– Так Зоя Ивановна когда освободится?
– Ваня, я не в курсе. Да и что ей тут делать? Рамы же она таскать не будет.
– Это верно. Ее сил и на форточку не хватит.
Они взяли створку за углы и подняли. Даже для двоих она была слишком тяжелой. Пытаясь развернуться на лестничной площадке, Стас начал понимать мастеров, а подходя к помойке, решил, что запрошенная теми сумма была весьма скромной.
– Аккуратно, стекло не разбей! – командовал Иван. – Мы не успеем вернуться, как эту раму утащат на парник пенсионеры.
– Может, пусть прямо из учебной комнаты тащат?
– Ладно, не ной! Три ходки всего осталось.
Вернувшись, они застали в учебной комнате Зою Ивановну и… Стас даже покачнулся от удивления, потому что вместе с начальницей кресты из пластыря на стекла наклеивала Люба.
Женщины были одеты одинаково – в футболки и черные блестящие леггинсы, модные в годы Стасова детства. На головах у них красовались шапочки, сложенные из газет.
Стас поздоровался, заметив, что Люба тоже смутилась.
Зато Зоя Ивановна, похожая в своей газетной треуголке на Наполеона, была полна энергии.
– Перекурите пока, мужики! Сейчас стекла залепим, и понесете. Техника безопасности, а то возись потом с вами, раны зашивай! – Зоя стала рассказывать случаи из собственной практики, когда люди, пренебрегшие мерами безопасности при работе со стеклом, оставались без руки, без глаза или вовсе отдавали Богу душу.
– Не пугайте, Зоя Иванна! Что может случиться, если нам помогают Любовь и Жизнь? Ведь Зоя по гречески «жизнь», если не ошибаюсь? – шутил Ваня, бросая на Зою жаркие взгляды.
Стас тоже решил, что чертовы рамы никуда не убегут, и подошел к Любе.
– Похоже на фильмы про блокаду, – сказал он, показывая на крест. – Мне даже как-то не по себе. Нельзя ли клеить как-нибудь иначе?
– Можно, только будет ли держать?
Люба улыбнулась, а Стас был слишком взволнован, чтобы так же безмятежно улыбаться в ответ.
Пока они носили рамы на помойку, женщины убрали комнату.
Стас очень устал, но это была приятная усталость. Он остановился в дверях и наблюдал, как Люба, смеясь, ерошит свои короткие волосы, вытряхивая из них пыль.
– Нужно скорее переодеться! – говорила она, но не торопилась уходить.
В дальнем углу учебной комнаты Ваня с Зоей Ивановной делали вид, что развешивают по местам таблицы. Начальница стояла на табуретке, а Иван замедленно, словно во сне, подавал ей пожелтевшие от старости листы ватмана. «Наверное, им не нужна моя помощь», – усмехнулся Стас.
– Я так рад, что вы приехали…
Люба потупилась.
– Решила помочь лучшей подруге, – сказала она поспешно. – А то я работаю дома, сижу целыми днями одна… Иногда хочется почувствовать себя частью коллектива.
– Я вас вспоминал.
– Правда?
Стас кивнул. Он был потным и грязным, из-за этого ухаживать было неловко. К тому же в рамах было полно стекловаты, и теперь ее волокна, застрявшие в одежде, нещадно его кололи.
– Пойдемте в реанимацию?
– Боже мой, зачем? – Люба засмеялась, сняла очки и энергично протерла их подолом футболки. – Я еще не созрела для реанимационных мероприятий.
– Просто у нас там душ и кофе. Постойте… Вы носите очки?
Стас поймал растерянный взгляд очень близорукого человека.
– Чаще всего я в линзах. Но когда работаешь в такой пылище, лучше поберечь глаза.
Люба надела очки, энергично осадив их на переносице указательным пальцем. «Интересно, я заметил на ней очки только через несколько часов, – удивился Грабовский. – Я не очень понимаю, красивая ли она, и даже ее не разглядываю. Люба, и все».
– Пойдемте? Нам не помешает освежиться, – повторил приглашение Стас.
Люба покосилась на замерших в углу Зою Ивановну с Ваней. Начальница по-прежнему стояла на табуретке, но не развешивала таблицы, а, наоборот, пыталась стряхнуть Ванины руки с собственной талии. Лица у обоих были сосредоточенные.
– Хорошо, – улыбнулась Люба. – Надеюсь, Зоя на меня не обидится.
Но они никуда не пошли.
– Стас, вы уже закончили? – От громкого Вариного голоса Грабовский вздрогнул. Он совершенно забыл, что его невеста тоже сейчас находится в клинике. – Поедем домой?
– Не думал, что ты меня навестишь, – сказал он искренне.
– Я и не собиралась. – Варя подошла к нему, положила руку на плечо и смерила Любу презрительным взглядом.
«Это так полагается среди порядочных женщин? – удивился Стас. – На всякий случай обливать презрением любую даму, оказавшуюся в непосредственной близости от их избранника?»
Стас молчал, тщательно контролируя выражение своего лица.
«Зачем ты пришла? – хотелось ему спросить. – Именно сейчас, когда я рад тебе меньше всего на свете? И какого черта ты меня обнимаешь, хотя никогда не делаешь этого на людях?»
– Привет, Варенька. – Зоя Ивановна, опираясь на Ваню, легко спрыгнула с табуретки. – Что ж ты нам помочь не пришла?
– Ой, Зоя Ивановна, я же бегаю по всем кабинетам, документы собираю… Это такая морока!
– Могу себе представить, – посочувствовала Зоя Ивановна. – Радуйся, что хоть советскую власть отменили, в те времена тебе пришлось бы еще на разных идеологических комиссиях париться. Конституцию наизусть рассказывать.
– Да, папа мне говорил. Он много ездил тогда. Столько, оказывается, бреда нужно было учить, чтобы выехать за границу! Например, фамилии председателей всех коммунистических партий мира.
– Менгисту Хайле Мариам, – без запинки произнесла Зоя. – В Эфиопии, кажется. Видите, дети, какая я старая. Живое ископаемое.
Варя улыбнулась именно так, как приличествует, когда люди начинают рассказывать тебе о своих очевидных недостатках. Склонив голову Стасу на плечо, она спросила:
– Так что, Зоя Ивановна? Вы закончили? Можно, я своего мужа заберу?
– Варь, я грязный как черт, ты испачкаешься. – Стас с досадой отодвинулся.
Он лихорадочно раздумывал, как быть. Придумать предлог и отправить Варю одну? Скорее он сейчас с ходу придумает доказательство теоремы Ферма, чем объяснение для Вари, почему она должна уйти и больше сегодня к нему не приставать! Объяснить Любе, что слово «муж» Варя употребила несколько преждевременно? Нет, сейчас любые его инициативы сделают ситуацию еще более неловкой.
Сдержанно попрощавшись со всеми, Стас последовал за Варей.
Люба не стала даже переодеваться.
Накинув плащ прямо на леггинсы и футболку, она выбежала из клиники и остановила такси. Услышав адрес, шофер поворчал по поводу пробок и предложил подбросить Любу до метро – так она доберется быстрее. Но Люба только сердито помотала головой и попросила у него сигарету.
Несколько раз поперхнувшись дымом, она выкинула окурок прямо в окно. Скорее домой, в ванну! Принять человеческий вид, смешать мартини с апельсиновым соком и убедить себя, что ничего страшного не произошло. Она же не узнала ничего нового! Ведь Зоя говорила ей, что у Стаса есть девушка, просто Люба предпочла пропустить это мимо ушей.
«Эх, Зоя, Зоя! Стоило же тебе завести роман именно тогда, когда мне больше всего нужна твоя помощь и поддержка! Держись сама, Люба, сейчас отвлекать Зою от этого молодого красавца по меньшей мере бесчеловечно». Пусть хоть подруга порадуется жизни, если ей самой не суждено. Да и бессмысленно искать сочувствия у человека, находящегося в любовной эйфории.
Зачем только она увязалась с Зоей убирать эту чертову комнату?! Ну понятно же зачем – чтобы увидеть Стаса!
В первые же минуты встречи Люба поняла, что влюблена. В Грабовском ей нравилось все – и щуплое телосложение, и скромные манеры, и застенчивая улыбка. Стас поднимал рамы, отчего на его руках проступал рельеф мышц, и Люба украдкой поглядывала, вспоминая, как эти руки обнимали ее в беседке… От воспоминаний кружилась голова, Любе казалось, что она краснеет.
Женское чутье говорило, что она тоже нравится Стасу.
Да он и сам говорил, не только женское чутье! И было видно, как он расстроился, когда пришла его жена.
Все понятно. Мальчик стал главой семейства, но душа еще требует романтики и беззаботного флирта. А кто подходит для этого лучше ее, женщины привлекательной, но уже не первой молодости? Она взрослая, опытная, умная, должна понимать, что бесполезно мечтать о браке с мужчиной, младше ее почти на… сколько, кстати? Люба прикинула: выходило, что самое меньшее на пять лет. Да, тут уж не важно, женат он или не женат.
Теперь явный мужской интерес Стаса уже не льстил ей, а, наоборот, казался оскорбительным. Это интерес самца, подыскивающего себе женщину для необременительных развлечений на стороне, что тут может быть лестного? Как говорила Зоя, которой часто предлагали любовную связь женатые коллеги: «Крутить любовь с женатым мужиком – это все равно, что сидеть в ресторане под столом и хватать объедки, которые тебе туда кинут». Еще она говорила: «Левак возможен, только если соблюдены три условия: абсолютное равноправие партнеров, абсолютная конфиденциальность и никаких иллюзий на будущее».