имя в её карточку на следующий вальс. Это она была «отчаянно скучной крошкой, у которой волос больше, чем способностей вести беседу»! Кит разжала зубы и глотнула миндального ликёра. Но тот вдруг потерял свой вкус и казался переслащённым. С резким стуком она отставила стакан. Скрываться под маской наивной юной дебютантки это одно, но когда тебя называют «отчаянно скучной крошкой, у которой волос больше, чем способностей вести беседу» – это уже другое. Она прямо-таки одеревенела, уловив конец фразы:
– …Ещё несколько лет я остаюсь опекуном мальчика, поэтому если он подумывает о браке, полезно будет осмотреть претендентку на роль жены.
Осмотреть её! Будто она лошадь! Если он попытается осмотреть её зубы, она его укусит!
– Выяснить у этой деви́цы всё, что мне нужно, не займёт много времени...
«О да, как же, в самом деле!» – мятежно думала Кит.
Итак, лорд Норвуд гонится за богатством? И его мать отправляет семейного сторожевого пса оценить Кит Синглтон, ха! Ну, так они взяли ложный след, если вообразили, что Кит Синглтон может принести кому-либо состояние. Она могла бы разъяснить им это прямо сейчас.
Но не сделает этого! Описание её Девенишем было просто оскорбительно. У неё возникло непреодолимое желание преподать урок Сторожевому Псу: не суди книгу по её обложке. Если мистер Девениш решил, что Кит отчаянно скучная крошка, у которой волос больше, чем способностей вести беседу, то кто она такая, чтобы ему противоречить?
В предвкушении их танца её пронизала приятная дрожь. Уже скоро.
– Итак, мисс Синглтон, как вам нравится ваш дебют? – мистер Девениш мастерски вёл её в танце.
Глаза Кит оставались скромно опущенными. Он был, без сомнения, самым лучшим танцором из всех, с кем ей когда-либо доводилось танцевать, а его плечи более чем оправдали ожидания, ощущение же от кружения в кольце его рук было просто восхитительным.
Однако было очевидно, что разговор с юными особами для него непривычен, мистер Девениш не предпринял даже попытки очаровать её, и его манера вежливой светской беседы скорее походила на допрос подвергнутых сомнению таможенников на границе. И поскольку танец продолжался, их беседа, к огромному удовольствию Кит, быстро развивалась в нужном направлении: тон мистера Девениша был таков, будто он обращается к простушке.
– Ваш дебют в обществе, мисс Синглтон, – слегка раздражённо повторил он, чеканя слова. – Вы наслаждаетесь им?
Она пробормотала что-то нечленораздельное в его жилет, изо всех сил стараясь сохранить серьёзный вид. Как крошка, у которой волос больше, чем ума, она заставляла его усиленно работать мозгами, чтобы как-то поддерживать беседу. Кит только отвечала на его вопросы, и все ответы при этом произносились застенчивым шёпотом.
Её тактика вынудила мистера Девениша непрерывно наклоняться к её простой, но изящной причёске. Таким образом у него имелась хорошая возможность сравнить количество волос на её голове со скудными клочками фраз, которые долетали до него из области жилета. А волосы у неё были очень короткими: она обрезала их из-за жары в Батавии. Однако, определённо волос больше, чем ума...
– Вы сказали, что наслаждаетесь, или нет? Я не вполне уловил ваш ответ.
– О, да-с, – пробормотала Кит. Она избегала прямо смотреть ему в глаза. Невинные дебютантки славились робостью и застенчивостью. Мисс Кит Синглтон была самой застенчивой из них и невообразимо робкой. Да ещё в её речи непонятно откуда появилась шепелявость, каковая, впрочем, идеально подходила для принятого ею образа, в котором он её видел, – образа простушки.
В результате всё отлично получалось. У мистера Девениша были приличные, хотя и немного грубоватые, манеры, но в его вопросах начала проскальзывать резкость.
– Вы не так давно в Лондоне. Полагаю, недавно прибыли из Нового Южного Уэльса?
До сих пор Кит осчастливила его не менее чем семью "да-с" подряд, теперь она решила значительно расширить свой лексикон:
– Ах, Новый Южный Уэльс осень далеко отсюда, – бормотала Кит его галстучной булавке в виде феникса – мистер Девениш действительно был очень высок.
– И ваш отец был там важным чином?
– Мой папа осень...осень... мёртвый.
Кит ухитрялась вздрагивать и всхлипывать, не сбиваясь с шага.
Девениш закатил глаза и продолжал танцевать с мрачным выражением лица, тихо проклиная продолжительность этих злосчастных венских вальсов. Всё намного хуже, чем он ожидал, вытягивать сведения из этой маленькой разини – всё равно что выжимать из камня воду. Один только бог знает, чтó его племянник в ней нашёл. Жена должна представлять из себя бóльшее, чем просто симпатичное личико или состояние.
Не сказать, чтобы она была такой уж красоткой – о, она очень даже хорошенькая: миниатюрная, темноволосая, что сейчас особо модно, с довольно приятными чертами лица – аккуратным прямым носиком, неожиданно упрямым подбородком и изящными дугами тёмных бровей над очень выразительными голубыми глазами. Да, глаза у неё были лучше всего… такие голубые...