— А вы, Людмила Михайловна, уверены, что мы не найдем?

— Уверена.

— И все-таки не выезжайте пока из города.

— А что, я под следствием?

— Пока нет. Но уже почти.

— И в чем вы хотите меня обвинить?

— В промышленном шпионаже, Люсенька, — вмешался в их диалог Тимур.

— Тю-у-у. Так это еще доказать нужно…

— Ну, у нас, например, есть запись этого разговора.

— Ну, так и подотритесь ею, Тимур Александрович. Евгений Петрович в уполномоченных органах уже давно не работает, а вы, как мне известно, и не работали никогда. С таким бланшем сейчас меня и мама родная не узнает. А «монолог злодея» я вам дарить не собираюсь.

Тимур перевел недоуменный взгляд на Змея.

— Ваша секретарша, которая не от слова «секрет», намекает, что в суде эта запись как доказательство почти наверняка принята не будет. И даже по голосу ее невозможно идентифицировать, потому что обычно эксперту требуется минута непрерывного говорения. Вроде, и судимостей у вас не было. Откуда такие уголовно-процессуальные познания?

— Должна же я была узнать, чем рискую. Так что, Тимур Александрович, мне еще две недельки повредить, или сразу подпишете?

— Тимур, подписывай. Я эту гадюку все равно достану.

— Ай-ай-ай, Евгений Петрович… Что ж вы так? Я-то обрадовалась: то всё «Люськой» была, а тут вдруг стала «Людмилой Михайловной». Такое повышение! Не успела погордиться, а вы — хоп! — и сразу «гадюка». К тому же я не понимаю, а что вам не нравится? Всё же разрешилось к вящей выгоде сторон.

— И в чем же выгода? — поинтересовался Змей.

— «Pretty women» получил хороший проект; вы — еще лучший, судя по отзывам; я — деньги; Тимур Александрович — свободу от Питбульки; Катя — Тимура Александровича. Все довольны. Позитивизм нужно развивать, Евгений Петрович, глядишь, и вам счастье улыбнется.

— И как позитивизм объясняет ваш подпитый глаз?

— А чего его объяснять? Что в нем непонятного? Просто не все могут оценить ваши дурацкие шутки, Тимур Александрович, — обратилась Люда к исполнительному директору. — Ну что, я свободна?

— Женя, у тебя еще вопросы есть? — спросил Тимур.

Женька пожал плечами. У него вопросов не было.

— Кто бы мог подумать, что крыса окажется такой крысой! — выплюнул змей Женька, когда Людмила закрыла за собой дверь.

— Ты давай закачивай тут с развешиванием бирочек. Что, запись совсем никуда не пойдет?

— Почему же. Для предварительного следствия сгодится.

— Ну так и не задерживайся с этим самым предварительным следствием. Подтягивай Игорька и сегодня же оформляй заявление. Причем постарайся, чтобы информация о деле «случайно» просочилась в пару — тройку сетевых СМИ с высоким рейтингом на поисковиках. И чтобы фамилия Люды там «нечаянно» прозвучала. Будем надеяться, что ее следующий работодатель или хотя бы его отдел кадров со всемирной паутиной на «ты». И копию записи мне сделай. Я ее Кате покажу.

— Неужто помирился?

— Неа. Но надежды не теряю.

— Ну хоть кому-то из нас не нужно развивать позитивизм!

— Жень, это — оптимизм. Позитивизм — это «ну и что, что Катя со мной не разговаривает, зато я мышцы подкачаю». Слушай, вы спортзал два раза в неделю арендуете, а чем там занимаетесь?

— Рукопашкой.

— Жаль. Я всё больше по восточным…

— Да какая в макивару разница! Тут раз весь кайф — поработать с другой техникой. Если напрашиваешься присоединиться — присоединяйся. Мы по средам и субботам. Пока!

Тимур позвонил Кате пригласить ее на обед. Но та сказала, что ее слезно упросили взять в параллель еще два проекта, так что она теперь как белка в колесе. Не то что пообедать и поспать, в туалет сходить не успевает и нажала на отбой. Тимур заказал доставку еды из знакомого ресторана на ее адрес, расплатившись картой.

Дома Гаша старательно изображала Тимуру сочувствие — чего не сделаешь ради ужина! Потом, когда она наконец поела и сыто умывалась возле пьющего ароматный кофе хозяина, Тимур посетовал:

— Что, Гаша, не хотят нас видеть?

«Ну почему же сразу „нас“»? — несогласно взглянула на него из-под лапы кошка. От такого сомнения в ее кошачьей привлекательности Гаша даже умываться перестала.

— Ну ладно, меня. Чем я ей не хорош?

Кошка поняла, что умыться по-нормальному ей не дадут, потому, мурлыкнув, потерлась о хозяйскую ногу: «Конечно, ты хорош. Но, может, ты просто недостаточно хорош для нее?»

Котя действительно была в глубоком цейтноте. Потому что если она останавливалась, в голову лезли непрошенные мысли, а не слишком ли она жестока с Тимуром? Ну и что, что козел. Зато какой заботливый!

Он продолжал приглашать ее на обед или ужин, а когда Котя отказывалась — присылал еду на дом. В первый раз Котя даже брать пакетик не хотела, но парень-посыльный сказал, что его дело — доставить, ее — расписать в получении. А что получательница после этого будет делать с заказом — хоть в унитаз пусть выбрасывает! — его не касается. Котя так и собиралась поступить. Но из пакета так вкусно пахло, что она не удержалась и распаковала коробочки. В общем, Тимур в очередной раз угадал с выбором, и всей Котиной силы воли не хватило на то, чтобы столь вульгарным способом уничтожить произведения кулинарного искусства. Да и вообще есть хотелось, как выяснилось. Потом Котя умудрилась забыть в такси перчатки, — а может, и где-то по дороге уронила, с ней такое регулярно случалось. Видимо, Тимур заметил, как она растирала покрасневшие замерзшие руки, потому что в тот же день ей привезли из магазина мягонькие меховые перчаточки в цвет ее ботинок. Они были такие волшебные на ощупь, что Котя сдалась и опять расписалась в получении.

Вроде не сказать, что подарки были настолько дорогими, что к чему-то ее обязывали, а все равно она чувствовала, что завязает в паутине ненавязчивого сервиса тамерлана.

Подошло четырнадцатое февраля. Не желая участвовать в очередном фарсе, Котя сбежала из города и отключила телефон. Утром следующего дня в своем почтовом ящике вместо квитанций за квартплату она обнаружила увесистый сверточек. Непонятно, как он там оказался, потому что через верхнюю щель он при всем желании пролезть не мог. Внутри оказались две упаковки наручников и открытка с заштопанным мишкой, внутри которой почерком Тимура было написано: «Чтобы в следующий раз по чужим мужикам не попрошайничала».

Каждое Котино утро начиналось с письма от Тимура. Он присылал ей на электронку какую-нибудь забавную картинку, анекдот или историю для поднятия настроения. Внизу неизменно стояла подпись «Я скучаю по тебе».

Ну, как вот так можно жить?

Котя и жила от письма до письма, проверяя почту каждые пять секунд, если письмо задерживалось.

Но от предложений сходить вместе в кино или съездить с компанией на шашлыки неизменно отказывалась. Потому что понимала: окажись она один на один с Тимуром — конец ее выдержке и якобы игнору.

Как-то незаметно подобрался конец февраля и открытие «Олимпа». Для Главных Бизнес-Монстров города Тяжелков, как и планировалось, устроил «предоткрытие». Собственно, к тому моменту, когда через два дня произошло торжественное перерезывание ленточки, заказов в двух отрывшихся салонах уже было на неделю вперед. Тогда же был и большой банкет. Однако настоящее празднование было не тогда, а неделей раньше, когда объект был официально «сдан». Коропоратив был небольшой, во многом спонтанный, и проходил прямо в офисе. Но менее душевным он от того не стал. Это был и Котин праздник тоже. Не могла же она туда не поехать?

Тимур проснулся от Котиного вопля «Дежавю!» и удара подушкой в голову.

— Катя, ты не могла бы орать немного тише. И так голова раскалывается…

— Я тебе сейчас кое-что другое расколю! Щипцами для орехов!

— Ты не могла бы объяснить свои претензии человеческим языком, не срываясь на ультразвук?

— Ты можешь объяснить, как я тут оказалась?

Тимур попытался сосредоточиться, но продукты мыслительной деятельности разбегались от молоточков в голове.

— Не могу, — честно признался он.

— Как ни старайся, Шварценеггер из «Вспомнить всё» из тебя не получится. Против твоего бессилия свидетельствуют презервативы, — Котя ткнула пальцем куда-то за пределы кровати.