– С кем же ваша дочка? – удивилась Люба.

– Мои родители забрали на недельку. Вольная жизнь! Я уж и забыла, как это бывает.

– Иногда надо отдохнуть, – в один голос сказали бездетные Зоя с Любой.

– Зоя, я все забываю спросить, – начала Люба нарочито небрежным тоном, хотя сердце так и колотилось в груди, – как дела у этого мальчика, Стаса Грабовского? Я про тот дикий случай с нападением наркомана. Уладилось все?

– Как будто. Его тесть заплатил за кардиограф. – Зоя кинула на Любу острый взгляд.

Они, обычно откровенные друг с другом, сейчас заключили нечто вроде пакта о ненападении. Люба не расспрашивала Зою о Ване, а та, в свою очередь, не касалась темы Стаса Грабовского, женатого человека. Люба сдержанно проинформировала изнывающую от любопытства подругу, что сей молодой человек проводил ее до квартиры, сделал несколько попыток проникнуть туда с определенными целями, но получил решительный отпор.

Тесть оплатил кардиограф… Значит, хорошие отношения в семье. Значит, все они там дружат и друг друга выручают. Разве из такой семьи уходят? Люба разом поскучнела.

А Зоя с Таней завели малопонятный разговор, из которого она почерпнула только одно: если человек вдруг серьезно заболевает, то не только ему приходится метаться в поисках хорошего врача, но и этому самому врачу нужно преодолеть тысячу бюрократических формальностей, чтобы сделать необходимую операцию.

«Постараюсь умереть здоровенькой», – решила Люба, прихлебывая рисовый чай. Она очень любила этот напиток, дающий ощущение сытости, как после наваристого супа. Если она немного прибавляла в весе, стоило неделю посидеть на чае, и лишние килограммы исчезали как по волшебству.

– Пойду покурю. – Зоя, по-мужски взяв в зубы незажженную сигарету, направилась к выходу.

За столиком сразу воцарилось неловкое молчание. Некоторое время Таня пыталась захватить палочками кусок рыбы, потом бросила это занятие.

– Как у вас с Максимовым? – осторожно спросила она. – Я беспокоюсь за вас, Люба.

– Нормально все.

Люба опустила глаза. Меньше всего на свете ей хотелось обсуждать с Таней свою личную жизнь, но та не отставала:

– Я правда беспокоюсь. Очень. Поверьте, если бы его захомутала какая-нибудь тетка, которой от брака нужны только прописка и жилплощадь, я слова бы не сказала. Но вы, Люба! Вы умная и успешная женщина, вы же, наверное, хотите союза с близким вам по духу человеком?

– Таня, давайте не будем обсуждать эту тему.

– Нет, будем! – Зоя вернулась и встала у Любы за спиной. – Мы будем обсуждать эту тему. Интересное дело, моя подруга выходит за моего врага, а я буду молчать!

– У меня сердце болит, когда я представляю ваше будущее с Борисом. Потому что мое прошлое с ним было кошмаром. Теперь Димы нет рядом, и я могу говорить свободнее. Люба, одумайтесь! Неужели вы не понимаете, с кем связываетесь?

– Не понимает. – Скептически хмыкнув, Зоя налила себе чаю с таким залихватским видом, словно это была водка.

– И скажите, пожалуйста, – улыбнулась Таня, – неужели Борис простил вам этот эксперимент над своими волосами?

– Не простил. Сказал, что я, если претендую на высокий статус его официальной девушки, должна советоваться с ним по поводу прически.

Зоя громко расхохоталась, но тут же осеклась.

– Извини. Люба, никогда не стоит связываться с человеком, который без конца говорит тебе: ты должен то, ты должен это. Нормальный индивид всегда знает, что ему никто ничего не должен, и позволяет окружающим быть такими, какие они есть. Стрижка у тебя действительно отвал башки, ну и что? Каждый может ошибиться.

Люба мрачно кивнула. Ее прическа никому не нравилась, и горько было думать, что Стас запомнит ее именно такой – безумной теткой с красными волосами.

– Я не питаю насчет Бориса особых иллюзий. Но почему вы считаете, что ему удастся меня подавить? Ничего подобного! Я сумею поставить его на место.

– Да что ты говоришь! Его вся хирургическая общественность города не может поставить на место, а ты собираешься сделать это одна!

– Да, представь себе. Я самостоятельный человек, веду приличный образ жизни, деньги у меня свои. Какие у него рычаги давления? А его дурацкие проповеди и упреки я пропускаю мимо ушей.

Зоя недоверчиво присвистнула.

– В данном конкретном случае я уверена в победе Максимова. Для меня в этой скачке он безусловный фаворит.

– Я тоже поставлю на него, – вздохнула Таня. – Видите ли, Люба, когда я с ним развелась, то постаралась скорее забыть свое прошлое. Потом я вышла за Диму и тем более не вспоминала Бориса. Но когда мне позвонила Диана и сказала, что мой бывший супруг собирается вступить в новый брак, я, с одной стороны, испугалась за вас, а с другой – стала вспоминать свою жизнь с Максимовым. Может быть, все было не так уж плохо? Может быть, именно я была виновата в том, что наши отношения не сложились? Я серьезно задумалась о нашем прошлом: вдруг действительно он был не так уж плох и мне не стоит вас отговаривать? Нужно проанализировать все хладнокровно и спокойно. Теперь, когда время выветрило горечь обид, я могу судить о Максимове объективно. – Таня тяжело вздохнула. – Увы, пропущенный через призму холодного рассудка, Борис показался мне еще хуже, чем когда я думала о нем в злом запале. Люба, умоляю вас, поверьте мне хоть в одном: вам никогда не удастся его победить. Хотя бы потому, что ему нужна либо зачуханная жена, либо никакая. Вы или поддадитесь, или разведетесь. Не лучше ли сэкономить время, нервы и деньги и расстаться с ним, пока не поздно?

– Ты сама не заметишь, как окажешься в его рабстве. Вспомни, как он заставлял тебя расставлять тарелки строго по ранжиру! Ты же расставила, а не разбила их об его голову.

– Ну и что? Я должна уважать привычки хозяина дома.

– А почему было не сказать: «Борис Владиславович, я помыла вам посуду как умела, теперь будьте любезны, ставьте свои тарелки как вам хочется».

– Он в каждом вашем поступке найдет компромат на вас же. Не сомневайтесь, найдет, даже если вы будете вести чистую и праведную жизнь. И чем праведнее будет ваша жизнь, тем больше компромата он в ней наковыряет.

Люба содрогнулась.

– Это точно! – Зоя снова достала сигареты.

Девушки не захотели прерывать такой напряженный разговор и потянулись вслед за ней на улицу. Выходя, Зоя помахала официантке за стойкой. В кафе не опасались, что постоянные клиентки сбегут, не расплатившись. На улице было зябко и мокро – недавно прошел дождь, листья деревьев, растущих вокруг кафе, еще дрожали в сиреневом свете вывески.

Зоя закурила, Люба немного поколебалась, но тоже угостилась сигаретой из ее пачки.

– Когда я поступила в институт, первое время жила в семье двоюродной тетки. – Рассеянно глядя на проезжающие мимо машины, Зоя пустилась в воспоминания. – Мама боялась меня в общежитие отпускать, а у тетки была большая квартира. Кроме того, предполагалось, что я буду помогать ей за бабушкой ухаживать. В семье, значит, эта самая бабушка, вполне еще крепкая старушка, тетка с мужем и их дочка, старая дева. Поселили они меня в закутке возле кухни и как начали шпынять! А я-то приехала, исполненная благодарности, что они меня к себе пустили, добрые намерения из меня так и перли. Сразу добровольно стала у них домработницей. И готовила, и стирала, и убирала, и черта в ступе доставала. А им все не так! И делать-то я ничего не умею, и ленивая я, и вообще исчадие ада. Между собой они тоже не больно-то хорошо жили и меня использовали, помимо всего прочего, как громоотвод. Тетка мне вкручивала, какая бабка злыдня, бабка – какой у тетки муж придурок, дочка вообще на всех троих гнала. – Зоя глубоко затянулась и медленно, задумчиво выпустила дым. – Но это все были подпольные разговоры, а легально они на меня негативную энергию сливали. Суп сваришь – почему помидоры не добавила, курицу поджаришь – зачем столько масла, пол помоешь – неумеха, разводы остались. Если я задерживалась в институте, значит, шлялась неизвестно где. Один раз пошла на вечеринку, вернулась в одиннадцать, такое началось! Сначала я принимала их вопли за чистую монету и очень расстраивалась – действительно, готовлю плохо и вообще дом вести не умею, у родителей меня домашним хозяйством не перегружали. На вечеринке с мальчиком целовалась – наверное, в самом деле я проститутка. Вы не представляете, как я переживала. Как, думаю, почему, я же так стараюсь, хочу только добра, чтобы мы все дружно жили в мире и спокойствии. Неужели, думаю, я такая плохая, что у меня ничего не получается? Стала еще больше стараться, даже пироги научилась печь, о вечеринках вообще забыла, а они как орали на меня при каждом удобном случае, так и продолжали орать. А потом у меня что-то в башке щелкнуло, и я сказала себе: «Зоя, это плохие люди. Просто плохие люди, и их раздражает именно то, что ты – хорошая. Им так же плохо от доброты и заботы, как вампирам от солнечного света. Зачем же ты будешь тратить свои силы на то, что идет им только во вред?» Собрала вещички и переехала в общежитие, только они меня и видели. На этом мой жизненный опыт метания бисера перед свиньями завершился. Никогда нельзя верить людям, которые говорят тебе, что ты дрянь. Хороший человек никогда такого не скажет. Если он считает тебя дрянью, просто не станет с тобой сближаться.