Суть да дело, а известие о произошедшем с несчастной мисс Харди, которое, по совету леди Холдейн, общество пыталось скрыть или, по меньшей мере, не афишировать, всё равно постепенно распространялось, и миссис Бриджит Гилмор с потрясённым выражением на лице вошла к дочери и поведала ей ужасную историю бедной Элизы. Она узнала всё от своего брата, мистера Чилтона. Энн была потрясена и будь её мать чуть наблюдательнее, миссис Гилмор могла бы заметить, что потрясение дочери таит в себе нечто большее, чем просто ужас от осознания горестной участи их несчастной приятельницы. Наутро, проведя бессонную ночь, Энн послала записку Коре. Мисс Иствуд не замедлила придти, и когда Энн рассказала ей то, что узнала от матери, Кора тоже почувствовала, что по коже прошёл мороз.
— Тэлбот? — она с ужасом посмотрела на подругу.
Энн молча кивнула. Обе долго, не отводя глаз, смотрели одна на другую. Кора наконец опустила глаза. Перед её невидящим взором проносились разрозненные картинки. Вот Вивьен галантно приглашает её танцевать. Вот — он же за столом рассказывает что-то забавное. Он же — признается ей в пылких чувствах. Вот он же — зло и насмешливо клевещет на Монтэгю. Вот он же — издевается над виконтом Шелдоном у Кемптонов. И вот он безжалостно и бессердечно обрекает бедную Элизу на позор и смерть. И он же — хладнокровно наставляет её братца Лоренса, как ославить леди Радстон.
Мисс Гилмор понимала, о чём думает Кора — Энн сама почти всю ночь думала о том же.
Мисс Иствуд всё ещё трясло.
— Несчастная Элиза. Право, она была… не всегда разумна, но это слишком страшная расплата за неразумие. Однако подумай, ведь мне, в общем-то, случайно удалось понять, кто такой Тэлбот. Ведь сложись всё иначе, и я — или ты — могли стать женой такого негодяя. Кто бы оберёг нас? Вот что страшно.
— Да. Красив, богат, обаятелен. Элизу можно понять. Ничего нет удивительного в том, что она потеряла голову — я сама была близка к тому же.
— Да. Все они джентльмены, поставь их в одной гостиной — разнятся друг с другом разве что цветом волос да глаз, да пожалуй, ростом. Все столь благообразны, а на поверку — распутники и негодяи…
Джулиан Монтэгю долго недоумевал по поводу поступка Вивьена Тэлбота, но вскоре эти мысли уступили место другим, куда более приятным размышлениям. Джулиан имел все основания быть довольным вечером у Шелдонов, и ещё больше возликовал, когда через день около трех пополудни приехал с визитом молодой Себастиан Чилтон, завезший им приглашения на званый обед в доме отца и рассыпавшийся в комплиментах Кэтрин. Молодой Чилтон при ближайшем рассмотрении всё больше нравился Джулиану. Он обладал самостоятельным состоянием, доставшимся от брата отца, и был бы прекрасной партией для сестры. Монтэгю полагал, что сэр Остин, известный ригоризмом суждений и безупречной нравственностью, воспитал сына человеком достойным и пока Джулиан не заметил ничего, противоречившего этому выводу. Но что скажет сэр Чилтон о возможности такого брака? Назвавший его распутником, сэр Остин может просто не пожелать такой родни, и тогда Себастиан никогда не сделает предложения Кэт.
Джулиан вздохнул.
Тут в комнату вошла Кэтрин, и по её личику Джулиан сразу догадался, что она горит желанием узнать, зачем приезжал мистер Себастиан Чилтон. Брат рассказал сестре о приглашении, не умолчал и о комплиментах, который ронял тот по её адресу. Это дало ему повод спросить и о чувствах самой Кэтрин к юноше. Молодой Чилтон ей по душе?
Кэт задумалась. Мистер Чилтон был умён и интересен. Не болтал без умолку и не изводил молчанием. Был в меру весел, но без вульгарной игривости. Умел сказать приятное, не отзывался о людях зло или дурно, был прекрасно воспитан. Кэтрин поняла, что мистер Чилтон гораздо глубже неё знаком со многими книгами, о которых она только слышала. Разговаривая с ним, Кэт чувствовала необыкновенную лёгкость, проистекавшую, возможно, от понимания, что она нравится Себастиану, что, в общем-то, само по себе было в её глазах неплохой рекомендацией для молодого человека. Лицо юноши было, на её взгляд, очень красивым.
— Он довольно привлекателен, — чопорно проронила Кэтрин.
Джулиан улыбнулся.
— Тебе нравится местное общество? У тебя появились подруги?
— Мне кажется, мисс Энн Гилмор очень мила. Кстати, ты знаешь, она, оказывается, кузина мистера Чилтона.
— Мистера Чилтона? — Джулиан не сразу понял сестру.
— Ну да, мистера Себастиана Чилтона! Её мать в девичестве была мисс Бриджит Чилтон, она сестра сэра Остина.
— Ах, вот как… я и не знал. А что ты скажешь о… мисс Иствуд? Разве она не по душе тебе?
Мисс Монтэгю внимательно оглядела брата.
— Она… тоже очень мила, — ответила Кэт после едва заметной паузы столь принужденным тоном, что Монтэгю смутился. — Жаль только, что ей так не повезло, и виконт Шелдон предпочёл ей более достойную, — в голосе Кэтрин промелькнуло почти нескрываемое злорадство. — А ты что, находишь её интересной?
Джулиан смутился ещё больше.
— Я? Да, она весьма интересная особа…
— Но насколько я понимаю, она думает о тебе хуже, чем ты о ней…
Монтэгю на минуту задержал взгляд на Кэт, но больше ни о чём не спросил. Просто побоялся. Ему было приятно, что сестра переживает за него, видя в этом проявление её любви к нему. Любя его, она, конечно, злилась на пренебрежение к нему Коры, а у него, считавшегося смельчаком, недоставало ни смелости, ни честности открыться Кэтрин, рассказать о том, насколько на самом деле это пренебрежение оправдано. Джулиан не хотел упасть в её глазах — ведь она считает его человеком порядочным, по-настоящему гордится им, необычайно высоко ценит. Монтэгю вдруг почувствовал новый приступ омерзения. Как надоело лицемерить, Господи, как хочется раз и навсегда избавиться от позорных, постыдных тайн, ничего не скрывать хотя бы от сестры, смотреть людям в глаза как Шелдон, не отводя их, быть равным себе…
Кэт же, расценив его молчание как согласие с ней, заговорила о предстоящем званом обеде, который им предстояло дать после вечера у Чилтонов. Она подобрала по цвету скатерти и салфетки, искусно соединив любимые ею оттенки желтого, зеленого и фиолетового — цвета, которые, к тому же нравились и мистеру Чилтону-младшему. Для украшения стола она решила собрать садовые и полевые цветы. Эти букеты она сделает произведением искусства, они станут стимулом для беседы и создадут непринужденную обстановку для приглашённых, он согласен, не так ли?
Джулиан, пытаясь отвлечься от сумеречных мыслей, заметил, что в таком случае цветовая палитра должна быть соблюдена и в выборе еды. Следует тщательно подбирать цвет начинки для сандвичей. Оборки из гофрированной бумаги, украшающие изысканные угощения-закуски, цвет глазури и желе, десертов, гарнира и приправ — всё должно быть подобранно тоже по цветовой гамме! Монтэгю вообще-то шутил, но к его немалому изумлению оказалось, что в пансионе мадам Дарлингтон сервировке стола уделяли столько же внимания, как и искусству застольной беседы. Да, гости будут в восторге от изысканных сандвичей с различными начинками, такими как огурцы, паста из анчоусов, яйца с кресс-салатом и аккуратно нарезанная ветчина. Тонкие кусочки домашнего зернового хлеба, намазанные маслом и домашним вареньем, также порадуют гостей. К чаю на выбор можно предложить пироги, булочки, кексы, имбирное печенье и другую выпечку, а также свежие фрукты. Скатерть тоже нужно взять ту, что она ещё в пансионе вышила крокусами и тюльпанами, а уголки — подходящим фигурным орнаментом. Цвет посуды, а также цвет полотенец для подноса обязательно должны совпадать с одним из выбранных для сервировки стола цветов.
Джулиан Монтэгю улыбнулся и предоставил Кэтрин полное право распоряжаться. Лёгкий характер, мелодичный голос и милые манеры Кэт отвлекли его от тяжких мыслей. Но вот сестра направилась на прогулку, а Монтэгю вдруг с досадой вспомнил пронизывающий и чуть насмешливый взгляд Раймонда. «Когда речь идёт о том, что вам дорого, вы ни на минуту не задумываясь, назвали подлость подлостью и явили полное понимание, что такое добродетель». Чёрт возьми, верно. Приглядывая сестре жениха, он искал тех качеств, которые сделают женщину счастливой — порядочность, чувство долга, нравственность… чистота. За такого истаскавшегося повесу, как ты сам — ты отдал бы Кэт? А мисс Коре ты подсовывал развратного дуэлянта и в придачу — лживого фарисея, всегда старавшегося скрыть свои блудные похождения. И ты раздражался, что тобою пренебрегают? Мысли эти были тяжелы и обременительны, но Монтэгю не уклонялся от них. Однако они привели его к чёрному бездонному провалу — и так истомили, что Джулиан со стоном повалился на постель.