Мара Уайт - Больны любовью (ЛП)

— Можно, Лаки? Пожалуйста, — просит она, и моё сердце просто разбивается.

Это не то освобождение, на которое я надеялся; мы вернулись к тому, откуда начали. Только теперь это будет намного хуже, ведь теперь мы попробовали, как все могло бы быть.

— Ленни, прошу тебя, пойми, пожалуйста. Не умоляй меня. Говорить тебе «нет» убивает меня.

— Ты не хочешь меня?

— Чёрт, малышка, даже не смей произносить такого! — взрываюсь, подминая её под себя. — Ты — вся моя чёртова жизнь, Ленни. Я хочу этого больше всего на свете.

Её рука медленно пробирается через резинку моих боксёров и сжимает член у основания. Крепкое сжатие её руки наверняка заставит меня почти мгновенно выстрелить спермой.

— Можно мне пососать его?

— Нет.

— Не могли бы мы просто тереться друг о друга без проникновения, пока не кончим?

Её глаза широко распахнуты, ротик изогнут. Она умоляет меня заняться с ней сексом. Я, бл*дь, ненавижу себя за то, что наказываю её своим отказом. Мы с Ленни не что иное, как страдание друг для друга.

— Нет, — я вытаскиваю её руки из своих трусов.

— Пожалуйста, научи меня как это делается, Лаки. Я хочу учиться!

— Нет! — я откатываюсь к краю кровати и сажусь.

Я обхватываю голову руками и пытаюсь придумать, как нам, чёрт его дери, быть дальше.

Белен срывает с себя простынь и выставляет для меня своё обнажённое тело. Она сгибает ноги в коленях и широко разводит их, открывая моему взору свою идеальную, розовую, влажную киску. Она выглядит затраханной, будто бы под действием наркоты. Это как раз тот эффект, который мы оказываем друг на друга. Друг для друга мы яд и противоядие в одном флаконе. Белен сходит с ума из-за этой ненормальной любви.

Я набрасываю простынь поверх её обнажённой красоты. Белен оборачивает её вокруг своего тела. Я надеваю штаны и накидываю на плечи рубашку, не утруждая себя застёгиванием. Убивая отказом ту единственную девушку, которую желаю сильнее всего на свете. Во всём этом есть что-то забавное — может когда-нибудь я даже посмеюсь над этим. Но прямо сейчас, я бы лучше убил нас обоих, дабы избавить от боли, разрывающей нас изнутри.

— Прости. Я люблю тебя, Ленни. Всегда любил и всегда буду любить. Но на этом мы остановимся, малышка. «Нас» никогда не может быть, и чем раньше мы это поймём, тем лучше.

— Я погибну без тебя, — шепчет она, её глаза проясняются, вырываясь из оцепенения. — Для меня никогда не будет существовать никого, кроме тебя, Лаки. Никогда. И я не хочу, чтобы был кто-то другой.

Слёзы скользят по её щекам и падают на простыни. Для меня Белен ещё никогда не была прекрасней, чем сейчас. Она — чистые эмоции, так неопытна, чувствительна, искренне влюблена в меня и готова пожертвовать, чем угодно ради этой любви.

А я же самый большой мудак в мире. Разворачиваю своё тело, двигаясь к двери и ухожу от своей девушки.

14 глава

Белен

Утром я чувствую себя униженной и подавленной. Не могу встретиться глазами с мамой. Думаю, даже никогда больше не выйду из дома. Мама тоже сегодня необычайно тихая. Мы обе ощущаем нелепое облегчение, когда звонит Джереми, и я по телефону извиняюсь перед ним за прошлую ночь. Я была так благодарная иметь хоть какого-то мнимого бойфренда, что была с ним сегодня исключительно мила.

— Ese gringuito me cae bien(прим. с исп. — Этот белый юноша мне нравится), — говорит мама, когда я вешаю трубку.

Это совсем меня не удивляет. Сейчас ей понравится любой, лишь бы он не был Лаки.

— Я собираюсь сходить с ним в кафе.

— Повеселись, mi vida(прим. с исп. – дорогая). Просто постарайся быть счастливой.

— Я стараюсь, мам. Я не хотела, чтобы так получилось.

— Знаю. Думаю, теперь вы двое сможете двигаться дальше. Лаки уедет на обучение, а ты с Джереми можешь продолжить встречаться. Время покажет, что из этого получится. Ты так молода, Белен. У тебя ещё всё впереди.

За чашкой кофе и выпечкой мы с Джереми помирились, я извинилась за своё поведение. Я списала всё на действие алкоголя, но не думаю, что полностью в этом его убедила. Как и себя, впрочем. На следующие выходные он приглашает меня в кино, и первым моим побуждением было отказаться. Кино заставляет меня вспоминать о Лаки и нашем сумасшедшем поцелуе у стены. Но я знаю: для того, чтобы привести свою жизнь в порядок, мне надо хорошенько поработать. Поэтому я меняю «нет» на «да» и ухожу, обняв напоследок Джереми.

Я медленно бреду домой и колеблюсь, проходя мимо квартиры Яри. Я знаю, что мне следует сделать. Только из-за моей больной ревности, которая сводит меня с ума, я не могу игнорировать её чувства.

Я звоню в её дверь, и она неохотно впускает меня. Я молюсь Богу, пока тащусь вверх по лестнице, по которой Яри сбежала перед тем, как я объявила всему миру о своей влюбленности в двоюродного брата.

Она открывает дверь, но оставляет её на дверной цепочке.

— Мне так жаль, я была просто пьяной идиоткой, — выдавливаю я из себя.

— Ты испортила всю вечеринку Лаки, — обвиняет она.

— Я в курсе и так сожалею.

— Только потому, что он приревновал, ещё не значит, что он хочет тебя, — объясняет Яри.

— Я всё понимаю. В любом случае, это было бы ужасно и постыдно. Мы связаны, он мне как брат, — произношу залпом, будто выдаю автоматную очередь, — ну так что, впустишь меня или нет?

— Думаю, да, — говорит она, наконец, снимая цепочку.

Я снимаю свою куртку и вешаю на спинку стула. Осматриваюсь вокруг — её родителей нет дома. Гадаю, приходил ли сюда когда-нибудь Лаки, чтобы встретиться с ней.

— Прости, но ты такая сучка, — улыбаясь говорит Яри.

— Прости, но ты такая шлюшка, — не остаюсь в долгу и я, ударяя её по руке.

Мы вместе приканчиваем больше двух литров пепси, пакет Читос и четыре серии «Остаться в живых».

— Собираешься работать этим летом? — спрашиваю я, облизывая свои оранжевые пальцы.

— Чёрта с два! Мы собираемся в Пуэрто-Рико на весь июль. Думаю, замутить с парочкой пуэрториканцев с крепкими задницами и проваляться всё время на пляже!

— Звучит круто. А мы собираемся поездить посмотреть школы. И мне надо узнать смогу ли я получить неполный рабочий день в «Y».

— Что тебе надо, так это немного пожить. Съезди куда-нибудь с Джереми. Расстанься со своей девственностью, за которую ты так держишься с шестого класса, а то она уже как твоя ненормальная спутница жизни. Знаешь, такие вещи со временем теряют свою силу.

— Джереми не заводит меня. Он мне нравится, как друг. Наверное, я храню девственность для замужества. Никогда не думала об этом?

— Ага, но тогда она зарастёт паутиной. Если поздно начнешь пользоваться киской, то как долго она продержится?

— Будешь скучать по Лаки, когда он уедет в тренировочный лагерь?

Виснет гнетущая тишина. Наверное, мне не следовало спрашивать об этом.

— Бей, Лаки чертовки хорош, и чего уж врать — в постели превосходен. Но правда в том, что он не подходит мне. Он дерьмово относится ко мне. А я хочу парня, который бы покупал мне разные вещицы и не заглядывался на других баб.

Я чувствую отчаяние, когда она говорит это. Отчаяние за нас троих. Наверное, хорошо, что он уезжает. Возможно, нам всем необходимо немного пространства.

Пытаюсь так жить четыре дня, не встречаясь со своим кузеном. Но по ночам не могу спать. Я сражаюсь с одеялами и по три раза встаю в туалет. Мама покупает мне мелатонин¹⁵ и какой-то чай из трав, но я даже глаз не могу закрыть, ибо всё что я вижу — это он. Я также не могу есть и теряю силы. Не обращаю внимания на телефонные звонки от Джереми. Всё, что я хочу делать, это лежать в кровати и читать. И плакать. Я плачу так сильно, что сосуды лопаются в глазах. Теперь они выглядят как красные пауки. Лаки причиняет мне такую боль, что даже мои глаза кровоточат.

В пятницу вечером мама опять тащит меня в botánica(прим. с исп. – аптека), чтобы я промыла организм. Мы заходим в заднюю комнату, отделённую от остального помещения тёмно-зелёной вельветовой занавеской. Мама шепчется с владелицей аптеки, и та растирает какие-то травы в ступке пестиком. Она говорит у меня любовная болезнь, что забавляет меня, ибо Лаки употребил точно такое же выражение. Больны любовью. Aficiado.(прим. с исп. — по уши влюблены) Гадаю, так же ему плохо, как и мне сейчас, или он двигается дальше и сейчас с другой девушкой. Трахает её мозги. Его член уже стоит для кого-то ещё.