Он хочет, чтобы я доверяла ему. Он любит меня. Слышать, как он говорит всё это, — слишком хорошо, чтобы быть правдой. Со мной не может такого произойти. Я проклята. Должна быть проклята. Боюсь, что эти отношения скоро закончатся…
Что произойдёт, когда однажды я застряну во сне из прошлого и мои неуправляемые крики вырвутся из меня? Воспоминания, которые не отпускают меня. Это отпугнёт его? Или когда я погружусь с себя, потому что что-то вызовет мои воспоминания, и я не смогу сопротивляться этому. Мне придётся бороться, чтобы не выставить себя психопаткой. Дикси назвала это моим «заклинанием отключки» и подумала, что я просто эксцентричная. Я позволила ей так думать. Но поверит ли в это оправдание Брей?
Отбросив все эти мысли в сторону, я начала поправлять его одежду, когда мои руки коснулись уголка розовой книги. Зачем Брей спрятал розовую книгу в своих вещах? Как странно. Он не тип парня, любящего розовый. Проскользнув пальцами между футболками и джинсами, я вытащила книгу.
Прежде чем я даже взяла его в руки, я знала. Узнала его. Возможно, мои пальцы касались его так много раз, что дневник остался в их памяти. Они не могут забыть его. Мои руки начали дрожать. Горло сжалось. Будто у дневника есть рука, и он обернул её вокруг моей шеи, сжимая её. Моя слюна уплотнилась, из-за чего её проблематично сглотнуть.
Зачем ему дневник? Я давно спрятала его. Думая что, если смогу убрать подальше от себя эти воспоминания, то смогу забыть. Тем не менее мысль выбросить его или сжечь казалась невозможной. Потому что всё это действительно происходило. Столько всего я хочу забыть. То, что произошло, нельзя стереть с лица земли, уничтожив записи в дневнике. Они являются доказательством. Что я не лгала себе. Что я не сумасшедшая. В конце концов, я решила скрыть их. Брея это никак не касается. Моя хватка на дневнике усилилась, я борюсь с чувством предательства. Кажется, словно он протиснулся в мои мысли, в самые тёмные секреты без приглашения. Желчь обжигает, когда появилась в моём горле. Записи принадлежат мне. Никто не должен был видеть их. Особенно Брей.
Потребовалась каждая унция силы, чтобы перевернуть знакомый розовый переплёт дневника и прочитать название. Оно серебряное, хотя время немного приглушило блеск. Большая часть блёсток стёрлась, остался только яркий материал, из которого сделана обложка. Какой-то пластик. Не открывая, я знаю, что все страницы пять на семь и имеют вверху линии с серебряной звездой. Цвет бумаги бледно-фиолетовый. На Рождество дневник был в небольшой коробочке, завёрнутый в красную упаковочную бумагу из «Мейси» с зелёным бантом. Человек, которого я называю отцом, купил его там и заставил завернуть. Так же, как он поступал со всеми остальными моими подарками в том году.
Они все должны были быть от Санты, но на золотой наклейке говорилось «от Мейси», там также была карточка «Для Скарлет» и всё. Написано чужим почерком. Наверное, какая-то студентка упаковывала подарки на праздник. Или бабушка на пенсии, взявшая дополнительную работу, чтобы купить подарки внукам.
Кто бы это ни был, это был не Санта. Или мои родители. Моя мать еле дождалась, пока я открою свои три подарка, чтобы уйти. В следующем году она ушла ещё до этого момента. В следующем году он не вернулся домой, но мои подарки были отправлены мне. Они пришли за неделю до Рождества по почте. Кошелёк Gucci, серебряный браслет с шармами и плюшевый мишка в футболке с надписью «Бостон».
С тех пор каждое Рождество и день рождение были одинаковыми. Я брала подарки и клала их под ёлку, с чем мне всегда помогала Дикси. Затем в утро Рождества я открывала их. Одна. Готовила тосты с корицей, смотрела рождественские фильмы и молилась, чтобы она не вышла из спальни. И чтобы была одна.
Глава Сороковая
«28 марта 2006 года
Спаркл Роуз,
Теперь появился новый. Он приходит в мою комнату, когда здесь. Не хочу, чтобы он приходил, но мама говорит мне заткнуться и бьёт по лицу, если я плачу или убегаю от него. Она сказала, что это меньшее, что я могу сделать за то, что разрушила её жизнь. Я не хочу плакать, но мне не нравится, когда он прикасается ко мне. Поэтому я плачу.
Скарлет Норт,
Девять лет»
«23 ноября 2006 года
Спаркл Роуз,
Сегодня День благодарения. Я сделала спагетти и сэндвич с сыром. Мамы нет. Она поехала навестить друзей в Колорадо, как она сказала. Я позвонила папе. Но он не ответил. В доме тихо, и мне это нравится. Никто не заставляет меня открывать двери. Я смотрела парад на День благодарения по телевизору. Затем сделала попкорн и смотрела «Чудо на 34-й улице». Хотела бы, чтобы она всегда отсутствовала. Может, на Рождество она тоже уедет.
Скарлет Норт,
Девять лет»
«1 июня 2007 года
Я знаю, что он не мой отец. У меня нет папы. Его нет всё время, потому что он хочет быть подальше от неё. Я тоже. У нас это общее. Хотела бы я, чтобы он просто забрал меня с собой.
Скарлет ?»
«3 декабря 2008 года
Я ударила нового. Прямо по яйцам. Он закричал и ударил меня по лицу. Назвал меня маленькой сучкой. Но мне было всё равно. Даже когда мама начала бить меня ремнём из шкафа отца. Мне всё ещё было плевать. Потому что это того стоило. Он ушёл. На этот раз он нигде не трогал меня, кроме бедра. Я остановила его.
Скарлет ?»
«Октябрь 2009 года
Это случилось. Отец неожиданно вернулся домой. Новый друг матери ещё не заходил в мою комнату. Я знала, что так и будет. Он удерживает меня, пока она связывает мне руки. Я начинаю закрывать глаза и думать о других вещах. Если я очень стараюсь, то могу полностью уйти в себя. Почти что как выйти из комнаты.
Не знаю, как он узнал, но он знает. Мой отец знает. Он вызвал меня из моей комнаты. Я слышала громкие голоса и крики. Не хотела туда идти, но пошла. Его никогда нет дома. Может, на этот раз он заберёт меня. Даже если он не мой настоящий отец.
Он спросил, был ли этот мужчина в моей комнате. Я даже не посмотрела на свою мать. Знаю о её угрозах. Что меня посадят в тюрьму. Но теперь я старше. Я смотрела об этом в Интернете и знаю, что это неправда. Когда я сказала ей об этом, она вытащила пистолет из ящика и спросила, хочу ли я быть застреленной. Иногда я думаю, что быть застреленной не так уж и плохо. Тогда я была бы мертва.
Я сказала ему «да», что он прикасался ко мне, и не смогла сказать больше. Это признание заставило меня почувствовать себя грязной. Что грязь на мне, и он сможет увидеть её.
Мужчина побежал к двери, когда отец преградил ему путь. Он сказал мужчине, что не хочет этого. Что если мужчина пообещает никогда не возвращаться, то он отпустит его. Но если вернётся, это станет его билетом в тюрьму. Не знала, что в тюрьму нужны билеты. Но, похоже, нужны.
Когда остались мы трое, он сказал мне вернуться в комнату. Не знаю, о чём они говорили. Или как долго. Но прошло уже две недели, и тот мужчина так и не появился здесь, как и другие.
Скарлет»
«23 августа 2010 года
Сегодня я начала ходить в среднюю школу. Мама не вышла из свой комнаты, чтобы проводить меня, но если бы вышла, то я подумала бы, что она снова приняла какие-то наркотики. Её недолгое пребывание без счастливых таблеток, чему отец положил начало в прошлом году, длилось всего два месяца. В те дни она готовила мне обеды и стирала. Пару раз готовила ужины. Но, набрав двадцать фунтов, она отказалась набирать ещё больше. Через неделю она снова стала слишком много пить и спать с мужчинами, которые больше не подходят к моей двери. Мне даже установили новый замок. Но эти мужчины молоды. Как будто учатся в колледже.
Самое лучшее, думаю, у меня появилась новая подруга. Она тихая и милая. Я видела её раньше, но она мало говорит. Когда эта сука Эмили Джеймс взяла её поднос с обедом и выбросила в мусор, я подошла и толкнула Эмили в мусорное ведро. Я сказала ей, что она выбросила не тот мусор. Затем села рядом с Дикси — это имя моей новой подруги — и предложила поделиться моим ланчем.
Этот год может оказаться не таким уж и плохим.