— Это заявление доказывает, что ты повзрослела, Сэм. Но не волнуйся. То, что вы с Хьюби становитесь совладельцами студии, не означает, что вам самим придется управлять ею без помощи опытных продюсеров, на которых вы могли бы положиться, они могли бы вас направить, дать вам хорошую школу. Все эти продюсеры уже на своих рабочих местах. Многие из них — это те люди, на которых полагался твой отец. Так что все, что требуется от вас двоих — это «плыть по течению», как говорил Т. С.
Сэм села, удовлетворенная ответом Норы, но тут заговорила Бейб:
— Я вот о чем подумала: это, конечно, хорошо, что теперь мне известно, кто я такая, что мне удалось выдержать встречу с Кэтрин и судьей, но я никогда не спрашивала тебя о моем отце, а ты, Нора, никогда мне ничего не говорила о нем. Жив ли он, а если жив, то где он?
— Извини, Бейб, но я не имею об этом ни малейшего представления. И не могу иметь. Но почему бы тебе самой не попытаться выяснить это? Ты могла бы порасспросить свою мать или судью, выяснить, что известно им.
— Нет, я не хочу разговаривать с ними… Я не желаю…
— Но рано или поздно тебе придется, Бейб. Ты будешь вынуждена. Ты не сможешь спокойно взглянуть в лицо будущему, не уладив отношения со своим прошлым. А это значит, что тебе придется найти какие-то пути к примирению с твоей матерью и судьей ради всех вас. Это так же важно, как и поиски твоего отца.
— А еще тебе следует подумать, что ты будешь делать дальше. Ведь работу в Вашингтоне ты потеряла, — сказала Сэм. — А не хотелось бы тебе поработать на студии? Я уверена, мы сможем подыскать для тебя что-нибудь интересное. Конечно, чечеточница нам не потребуется. Таких фильмов больше не снимают.
— Замечательно, Сэм, но отныне оставь шутки для меня. Ты же знаешь, как мне всегда хотелось стать комиком, а теперь я знаю почему— мой отец был комиком. У меня это в крови! И я стану комиком — ведь я уже взрослая и не обязана спрашивать разрешения у кого бы то ни было! Во всяком случае, я попробую. Кто знает, может быть, мне удастся найти отца и он научит меня секретам своей профессии. И пусть кто-нибудь только посмеет посмеяться над этим!
Никто и не посмел, за исключением Хани, не замедлившей объясниться:
— Извини, Бейб. Просто я вспомнила о том, как несколько лет назад ты написала пародию и начала ее словами «леди и эмбрионы» вместо леди и джентльмены. Это было…
Бейб презрительно махнула рукой:
— Нечего извиняться. Я знаю таких, как ты.
Хани неуверенно усмехнулась:
— Таких, как я? Что это значит, ты, шутиха?
— Ну, таких… Ну, знаешь… евреек-полукровок. — Бейб весело рассмеялась, и все посмотрели на нее так, словно она сошла с ума. — До меня сейчас кое-что дошло — я стопроцентная еврейка! Как ты, Тедди. Ты должен будешь мне все об этом рассказать… Как это бывает и все такое. Может быть, я даже начну посещать еврейскую школу. — Она счастливо вздохнула: — Ура! Без дела мне не сидеть…
Продолжая смеяться вместе со всеми, Сэм сказала, растягивая слова:
— Хани права — ты действительно шутиха, но ты наша шутиха и мы тебя любим.
— Думаю, что на этой ноте мы можем закончить и перейти к тостам, иначе мы сегодня так и не поужинаем, — сказал Тедди, доставая шампанское из серебряного ведерка. Как раз в этот момент вошел Эдмунд и прошептал что-то на ухо Хани.
— Спасибо, Эдмунд. Я возьму трубку в библиотеке. — Извинившись, она встала. — Джошуа звонит.
— Почему бы тебе не взять трубку здесь? — с наивным видом спросила Сэм.
— Нет, Сэм, дорогая. Но вы не пейте без меня. Я сейчас.
— Итак, что на этот раз хотел от тебя наш гений? — требовательно спросила Сэм, когда Хани вернулась.
— Он всего лишь хотел поужинать со мной завтра, а заодно обсудить вопросы, связанные с продажей Краун Хауза.
— Ну, конечно… И что ты ему на это ответила?
— Я сказала, что сама позабочусь об этом перед отъездом в Нью-Йорк и что встречаться необязательно. Ты довольна?
— Вопрос в том, доволен ли он?
— У него нет другого выбора. Затем он спросил, может ли он как-нибудь навестить меня в Нью-Йорке, когда я устроюсь. Я ответила, что это было бы очень мило с его стороны.
— Я бы не стала ему доверять. Он захочет тебя вернуть и попытается заделать тебе ребенка.
— Хани усмехнулась:
— Мне кажется не очень уместным говорить об этом в присутствии моего отца. Кроме того, это личное дело двух взрослых людей. Конец дискуссии.
— Будем надеяться, — сказал Тедди. — Если вы закончили, я открываю шампанское. Но прежде…
Но тут опять вошел Эдмунд и снова прошептал что-то на ухо Хани. И снова она была вынуждена извиниться:
— Сейчас вернусь.
— Уау! — закатила глаза Бейб. — Для женщины, которая только что развелась, она делает успехи довольно быстро.
— Ну, и кто на этот раз? — спросила Бейб. — Уоррен Битти?
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но это всего лишь мой адвокат Пресс Рудман.
— А что ему надо?
— Поужинать со мной завтра вечером.
— Чтобы обсудить вопросы развода, — сказала Сэм.
— Вовсе нет. Просто чтобы поужинать.
— И что ты ответила?
— Я согласилась. И предложила, если он не возражает, захватить свою подругу Бейб, чтобы она могла познакомиться с ним и, возможно, обсудить вопросы расторжения своего брака.
— Правда? — удивилась Бейб. — Звучит интригующе. А он симпатичный?
— Ну, он, конечно, не Уоррен Битти, но тебе он может показаться сексуальным.
— Да, это действительно может заинтриговать.
Тут все три подруги залились каким-то детским смехом, и Тедди сказал:
— Нора, пожалуйста, прими какие-нибудь меры по повышению уровня зрелости за этим столом!
Норе все это напоминало события двадцатилетней давности — сама не в силах сдержать смех, она возразила:
— А почему бы тебе не заняться этим? Разве ты теперь не хозяин в доме?
— Конечно, нет. В этом доме я всегда исполнял роль сожителя и еще не решил, соглашусь ли поменять ее на эту…
Все четыре женщины мгновенно перестали смеяться и уставились на него.
— Может быть, прокомментируете свое заявление, Теодор Розен? — спросила Нора. — Разве вы сами не настаивали на этом?
— Как можешь ты так говорить? Ведь с самого первого дня нашего знакомства ты всегда манипулировала мной.
— Я манипулировала? Девочки, защитите меня!
— Извини, Нора, — пожала плечами Сэм. — Ты всегда манипулируешь. Даже вчера вечером, когда ты сказала неправду…
— Не говори глупостей. Когда это я говорила неправду?
— А как же насчет вчерашнего вечера? Ты сказала, что у тебя нет отбоя от предложений на покупку студии… Что покупатели стоят в очереди.
— Ах, это, — с облегчением сказала Нора. В какой-то момент она перепугалась, что слова Сэм насчет ее лжи — не шутка. — Но должна же я была что-то сделать, чтобы подтолкнуть тебя на путь к зрелости… Это называется ложь во спасение.
— Боюсь, что нет. Это скорее манипуляция, а не ложь во спасение. Я же вам говорила вчера вечером, девочки, — моя дорогая мачеха — мастер-манипулятор.
— Она говорила, Нора, и боюсь, что она права, — Хани испустила драматичный вздох. — Думаю, мы все стали жертвами твоих искусных манипуляций. Особенно сегодня. В подтверждение этого простой факт: еще до того, как мы окончательно решили, что собираемся делать дальше, ты уже приготовила свои сюрпризы. Ты могла сделать это только сегодня утром, очень рано. А сертификат Сэм на право владения студией? Очевидно, что ты подписала его несколько дней назад. Так что же это, как не ловкая манипуляция, при помощи которой ты заставила всех нас сделать то, что тебе было нужно! А папин ключ? Самая настоящая хладнокровная манипуляция! Ты рассчитывала на то, что он настоящий джентльмен и не позволит себе унизить тебя отказом.
— Ну, что касается меня, она может манипулировать мной сколько ее душе угодно. Я вполне довольна, — сказала Бейб.
— Это заявление по существу, — провозгласил Тедди, как будто он выступает в суде. — А вот я не удовлетворен качеством манипуляций. Собственно, я недоволен двумя вещами.
— О? Наступает время поисков виновных? — спросила Нора. — Просим, просим. Расскажи, чем ты недоволен, и, может быть, мне удастся внести какую-то ясность. Вы знаете, я не из тех, кто отвергает вызов.