Мара Уайт - Больны любовью (ЛП)

— Я собираюсь трахать тебя жёстче, Белен. Справишься с этим?

Я киваю.

— Дай мне знать, если станет больно, и я остановлюсь.

Он сильнее засаживает в меня и каждый раз, как его бёдра врезаются в мою попку, искры разлетаются по всему моему телу. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Лаки. Когда мои глаза встречаются с его, я получаю максимум от нашей связи. Я знаю, что это Джейли, но всё, что я чувствую, — Лаки. Всё, что я могу видеть — Лаки.

Я стону, кончая, громче, чем можно было представить. Чувствую, как мои мышцы сжимаются вокруг него. Сжимаются и расслабляются, пульсируя, неохотно отпуская его. Я обессилено растягиваюсь на диване, уткнувшись лицом в подушку. Я слышу шум снимаемого презерватива.

— Детка, я просто хочу кончить на твою попку, — говорит Джейли, начиная мастурбировать. Я киваю и зарываюсь лицом глубже в подушку. Джейли в быстром темпе толкается в свою руку, затем стонет, и я чувствую, как его сперма выстреливает на мою задницу и заднюю часть ног. Я тянусь назад, улыбаясь, пока растираю его сперму по своим щекам. Я видела такое раз в порно из коллекции моего психотерапевта. От того, как Джейли задышал, можно сказать, что он оценил этот жест.

Я смотрю на Лаки, у него всё то же яростное выражение лица.

— Это считается моим первым настоящим оргазмом! — признаюсь я, не меняя позы, — спасибо за урок, — посмеиваюсь я, не в состоянии стереть с лица улыбку.

— Обращайся в любое время, детка, — отвечает Джейли, — пересечёмся, — он тяжело дышит.

— Вот бл*дь, — бормочет Джереми, ошеломлённо стоя в рубашке и со своими штанами и трусами в районе лодыжек.

— Лучше пойди обмойся, — советует Джейли, указывая на пятно спермы спереди на рубашке Джереми.

— Здесь есть другая спальня, Джереми? — спрашивает Лаки, произнося его имя скрипя зубами.

— Да, сразу за кухней есть одна. А что, ты собираешься остаться на ночь? — интересуется Джереми.

— Да, мы будем там ночевать, — отвечает Лаки, наклоняясь, чтобы поднять меня с дивана. Он перекидывает мое голое тело через плечо, как ковёр, — спасибо, что приехал, Джей, — говорит Лаки, пожимая руку Джейли, — увидимся утром, Джереми, — бросает он напоследок, идя со мной через кухню.

Пинком открыв дверь, он ставит меня на ноги. Лаки делает два шага в сторону маленькой ванной и открывает воду на полную силу.

— Полезай в ванную, Ленни. Я хочу вымыть тебя, — он бросает в меня мочалку с полки для полотенец, — сотри с себя это дерьмо.

Лаки раздевается, и я наблюдаю за ним с непередаваемой любовью. Я опьянена, одурманена моей любовью к нему и не могу поверить, насколько далеко он может пойти ради меня. Думаю, что свидетельство того, как он трахается с другими женщинами, могло бы убить моё сердце. Но Лаки принял это как мужчина, он стольким пожертвовал ради меня. Я люблю его даже больше, чем думала, что могла бы. Он сбрасывает одежду и залазит в ванну. Я погружаюсь в горячую воду за ним и сворачиваюсь у него на коленях.

— Спасибо, Лаки, — шепчу я ему в шею.

— Всё, что угодно для тебя, Ленни. Всё. Нет ничего неправильного в тебе. Даже не смей так больше думать, — говорит он, притягивая мою голову максимально близко к себе и убирая волосы с моего лица.

Я чувствую себя так хорошо в его руках, что не хочу покидать кольцо его рук никогда.

— Ты всегда можешь думать обо мне, чтобы кончить, Белен, если это то, что тебе нужно. Все могут думать обо всём что им, бл*дь, захочется, если эти мысли приводят к нужному результату. Не стесняйся использовать меня, ну или что там только что произошло. Каждый должен, мать его, думать о чём-то, и я был бы польщён, если бы ты представляла меня.

Я чувствую стук своего собственного сердца, как оно сжимается и расширяется у меня в груди. Я хочу расплакаться, но вместо этого что-то расцветает внутри. Любовь — это жизненная сила, и я могу ощущать его любовь вокруг меня. Я слышу глубокий приглушённый всхлип, но он исходит не от меня.

— Тогда каждый раз, как ты кончаешь, Ленни, я, так или иначе, буду с тобой.

Лаки

Я ощущаю её настойчивое сердцебиение рядом со своим и её чистое тело, пылающее жаром. Я спал рядом с ней с тех пор, как себя помню, но сегодня этот грёбаный сон никак не идёт. Тошнит от мысли, что она считает меня трусом, думает, что я не хочу трахнуть её. Это всё так далеко от истины, но я думаю, что пришло время рассказать ей. Никогда не думал, что тётя Бетти правильно поступила, соврав о её отце. Ложь превратила это в грязный секрет, словно что-то в самой Белен было плохое. Но одна из причин, по которой я её отвергаю, моя боязнь, что это может всё ещё ухудшить. И я не хочу продолжать грёбаное наследие, влюбившись в члена своей же, бл*дь, семьи.

Она переворачивается рядом со мной, и я улавливаю сладкий запах Белен, смесь мыла и шампуня с вплетенными лёгкими нотками мускусного аромата, присущего только ей. Я пробегаю пальцами по её волосам, которые немного вьются после ванной. Она отмахивается от моей руки и перекидывает через моё бедро свою ногу. Я сразу же твердею. Этой ночью я не кончил, и мысли о том, как она отдавалась другим, выворачивают меня на изнанку, заставляют сходить с ума, но, несмотря на всё это, возбуждают до предела. Я откидываюсь на спину и стону, обхватывая стояк своим кулаком.

— Чёрт, Белен. Что же ты делаешь со мной? Не знаю, хватит ли мне сил выдержать, — говорю я в потолок, потирая член в попытке усмирить его.

— Всё нормально, Лусиан? — спрашивает Белен, вдруг садясь на кровати.

— Бей, блин, ты напугала меня. Да, всё в порядке. Только скажи моему члену расслабиться. У тебя самые сексуальные бёдра, и ты тёрлась ими об меня.

Она улыбается мне в темноте, и я ощущаю, как спадает напряжение.

— Я могла бы помочь тебе рукой, Лаки. В смысле, если ты сам не против. Никогда не делала этого раньше, но я быстро учусь.

— Спасибо, Ленни. Я люблю чувствовать твои ручки на мне, но, как бы не противно было говорить — нам надо обсудить семейные дела.

Она настороженно смотрит на меня и немного отодвигается назад.

— Ты никогда не хочешь того, что я могу дать. Это каждый раз заставляет меня чувствовать стыд. Словно ты считаешь меня отвратительной из-за того, что хочу тебя, — её лицо выражает столько боли.

Я заставляю её испытывать боль, и это разрушает меня.

— Ленни, я хочу тебя больше чего-либо в мире. Больше денег, больше морской пехоты, больше всего, чего я когда-то хотел. Не знаю, как убедить тебя. Однако я не могу притрагиваться к тебе подобным образом, и есть кое-какое дерьмо, которое я должен тебе рассказать.

Она садится и подтягивает колени к груди. Мы прижаты друг к другу на этой кровати, но могу сказать, что она хочет сохранить некую дистанцию между нами. Она воздвигла стену даже до того, как я начал говорить. И я не виню её. Всё, что касается нас с Ленни, ранит нас и приносит удовольствие в равной степени. Мы отталкиваем это влечение, но не можем прекратить ощущать его.

— Я никому не расскажу о том, что произошло. Не думаю, что Джереми будет болтать. Он, может даже, будет чувствовать себя самым смущённым.

— Ленни, ничего плохого не случилось этой ночью. Все получили, что хотели — так что выбрось это из своей головы. Тебе нечего стыдиться. Никто не будет об этом болтать.

— Тогда почему ты расстроен?

Я наклоняю голову вперёд и потираю пальцами свою шею, проводя затем по линии челюсти. Я, мать твою, раздражён как чёрт, достаточно, чтобы пробить дыру в стене.

— Ленни, мне надо рассказать тебе о кое-какой семейном ерунде. Это частично объясняет, почему я не могу заниматься с тобой любовью, и они обязаны были обо всём сказать тебе с самого начала.

Я тоже подтягиваю одно колено к себе, обхватывая ногу рукой; с хрустом разминаю шею, пока говорю, пытаясь расслабить своё тело.

— Даже не знаю, как так получилось, что мне об этом известно. Думаю, моя мать сказала мне или хрен его знает, а потом они просветили меня о том раннем романе. У меня даже не было выбора — сказать тебе правду или солгать — вроде как они руководили мной.

Я поднимаю взгляд и вижу, как Белен съеживается, сжимается. Она мотает головой, и слёзы стекают по её лицу, бледному как простыня.

— Ленни, остановись! Что случилось? Что я не так сказал?

— Лусиан, ты мой брат? Пожалуйста, только не говори мне, что ты мой брат! — кричит она, закрывая лицо. Всё её тело сотрясается от рыданий, и я тяну её в свои объятия. Она так идеально подходит моему телу, словно она создана, чтобы быть в моих руках.