Мара Уайт - Больны любовью (ЛП)

— Ш–ш–ш–ш! Девочка моя, всё нормально, — говорю я, укачивая её и поглаживая по голове, — Черт, всё не настолько и плохо. Но речь идёт об инцесте в нашей семье.

И я рассказываю ей о том летнем пекле в Бронксе, когда я родился. Как квартирка моей матери сгорела, и она вынуждена была приехать из больницы с младенцем в дом своего дяди, мужчины, которого она едва знала, но который был рад приютить её у себя. Как Бетти уже жила с ним. Он водил тёмно-каштанового цвета такси, хорошо одевался и каждые выходные приглашал Бетти на танцы. Бетти и Авильда были молоды, невежественны и сильно зависели от единственного родственника их покойной матери. Бетти влюбилась, тупо втюрилась в него. Ей было всего девятнадцать, когда она приехала в Нью–Йорк, а он уже был здесь состоявшимся человеком. Он клялся и божился, что позаботится о ней и о ребёнке. Но что они не учли, так это сплетней соседей. Когда Бетти приехала, Льюис представил её как свою племянницу, а теперь она была беременна и Авильда тоже заимела ребёнка, но никто не видел их бойфрендов — так что все соседи сразу же разнесли слухи. Говорили, что Льюис попользовался ими — бедными, неграмотными девушками с острова. Кто-то позвонил властям, вызвал полицию, и Льюис был арестован до того, как успел бы развратить других дочерей. Ты знаешь, о чём они говорили, Бей. Для всех них всё превратилось в ад. Когда мужик моей матери бросил её и вернулся в Пуэрто-Рико, Льюис платил за все мои пелёнки и Симилак⁵⁴, даже за приёмы у доктора. А Бетти, ну, она была влюблена. Льюис не изменял ей, держался подальше от азартных игр и выпивки Brugal⁵⁵, чтобы накопить на детскую коляску. Они оба были в восторге от ребёнка. Они знали, что это будет девочка, и Бетти уже тогда твердила, что по её предчувствию этот ребёнок будет очень смышлёным.

Но соседи болтали ересь и загнали Бетти с Авильдой в угол в коридоре. Рассказывали, что ребёнок будет уродом и родится отсталым. Они довели Льюиса до того, что он стал прикладываться к бутылке. Затем он врезался в шикарный Кадиллак и потерял лицензию на вождение такси. Получил повестку в суд и письмо на депортацию в придачу. Он вытащил всю наличку из своего ящика с носками и пачку денег из бумажника. Поцеловал своих племянниц на прощание и следующим рейсом вылетел обратно в Сан-Доминго.

Бетти так разволновалась, что у неё начались ранние роды. Родилась красивая девочка, которую назвали Белен, и её отвезли домой из больницы с абсолютно здоровыми лёгкими. Её положили в детскую кроватку рядом со мной, и наши матери стали размышлять, как же платить ренту и где им можно работать, чтобы поддержать своих малышей. Они поклялись помогать друг другу во всём и преодолевать все препятствия вместе. Они также решили скрыть правду о Белен. У Бетти было разбито сердце, ибо Льюис был её первой любовью. Но они не хотели, чтобы неудачи их преследовали, поэтому они выдумали мужчину, который приехал из Пуэрто-Рико, задурил Бетти голову, обрюхатил её и сбежал. Они так убедительно говорили о нём, что и сами стали верить в эту историю.

— Так что мы с тобой, Белен, связаны даже больше, чем ты могла подумать.

Белен смотрит на меня, её лицо осунувшееся, глаза тёмные и далёкие. Она трёт кончик носа и кивает, но смотрит в пространство. Я протягиваю к ней руку.

Она поднимает взгляд, берёт мою руку, и я снова притягиваю её на свои колени.

— Ты в порядке? Та ещё история. Но я подумал, ты должна знать правду.

— Спасибо, что рассказал мне, Лаки. Не могу поверить, она ведь никогда ничего не говорила мне, — произносит Белен, но кажется, что она сейчас где-то далеко, а не здесь в комнате со мной.

— Она пыталась защищать тебя, Белен. Она же так сильно любит тебя.

— Она должна была сказать мне! Это неправильно лгать своему ребёнку о том, кем был его отец. Возможно, она стыдилась меня. Может она хотела лгать самой себе, так как стыдилась меня.

Я не рассказал ей обо всём, чтобы ранить ещё больше. Я сделал это, чтобы объяснить, почему стараюсь сохранить дистанцию.

— Я люблю тебя, Ленни. Всегда любил. Никто не стыдится тебя, ты лучшая наша часть. Ты сокровище, Бей. Мы все просто кучка любителей, старающихся идти с тобой в ногу.

— Так в этом причина, почему ты не переспишь со мной, Лаки? Из-за того, что если бы мы совершили ошибку, то мы могли бы породить что-то ужасное?

— Это нечто большее, Белен. Если бы я взял тебя однажды, то не смог бы отпустить. Я бы разбил Джереми голову, если бы он только глянул на тебя, и я бы абсолютно точно прибил Джейли за то, что он прикасался к тебе.

Я притягиваю её ближе, слегка поглаживая её висок. Она холодна и отстранённая, кажется, будто все надежды покинули её.

— Ты заслуживаешь той жизни, где мужчина будет хвастать тобой и открыто о тебе заботиться. Ты заслуживаешь иметь детей и гордиться своей семьей. Наша любовь будет отвергнута всеми, ну знаешь, — нашей семьёй, друзьями, всеми грёбаными соседями. Что бы мы тогда делали? Скрылись бы ото всех и ни с кем бы никогда не виделись?

Я целую её нежно в лоб.

— Любовь к тебе, Бей, не должна быть чем-то, что скрывается от всего мира. Твоя любовь должна быть преимуществом, а не грязной тайной. Я хочу, чтобы у тебя была счастливая жизнь, который бы ты гордилась.

— Я просто хочу тебя, Лаки. Мне плевать на остальное, — отвечает она, зарываясь лицом в мою шею. Белен не плачет; она сильная девочка. Она просто прижимается ко мне сильнее.

Я твёрдо уверен во всех этих вещах в моей голове, но когда мои руки оборачиваются вокруг неё, я могу чувствовать, как сгибается моя воля. Я больше не знаю, что правильно, что нет. Я только знаю, что Белен ощущается так хорошо, что не хочется её отпускать. Не хочу знать, на что походит жизнь без неё.

Белен

Мы остаёмся сплетёнными в объятиях до тех пор, пока не всходит солнце и не меняется свет в комнате. Нет ничего страшнее, чем выпустить его из объятий. Не только отпустить его на базу или снова в командировку, но и на самом деле освободить его — остановить моё страстное увлечение им. Разве мы решили вчера все мои проблемы, и сейчас наступило время двигаться вперёд? Я выйду замуж за какого-то парня и буду представлять Лаки между своих ног каждый раз, как мы с ним окажемся в постели? Я буду выкрикивать чьё-то ещё имя, но я всегда буду думать лишь о Лусиане.

Пока Джереми ещё спит, я делаю Лаки кофе на кухне.

— Расскажи мне о своей дислокации — куда ты ездил?

— Ирак, Ленни. Я бы не хотел об этом говорить.

Намазывая вафли, которые я нашла в холодильнике, маслом, я поворачиваюсь к нему и смотрю на него через плечо.

— Было так плохо? Болезненно? — спрашиваю его.

— Не-а. В основном было скучно, но я выучил некоторые приёмы, находясь там.

Лаки смотрит на меня с болью на лице. Я запуталась, так как думала, что прошлой ночью мы оставили недомолвки позади, думала, мы в порядке. Казалось, его глаза блуждают по дивану, на котором вчера происходило основное действо.

— Ты думаешь о том, что случилось? Теперь ты не уважаешь меня?

— Нет, Белен, никогда. Ты знаешь, сколько раз я использовал секс, чтобы почувствовать себя лучше? Не задаваясь вопросом, как себя чувствовала девушка, или что она надеялась получить? Как я могу не уважать тебя за желание освободиться?

— Тогда почему ты такой тихий и задумчивый? — спрашиваю, ставя перед ним завтрак.

— Ибо каждый раз, как я тебя вижу, я боюсь, что обнимаю тебя в последний раз. Не потому, что умру на задании или что-то в этом роде, но мы становимся старше, Бей. Вещи меняются. Всё изменилось прошлой ночью.

— Из-за того, что ты рассказал мне?

— Ну, возможно это стало для тебя прорывом. Может, ты будешь двигаться дальше, выйдешь замуж, и я буду видеться с тобой по праздникам. Джереми в отключке, но сомневаюсь, что твой будущий муж позволил бы мне спать с тобой в одной кровати или целоваться, — небольшая грустная улыбка проскальзывает на его лице.

— Есть способ избежать этого, Лаки. Всё что ты должен сделать — сказать об этом.

Он делает глоток кофе и тянет мою руку к себе. Лаки вглядывается в мои глаза и замечает там искру огня. Знаю, я влюблена в него, но никогда не могла, сказать, как именно Лаки любит меня, — та ли это любовь, которая заставляет сердце парить или это обязательная любовь, типа братской.

— Что бы случилось, если бы это длилось не долго? Мы бы настроили наших родителей друг против друга?