Мара Уайт - Больны любовью (ЛП)

Теперь все меня замечают, и это заставляет меня чувствовать себя на высоте. Мне не нужна выпивка или наркота: я парю уже от парочки комплиментов. А может во всём виноват тот розовый напиток, что Наоми вручила нам, когда мы зашли на кухню. Освещение на кухне ярче, и это создаёт свою атмосферу.

Джереми здесь, веселит всех, рассказывая историю с экономики. Увидев нас, он подходит и благодарит нас за то, что пришли. Он целует сперва Яри, затем и меня в щеку и говорит:

— Белен, выглядишь сногсшибательно.

Я краснею, но это слово на самом деле не описывает моего внутреннего состояния.

— Спасибо, засранец! А что на счёт меня? Как выгляжу я? — выкрикивает Яри, и я хихикаю, пока она бьёт кулаком его по руке.

— Великолепна, как всегда, Ярица! Засранка собственной персоной, — отвечает Джереми и поднимает за неё бокал.

Квартира больше, чем весь мой дом, и из неё открывается потрясающий вид на Гудзон. В каждой комнате есть огромные окна, выходящие на реку. Мебель, ковры и даже стекло выглядят дорогими. Надеюсь, никто не уничтожит этот порядок. Некоторые парни с нашей школы настолько срослись с жизнью на улице, что на месте хозяина я бы стала волноваться за столовое серебро или безделушки, которые могли бы оказаться в чужих карманах.

Джереми до странного формален, и думаю, это соответствует его окружению. Он следует за мной повсюду, и мне начинает казаться, что приглашение сюда на вечеринку равносильно предложению стать его девушкой. Джереми и вправду очень мил, он ходит на курсы углублённого изучения литературы, как и я, и он определённо собирается поступить в престижный колледж. У него волосы песочного цвета и большие голубые глаза. Я бы хотела спросить, нравлюсь ли ему, но знаю, что не стоит это делать. Для меня это всё в новинку, и для начала я хочу разобраться.

Лаки с друзьями появляется спустя час после нашего прихода. Они вваливаются сюда будто рок–звёзды, хоть они и были обычными плохими парнями с района. Лаки идёт к Яри и отрывает её от другого парня. Нет ни одного намёка, что он в ней заинтересован, но тем не менее его предупреждающий взгляд даёт ей знать — пора отступить. Вижу, как его губы произносят: «Где Белен?», на что Яри просто пожимает плачами.

Жду, пока он заметит меня в тени. Я неподвижно сижу на стуле рядом с Джереми, потягивая свой розовый напиток и болтая про учителей в школе. Лаки заходит на кухню.

Джереми предлагает мне осмотреть с ним дом. Он показывает комнату его родителей, в которой располагается огромная кровать с балдахином, а вся мебель и мелкие детали интерьера сделаны из красивого тёмного дерева. Следующая на очереди — библиотека, которая приводит меня в восторг. Подумать только, иметь у себя дома целую библиотеку! Я рассказываю ему о своей коллекции книг, упуская ту значимую часть, что у меня нет книжных полок для них.

— Что ты любишь читать, Белен? — спрашивает Джереми, и это звучит невероятно сексуально. Думаю, я опьянела от того розового напитка, обалденного дома и пристального внимания этого парня.

— Я рада всему, что попадает мне в руки, — говорю, задыхаясь, из-за чего кажется, будто бы я шепчу.

— Читала когда-нибудь Джойса⁷? — интересуется Джереми и жестом указывает на лестницу. — У моего отца здесь целая коллекция с тех времен, когда «Улисс»⁸ впервые издавали по главам. Роман заламинирован, так как бумага слишком ветхая. Интересно взглянуть на это. Ты проходила «Уилисс» у Парсона на парах по литературе?

— Да, — отвечаю, но, кажется, я просто пялюсь на его губы.

Может, именно такой и должна быть жизнь. Круглощекие богатенькие мальчики в светло-голубых рубашках-поло, показывающие мне заламинированную серию ранних изданий Джеймса Джойса, дабы произвести впечатление. Парни, у которых роскошные тачки вместо татуировок, а трастовые фонды заменяют шрамы от пуль. Это привлекает моё внимание, интригует. Думаю, от Джереми веет дорогим парфюмом. Я воображаю, как прихожу сюда, в этот дом, на обед, и сижу за длинным отполированным столом с его родителями. Украшением стола была бы дорогая хрустальная ваза, заполненная сладкими фруктами, а не миска со счетами из налоговой и небольшой алтарь нью-йоркской лотереи.

Джереми поступит в университет и станет финансистом или адвокатом. Мы бы поженились в большой церкви, и моя семья вела бы себя подобающее, даже Хеми и мои кузены. Всё, что мне нужно делать, так это не думать о слове «кузен». Мои глаза, закрытые из-за фантазии и алкоголя, раскрываются. Мне казалось, Джереми собирался поцеловать меня, но он был уже на полпути вверх по лестнице.

— Или тебе может понравиться это, — говорит Джереми. — Моя мама увлекается модой. Так что здесь все старые издания «Вог»⁹ вплоть до семидесятых. Думаю, они очень помогают ей в работе. Их довольно приятно полистать.

Может, Джереми гей. Может, никто не хочет целовать меня кроме Лаки, и то, только когда он напьётся. Джереми протягивает мне выпуск с Твигги¹⁰ на обложке. Я улыбаюсь и бегло его просматриваю.

— Джереми, а не вернуться ли нам на вечеринку?

Музыка гудит и пульсирует, люди танцуют, и, может быть, разбивают его дом. Но Джереми пьян и возбуждён, поэтому присоединился к ним вместо того, чтобы пытаться предотвратить разрушения. На его месте я бы дала всем пинок под зад. Я бесцельно брожу по дому и чувствую лёгкое головокружение. Не могу найти ни Яри, ни Лаки, но зато встречаю двенадцать других ребят со школы и пью два шота текилы, которые на вкус оказываются совсем отвратительными.

Джереми приглашает меня на танец, и, хоть я не уверена, как следует танцевать под быструю песню, мы танцуем в толпе. Это так весело, что мы оба не перестаём улыбаться и смеяться. Думаю, Джереми может быть моим новым лучшим другом. И мы можем пожениться, даже если он и гей. Мы просто украсим библиотеку, заведём детей и будем читать книги вместе. Можем даже устраивать вечеринки в гостиной, чтобы включать музыку, и никакой бачаты.

— Иди сюда, — зовет Джереми, хватая меня за руку и увлекая в большую комнату, которая оказывается в стороне от нас.

Это место — этот дом — как музей, ибо музыка почти полностью исчезает, когда ты переходишь к другому экспонату. На роскошных стенах висят картины, написанные маслом и украшенные настоящим шёлком, а полы устилают толстые восточные ковры. Парень открывает дверь и щёлкает по выключателю. Комната становится такой же яркой, как и кухня. Это ванная королевских размеров. Казалось, она либо сошла с обложки журнала, либо я очутилась во дворце. Всё здесь безупречно, девственно чисто, хромированные поверхности сияют и блестят, отражая свет ламп. У меня появляется ощущение, что я вношу беспорядок в эту чистоту просто находясь здесь.

Вслед за Джереми я запрыгиваю на столешницу рядом с раковиной и складываю руки на коленях.

— Зачем мы пришли сюда? — шепчу я. — Тебе надо сходить в туалет?

— Я подумал, нам необходимо некоторое уединение.

— Ты собираешься поцеловать меня? — вообще я в курсе, что не стоит произносить такое вслух, ибо это разрушает весь интим. Но я нервничаю, ведь единственным, с кем я целовалась когда-либо, был Лаки.

Джереми спрыгивает со столешницы и приглушает свет.

— Не знаю. А ты бы хотела, чтобы я сделал это?

— Да, — отвечаю, закрыв глаза и наклонив подбородок вниз. Джереми придвигается ближе ко мне, он дышит ртом так, будто страдает от аллергии.

Он мягко меня целует, поцелуй выходит влажным и скользким. Его язык проникает в мой рот, и я позволяю телу Джереми разместиться между моих ног. Мы продолжаем целоваться достаточно долго; его руки всё это время остаются на моей талии. Мы не издаём ни звука. Я сравниваю этот поцелуй с поцелуем Лаки (ничего не могу с собой поделать), и признаю, что только последний вызвал во мне бурю эмоций.

Набравшись смелости (или это просто потому, что я пьяна?) я беру руку парня и кладу её на свою грудь поверх платья. Он незамедлительно сжимает её, и этот жест заставляет мою кровь чуть быстрее бежать по венам. Я углубляю поцелуй, желая показать ему, что мне всё нравится, и, к моему удивлению, он смещает руку к вырезу моего платья и засовывает её в бюстгальтер. От касаний его пальцев мой сосок твердеет и набухает. Я поспешно пододвигаюсь к нему по столешнице и оборачиваю ноги вокруг его талии.

— Белен, — выдыхает парень, выпрямившись, стягивая платье с моих плеч.

Он снимает и бретельки бюстгальтера вместе с платьем, высвобождая мою грудь. Джереми обхватывает её обеими руками, и мне остаётся только тереться об него своей промежностью. Он уже твёрд, хотя это ничто по сравнению с твёрдостью Лаки. Но мне всё ещё слишком нравится происходящее, и я хочу заставить Джереми чувствовать то же самое.