Прошло две полных недели с их брачной ночи и хрупкая связь, образованная тогда, казалось, цвела ярче с каждым днем. Они никогда не анализировали их новые отношения.

Каждую ночь Сойер проводил с ней в постели, занимался с ней любовью всеми мыслимыми способами и держал ее в объятиях, пока она спала. Purity принимала нужную форму со скоростью света, строительство закончено и все детали завершатся к открытию через три месяца. Да, она готовила для него и Вульфа, когда они не работали сверхурочно, но это было быстро и эффективно. Они создали свой собственный шаблон семьи, но никто из них не смотрел глубже.

- Гм, я не думаю, что сейчас для этого подходящее время. Я беспокоюсь о Вульфе, и мне нужно помочь присмотреть за Лили и…

- Я сделаю это. Просто иди туда.

Мэгги сорвала фартук, толкнула ее на кухню и сбежала.

Porca vacca.

- Где Маргерита?

Джульетта вздохнула и повязала фартук вокруг талии.

- Сбежала. Ты знаешь, она как хитрая лиса, когда речь заходит о готовке.

Ее мама хихикнула.

- Я заставлю ее сделать яблочный пирог и бисквит. Она пожалеет об этом. Ты мне нужна. Вот твое место.

Алекса усмехнулась.

- Это самая удивительная вещь, которую я когда-либо делала. Отныне, я делаю дома свежую пасту. Но я думаю, я могу взять одну из тех машин, Матушка Конте. Я не так опытна, как вы. Мои пальцы устали.

- Протолкни. Машины действительно помогают, но именно сила и грациозность тела, которая перетекает в пищу, дарует хорошую энергию.

Алекса зарывалась с удовольствием, и Джульетта наслаждалась тем, как ее положительная энергия течет вокруг них и немного расслабилась. Она погрузилась в движения, известные ей с детства: посыпка сахарной пудрой, взбивание яиц, засыпание муки, замес и заливка теста в форму, которая зависела от свежести смеси ингредиентов и основного таланта производителя пасты. Движения успокаивали ее и странное желание преуспеть в приготовлении еды, которой она будет кормить мужа, стучало внутри нее, древний инстинкт, поднимающийся из пепла годовых традиций. Комната исчезла, и Джульетта потеряла себя в деле, растягивая тесто в тонкий, тонкий слой, как паутинка без дырочек. Она слышала разочарованное бормотание Алексы, когда ее лапша ломалась одна за одной, но Джульетта не теряла концентрацию. Кусочек за прекрасным кусочком был вытянут и положен сушиться над стойками.

Она вытащила новую буханку хлеба из печи и нарезала. Карина вплыла и, в конце концов, вернулась Мэгги.

Они убирались, накрывали на стол, смеялись, и пили вино во время различных заданий, пока толстые кастрюли с соусом кипели, и запах чеснока и лимона окрашивал воздух. Деревянные чаши были расставлены на каждом месте, и мужчины издавали возгласы одобрения. Скрип стульев по полу заполнил ее уши. Энтузиазм вздымался, и Джульетта убедилась, что ее паста была приготовлена al dente, не останавливаясь, чтобы подумать, почему это было так важно для нее.

Высокие стулья были расставлены вокруг стола с крошечными мисками пасты и чашками-непроливайками перед ними. Близнецы казались очарованными сценой перед ними, а Лили болтала с Мэгги без остановки, хихикая, когда ее папа иногда дергал за ее дикие кудри, как у ее мамы.

Алекса поставила свою миску перед Ником.

- Попробуй.

Он посмотрел вверх.

- Ты это сделала?

- Да. Скажи мне, что думаешь.

Он взял вилку и откусил. Она смотрела на его лицо, в полном ожидании. Ник расплылся в широкой улыбке и покачал головой.

- Восхитительно. Это лучшая паста, которую я когда-либо пробовал.

Она сияла от гордости и радости, и наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Ты получишь вознаграждение за это позже.

Его бровь приподнялась.

- Мэгги посидит с детьми?

Его сестра фыркнула.

- Мечтайте. Вы няни для нас.

Карина вздохнула.

- Не могли бы вы двое просто остановиться? Макс и я возьмем ваших детей, если вам нужно время наедине.

Макс подавился.

- Нет, не возьмем. Я не согласен с этим. – Он проворчал из-за очевидного удара под столом.

Джульетта стояла со своей миской в руках. Ее руки скользнули по краям, она корила себя за то, что была такой нелепой. Он не узнает. Никто не узнает. Это была глупая традиция так или иначе, и она ничего не значила. Она поставила тарелку перед ним.

- Вот, пожалуйста. Buon appetito.

Внезапно разговоры потускнели. Все взгляды направились на Сойера, который смотрел на свою тарелку, а затем обратно, в полной растерянности. Черт их всех. Почему они делают это чем-то многозначительным?

- Гм, что-то не так? – спросил Сойер.

Ее мать бросила на нее взгляд. Взгляд, который подталкивал ее говорить и заставлял делать вещи, которые она не хотела делать, на протяжении многих лет. Джульетта сжала губы. Матушка Конте фыркнула на упрямство дочери и взяла бразды правления в свои руки.

- Моя дочь сделала твою тарелку собственными руками. Она сделала это, чтобы выказать почет тебе, ее мужу, для твоего удовольствия.

Тепло охватило ее скулы. Это была такая архаичная традиция. Сойер, вероятно, умирал от того, что был в центре внимания, и не имел представления о том, как реагировать. Ее нервы затрепетали.

- Ничего такого. – Она заставила себя засмеяться. – Просто ешь.

Она скользнула на сидение рядом с ним и положила салфетку на колени. Когда он ничего не сказал, она подняла свои веки, чтобы посмотреть.

Он уставился на пасту в изумлении. Как будто смотрел на чистое золото, он переводил взгляд то туда, то сюда, глядя со странной уязвимостью и необходимостью, которая взывала к ней.

- Ты сделала это для меня? - спросил он.

Она отрывисто кивнула.

В тишине, он взял вилку и накрутил лапшу по всей тарелке. Поместил ее рот с почтением, которое украло ее дыхание и ее сердце. Она наблюдала за каждым его движением, его профилем – портрет ангельской грации, даже со шрамом. Сойер проглотил, затем медленно поставил посуду вниз. На глазах у свидетелей, он протянул руку и взял ее за руку. Теплая сила его хватки успокоила ее нервы и вызвала чистую радость, заполнившую каждую щель ее тела.

- Спасибо за этот подарок. Это просто лучшее, что я когда-либо ел в своей жизни.

Джульетта улыбнулась и сжала его руку.

- Prego, - прошептала она.

Как будто зная об установившемся напряжении, Лили вспыхнула.

- Больше пасты, пожалуйста!

Ник постучал по ее носу и снова наполнил ее миску. Разговор возобновился, делились историями, а Джульетта ела. Но она знала, что что-то изменилось между ними. Что-то, что не может быть отменено. Что-то, что нарушало все правила.

Она оттолкнула эту мысль и сосредоточилась на своей семье.

***

Она готовила для него.

Сойер ел с методической точностью, сцена за столом ушла на второй план. Странно, когда она поставила тарелку перед ним, он почувствовал что-то необычное. Как будто он вернулся в альтернативное время и место, где определенные действия маскировались глубокими эмоциями, которые были испытаны, но не высказаны. Его жена приготовила блюдо исключительно для него. Подавала ему со смирением, которого он не заслужил. И смотрела на него с огнем в глазах, который привлекал его к ней, как почтового голубя на миссии.

Еда была выживанием. Когда он стал достаточно богат для того, чтобы получать удовольствие, он обедал в изысканных ресторанах. Кулинарные повара готовили блюда на яхтах и в бесконечных номерах. Он заказывал обслуживание номеров для женщин, с которыми спал.

С их первой брачной ночи Джульетта готовила простые блюда для него и Вульфа, он признавал это и ценил. Бараньи отбивные, паста, ризотто, жареная рыба. Он никогда не ел замороженные овощи с ней и начал привыкать к флаконам с травами на подоконнике, корзинам с помидорами, черносливом, виноградом и лимонами, которые были разбросаны по столешницам.

Но сегодня все было иначе. Она предложила ему что-то от себя, такое же прекрасное, как и то, что она предлагала ему свое тело ночь за ночью. И тем способом, который он знал всю свою жизнь, он брал, и брал, и брал, давая ей оргазм и удовольствие, но держал себя твердо закрытым за стеной, которая рушилась дюйм за дюймом с каждым проходящим днем.

Замешательство и желание затопили его смертельной смесью.

Воспоминание поймалось, переключилось и затащило его внутрь.