Джессика Парк - Ближе к тебе

Однако я так же не могу отрицать отчетливое и болезненное чувство ревности. Мне, конечно, не хочется сваливать из домика на дереве в образе дешевой шлюхи, но я ревную.

Она проходит мимо меня и слегка машет рукой, как будто в этом нет ничего ужасного.

Я десять минут стою, не двигаясь и стараясь совладать с эмоциями. Есть нечто унизительное, когда тобой пренебрегают ради быстрого перепиха. Когда сердце прекращает колотиться, я пытаюсь, наконец, повзрослеть и не обращать внимания на тот факт, что наша встреча до сих пор идет не так, как я ожидала.

Несмотря на отвратительное настроение, меня поражает, как непривычно подниматься наверх между зеленых ветвей. Поскольку руки заняты, мне приходится пинать дверь вместо стука, а потом еще раз, когда никто не открывает.

– Сабин! – кричу я, продолжая стучать.

Дверь распахивается, и я оказываюсь лицом к лицу с раздетым до пояса Сабином.

– Господи боже, что?

Его черные волосы в полном беспорядке и практически достигают плеч, а подбородка минимум три дня не касалась бритва.

– Серьезно? – Я сую пакет ему в руки. – Держи свои чертовы черничные рогалики. Хорошо, что я принесла так мало, потому что, учитывая твой живот, лишние углеводы тебе совсем ни к чему.

На его лице отражается шок.

– О господи, Блайт. Черт, который час? Я забыл, что ты… то есть… твою ж мать! – Он стискивает пакет и смотрит на меня со смесью стыда и извинения. – Мне так жаль.

Я ставлю кофе на пол веранды и возвращаюсь на лестницу.

– Ты облажался, Сабин.

Он хватает меня за руку и сжимает в объятиях. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не отпускает.

– Черт! Прости! Я говнюк! Полный осел. Свяжи меня и в качестве странной и изощренной пытки съешь все рогалики у меня на глазах. – Он отрывает меня от земли и стискивает еще крепче. – Пожалуйста, прости меня!

– Я… не могу… дышать, – выдавливаю я.

Сабин ставит меня на пол и отступает назад.

– А теперь дай мне взглянуть на тебя. – Он щурится и пристально меня разглядывает. – Неплохо для девочки из службы доставки рогаликов.

– Вообще-то я еще и кофе принесла, – фыркаю я.

– Вот черт. Кто-то очень, очень злится на Сабина, – говорит он.

– Кто-то не думал, что его пригласят в гости между проститутками, – выплевываю я с бо́льшим ядом, чем рассчитывала.

Сабин вспыхивает.

– Ну, черт. Я не предполагал, что вы пересечетесь с… эм… эм…

– О господи, Сабин! Ты даже ее имени не знаешь?

– Знаю. Дай мне минутку.

– Мне плевать, как ее зовут.

– Очевидно, мне тоже, – его улыбка меня бесит, – но она не проститутка.

– Я очень рада, что пролетела тысячи миль ради такого приема. Спасибо, Сабин.

Я уже спускаюсь на половину лестницы, когда он произносит очень жалостливым тоном:

– Я облажался, ладно? – Я останавливаюсь и жду. – Я правда очень сожалею, – говорит он. – Блайт, не уходи. Нельзя так. Я обязательно заглажу свою вину. Слушай, я наломал дров, но ты должна меня простить. Пожалуйста?

Я топаю назад и пробираюсь в его дом.

– Круассан и черный кофе мои.

– Ура, мы разговариваем! – восклицает Сабин.

Несмотря на сильнейшее раздражение, при виде обстановки я искренне улыбаюсь. Это самая очаровательная квартира-студия, которую я когда-либо видела, с потрясающими деревянными стенами и полом. Места не много, но здесь, кажется, есть все необходимое. Я подхожу к небольшому диванчику, рядом с которым стоят кресло и кофейный столик. Затем иду через кухню-столовую, минуя небольшой обеденный стол, и попадаю в другую зону отдыха, на этот раз в виде идеального круга, которая находится рядом с окном с видом на небольшой пруд и горы.

Широкий матрас разложен для отдыха, а на подушке покоится гитара. Я провожу пальцем по ее изгибам. Инструмент настолько мне знаком, что я узнаю каждый оттенок цвета на корпусе, несколько царапин и вмятин от постоянных перетаскиваний с места на место, и пару отметин после пьяных вечеринок.

Сабин молчит, пока я осматриваюсь. Пытаюсь осознать и принять новую жизнь, которую он построил, вот только в данный момент испытываю подавленность от того, как много я не знаю. Гитара, наверное, единственное, что мне знакомо.

Я стою у окна и смотрю на бьющих крыльями по воде уток. Сабин подходит ко мне, и я, не глядя, беру протянутый кофе.

– Где ты спишь? – интересуюсь я.

– Посмотри наверх.

Я послушно поднимаю взгляд и вижу, как потолок уходит ввысь в своего рода башенку, похожую на чердак, со спальной зоной.

Сабин опускает вниз лестницу.

– После вас.

Ступеньки широкие, а подъем не такой шаткий, как мне казалось, и это хорошо, потому что я не расстаюсь со своим кофе. Выхожу на платформу с широкой кроватью и скошенным потолком. Там даже имеются полки в стене, куда Сабин складывает одежду, и я ставлю на одну из них стаканчик.

Поскольку идти больше некуда, я заползаю на кровать. Выглядываю в окно в крыше и наблюдаю, как ветви колышутся на легком ветру.

Сабин ложится рядом со мной.

– Привет.

– Привет.

– Ты собираешься на меня посмотреть?

– Пахнет, как будто здесь была грязная проститутка, – замечаю я.

Он смеется.

– Я же сказал, что она не проститутка. Она параюрист[8].

Я едва не фыркаю.

– Ага, точно.

– Ну, может не параюрист. Но чего-то там пара. Параплан? Параграф? Параллелограмм?

– Паразит? – предлагаю я.

Сабин перекатывается на бок и приподнимается на локте.

– Пожалуйста, взгляни на меня.

Я неохотно поворачиваю голову.

В его глазах появляется намек на улыбку.

– Я скучал по тебе.

Мне трудно ему поверить, поэтому я ничего не говорю.

– Я искренне сожалею, что был таким кретином, – говорит он. – И очень рад, что ты здесь.

– Хорошо. – Я не интересуюсь, почему он «прокатил» нас вчера или как, черт возьми, мог забыть о сегодняшнем утре. – Я не навязываюсь?

Сабин выглядит так, будто я ударила его по лицу.

– Как ты вообще можешь такое спрашивать? Это из-за слов Криса? Не слушай его. Ты никогда не станешь для меня обузой.

– Хорошо.

– Где Крис? Я думал, что он приедет с тобой.

Я пожимаю плечами.

– Он решил, что мы, возможно, захотим провести день вдвоем, – в окне крыши пляшут тени, – если ты не очень занят.

Сабин протягивает руку в сторону и надевает на голову ковбойскую шляпу. Наклонившись надо мной, он убирает волосы с лица и заправляет их мне за ухо.

– Я ничего так не хочу, как провести этот день с тобой. Хочу сводить тебя полюбоваться лошадьми. Я рассказывал, что теперь немного умею ездить верхом? Пирс, ну ты знаешь, тот парень, который владеет этим местом и моей компанией, рассказал мне про лошадей и все такое. – Сабин улыбается. – Блайт Макгвайр, – объявляет он громко и радостно, – я теперь настоящий гребаный ковбой!

Я не могу сдержать смех.

– Ну, разумеется.

– А теперь перестань дуться, и давай повеселимся! – Он хватает меня за ребра и принимается щекотать, пока я не начинаю хохотать и умолять его остановиться. – А вот и моя веселая девочка! – Он снова ложится на бок и улыбается мне.

Наконец, отдышавшись, я выдаю ему рвущуюся наружу правду:

– Саб… я так ужасно скучала по тебе. Словно нас оторвали друг от друга.

Его взгляд смягчается.

– Тогда давай воссоединяться. Для начала я покажу тебе лошадей, а потом мы купим настоящие тако с самыми обалденными кукурузными лепешками, таких ты еще не пробовала. Это не та дрянь, которую можно найти в супермаркетах Востока. Реальная штука. Тебе понравится. И будем объедаться и пукать. Потом, эм… чем еще ты хочешь заняться? Поехать в центр?

– Просто поговорить. Послушать, как ты играешь на гитаре. Еще объедаться. И пукать. Отвезти тебя в дом в Ла-Хойе. Купить рождественскую елку, украсить ее, приготовить детям еду.

Он смеется.

– Детям? Мне нравится, как ты это произнесла.