Из ее горла вырвалось тихое рычание.
– Да! Я уже много чего попробовала, Максимус Грей, ты даже не поверишь. И мне это нравится, и я хочу еще, и если я захочу перетрахать всех симпатичных парней в твоей гребаной компании, ты меня не остановишь. Не имеешь права!
Эти слова тяжело повисли в воздухе. Вызов. Альфа-самец в нем взял верх над культурой и воспитанием. Карина вся тряслась от дикого сексуального напряжения, словно готова была взорваться. И черт бы ее побрал, если ей нужен мужчина, то этим мужчиной будет он!
Макс дал ей последний шанс, задержавшись на самом краю обрыва:
– Что ж, значит, ты у нас большая девочка и можешь решать сама. Отлично. Я не стану вмешиваться в твою жизнь, даже если ты ошибешься по-крупному. Иди домой и начинай взрослеть.
Он задержал дыхание. Эти темные глаза встретились с его глазами, и, должно быть, сверкающее в них безумие частично отразилось на его лице. Она чуть подалась назад и пристально посмотрела на него.
И улыбнулась:
– Да иди ты к черту, Макс! Мне больше не о чем с тобой говорить.
Его охватило мгновенное торжество. Он оторвался от скалы и без сожалений ринулся в пропасть.
Он обхватил ее за талию, приподнял и прижал к груди. Три шага, и она оказалась прижатой спиной к двери. Его эрегированный член оказался прямо между ее влажных бедер, из ее пухлых губ вырвался потрясенный вздох. Зрачки расширились.
– Сама напросилась, девочка. Вот и получай.
Макс наклонился к ней и накрыл ртом ее губы.
Каким-то темным краешком сознания он всегда представлял себе поцелуи с Кариной как что-то возвышенное – медленное, нежное, мягкое касание губ. Реальность поразила его. Он никогда не ожидал от себя такой свирепости. Гореть ему в аду, но каждый такой миг того стоит.
Рот у нее был идеального размера, упругий и мягкий под его грубыми, разгоряченными губами. Он ожидал сопротивления, рассчитывал просто проучить ее. Но она издала тихий сладострастный стон, запустила пальцы ему в волосы и разомкнула губы.
Он просунул язык внутрь. На ее языке еще ощущался вкус ароматного пино пополам с медовой сладостью, частью ее самой. Макс уже не мог бы быть нежным при всем желании. Голова у него кружилась, он пьянел от нее, снова и снова погружаясь в это шелковистое тепло. В руках у него оказалась не робкая неопытная девственница. Карина была ненасытна и требовала своего, прижималась, шире открывала рот, ее язык снова и снова встречался с его языком, дразнил его, призывая зайти глубже. Макс с силой притиснул ее к двери, Карина охнула, туго обвила бедрами его ноги и сжала. Он застонал в жгучем возбуждении, отчаянно желая продолжения, и сорвал тонкие, как макаронины, бретельки, на которых держалось ее мокрое платье. Одна грудь выскочила наружу из-под мокрой ткани – влажно блестящая, с затвердевшим соском рубинового цвета.
Его ладонь легла под эту тяжелую грудь, большой палец провел по соску.
Это было как взрыв.
Ногти Карины вонзились в кожу на голове Макса, а зубы впились в его нижнюю губу. От ее откровенного, неприкрытого возбуждения в нем вскипела кровь, он выругался, наклонился и втянул в рот ее сосок. Он посасывал его, лаская языком, а она тихонько повизгивала, вся выгибаясь от ненасытного желания. Это было дикое животное, она вся пылала у него в руках, а он крепко прижимал ее к себе, лизал и дразнил, пока его голову не приподнял резкий рывок за волосы.
Макс взглянул в ее освещенное лицо. Из опухших губ вырывались тихие вздохи, темные глаза кипели страстью – отражением его собственной.
– Еще! – Голос у Карины был хриплый, прерывистый. – Я хочу еще.
Напряжение между ними копилось несколько дней. Максу было уже плевать на честь, на воспитание, на свое намерение ее проучить. Он наклонил голову и снова впился в ее губы, их языки толкались друг в друга, борясь за лидерство. Он еще глубже просунул напряженный член ей между ног, тонкая ткань одежды только жарче разжигала пламя. Вторая бретелька слетела, теперь обе ее груди были открыты. Он покрутил пальцами соски и слегка сжал. От Карины шел мускусный запах возбужденного тела, как от волчицы в течке.
Одна рука, оторвавшись от ее груди, ухватилась за юбку, задрала ее и прошлась по бедру до самого верха. Пальцы коснулись дрожащей влажной кожи. Скользнули по тоненьким кружевным трусикам, почти ничего не прикрывавшим. Забрались под резинку. И вошли внутрь.
Карина выкрикнула его имя, и пальцы Макса стали влажными. Горячее, узкое влагалище сжалось, в голове у него взорвался фейерверк, он уже едва владел собой. Карина была вся огонь и свет; чистая страсть исходила от нее, увлажняя его ладонь. Макс глотал ее восхитительные вздохи и в этот момент отчетливо понимал: она должна быть его. Он должен владеть ею. Взять ее. Обладать.
Она его!
И тут зазвонил телефон.
Настойчивый сигнал пробился сквозь мутный туман и проник ему в мозг. Макс оторвал губы от ее губ, тяжело дыша во внезапно наступившей тишине. Три звонка. Четыре. Пять.
Включился автоответчик. В динамиках зазвучал голос Майкла.
– Это я. Просто хотел спросить, как вечеринка. Поздно уже, я понимаю. Расскажешь потом, как у Карины прошло свидание. Твое-то наверняка еще не закончилось, дружище. Чао! – Щелчок отозвался эхом.
Макс медленно вытащил пальцы из ее трусиков. Поправил на ней платье. Молча отпустил ее, и тело Карины сползло вниз по двери, пока босые ноги не коснулись пола. Она вся дрожала, ему отчаянно хотелось схватить ее и прижать к себе, но он отстранился. От избытка чувств перехватило горло, и он не мог выдавить ни слова утешения или извинения.
Dio, что же он натворил?
Карина смотрела на человека, которого любила всю жизнь, и старалась совладать с крупной дрожью. Мокрое платье тяжело липло к телу, и ее снова затрясло. Ну конечно, раньше-то она холода не чувствовала. Сначала злость, потом самый страстный в ее жизни поцелуй, от которого все тело вспыхнуло огнем, словно ее сжигают заживо, как ведьму. Пол под ней качался. Она заставила себя сделать глубокий вдох носом и выдохнуть через рот, изо всех сил стараясь взять себя в руки.
Судя по выражению ужаса на его лице, Максимус Грей ее недооценивал. По позвоночнику скользнул холодок удовольствия. Он тоже это почувствовал. Наверняка теперь будет делать вид, что ничего не случилось. Но Карина наконец узнала правду и до конца своей земной жизни этого не забудет.
Поцелуй с Максом превзошел все ее самые смелые фантазии.
Она прижала пальцы к распухшим губам. Такой страсти, как во время этого поцелуя, она никогда еще не испытывала. Он мог бы съесть ее живьем. Задержись его пальцы еще секунду в ее влажном тепле, и они довели бы ее до бешеного оргазма. Если бы телефон не зазвонил, она, вероятно, уже зашлась бы в экстазе.
Жар бросился ей в лицо, но Карина понимала: вот он, решающий момент. Тест. Если она устроит истерику, убежит, второго поцелуя не будет никогда. В их отношениях приоткрылась какая-то дверь, и он не знает, что делать. Его к ней тянет, такое подделать невозможно. Ее пристальный взгляд опустился вниз, к его выпирающему члену. Да, и скрыть невозможно тоже.
Карина решилась играть по-крупному и выложила на стол все, что имела:
– Ух ты! Ну что ж, по-моему, давно пора. По крайней мере, хоть с этим покончили.
В его пронзительных голубых глазах вспыхнуло изумление. Кажется, он никак не мог подобрать подходящих слов.
– С чем?
Карина тихонько рассмеялась и опустила голову, насмешливо изображая смущение:
– Господи, Макс, а чего ты ожидал? Я разозлилась, взбесила тебя, а между нами ведь давно что-то было. Естественно, рано или поздно мы должны были попробовать. Теперь с этим покончено, можно забыть. Так?
Сердце у Карины разрывалось от горя, но головой она понимала: нужно притворяться до конца, как бы ни было горько. Если Макс решит, что она вообразила, будто этот поцелуй что-то значит, он исчезнет из ее жизни быстрее, чем фокусник достает кролика из шляпы. Рисковать нельзя. Теперь – нет.
Теперь она понимала: ей по-прежнему хочется большего.
Его глаза словно пытались сорвать ее тщательно продуманную маску, но она твердо выдержала этот взгляд.