— Я… прочитала завещание. — Нижняя губа Кристины задрожала, и Адриан, сам того не желая, завороженно уставился на неё. — То, что вы сказали, оказалось правдой. Папа действительно обошелся со мной очень жестоко, но он — мой отец, а вы — никто! Как опекун, возможно, вы и имеете право мне приказывать, однако слушаться вас и повиноваться вам я не собираюсь! Это моя жизнь, и никто не изменит ее!
— А мсье Лемар, черт его побери, уверял, что у меня не будет с тобой проблем! — проскрежетал зубами Адриан. Он резко схватил Кристину за запястье и рывком поставил её на ноги. — Если бы не моё уважение к твоему отцу, то я бы вышвырнул тебя отсюда ещё утром! Никто и никогда не смеет указывать мне на то, как я себя веду! А вот про тебя я скажу: ты взбалмошная и невоспитанная девица! Достаточно было один раз увидеть, как вы с моим братом чуть ли не предались любовным утехам прямо у меня в кабинете, чтобы понять, что ты собой представляешь. А теперь ты поздней ночью сбегаешь… Куда? Может, у тебя есть любовник? Что способно заставить молодую девушку бежать из дома, где у нее есть все: комфорт, деньги, служанки? Не надо мне лгать! Даже не вздумай обманывать! Я не переношу ложь!
— Мечта, Ваше Величество, мечта! — На её глаза навернулись предательские слезы. — Никакие деньги не смогут заполнить ту пустоту, что останется после разбитой мечты. Для меня музыка словно дыхание, а вы перекрываете мне кислород. Вы знаете, что такое потеря? Наверное, нет… Откуда? А я знаю! Сначала я потеряла самого дорогого человека, моего отца, а теперь теряю мечту!
Удар. Точный удар по самому больному месту. Она переступила границу, применив запрещенную тактику, надавив на кровоточащую рану, и без того саднящую на сердце.
Кристина, заметив при лунном свете, как побледнел мужчина, удерживающий ее, поняла, что ляпнула лишнего. Но она права! Откуда ему знать, каково расставаться с мечтой, если у него есть все, о чем другие и мечтать не смеют?
— Иди в дом, — глухо пробормотал Адриан, выпуская её руки. Затем он развернулся в сторону бассейна и даже не оглянулся, чтобы убедиться в том, что она исполнила его приказ.
Потерять? Если бы она только знала, из какой череды потерь состоит его жизнь. Если бы знала, сколько дорогих и любимых людей он утратил безвозвратно и навсегда!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Утренний разговор
Луиза, экономка пятидесяти годов, работающая на княжескую семью Дюмон уже тридцать лет, изучила характера, повадки и привычки каждого ее члена, а особенно добродушно она всегда относилась к Адриану. Этот мальчик был скрытным с раннего детства, он никому не выдал секретов, не делился ни с кем своей болью от потери матери, был замкнутым и нелюдимым. Не имея собственных детей, Луиза сильно привязалась к зеленоглазому юному принцу, превратившемуся вскоре в привлекательного и сильного не только физически, но и духом мужчину. Адриан всегда был вежлив и любезен по отношению к этой женщине, не грубил ей и вёл себя послушно, но он никогда не проявлял к ней привязанности и не делился с нею тем, что его тревожило. А ведь Луиза многое повидала за свою долгую жизнь и прекрасно знала, какую тяжелую утрату этот тихий мальчик переживал внутри.
Но одного эта женщина не понимала. Почему вдруг Адриан решил проявить заботу о незнакомке? Пусть он старался и не показывать этого, но его действительно тревожила ее судьба. А вчера он поручил Луизе выполнять любое желание Кристины Ферро, и эта юная девушка очень приглянулась старой экономке. Красивая, взбалмошная и полная жизни, ее энергии хватило бы сполна, чтобы перевернуть жизненный уклад целого особняка, так долго хранившего в своих стенах тишину и печаль.
Средний брат Адриана, Рафаэль, практически не жил в Монте-Карло, полностью посвятив себя ведению семейного нефтяного бизнеса в Абу-Даби. А младший — кутила и повеса Рауль — лишь прожигал деньги братьев и так же умело, как и Адриан, прятал истинные чувства под маской сарказма и притворного распутства. Три брата, объединенные одним горем. Одинаково разлученные с матерью, одинаково потерявшие отца. У всех троих были титулы и власть, но не было любви и счастья.
Когда пять лет назад Адриан женился на Мелиссе, Луизе показалось, что эта рыжеволосая яркая женщина внесет радость и гармонию в жизнь молодого господина. Так и было, пока не случилась трагедия, после которой Адриан, разбитый и сломленный, вновь погрузился в вечный траур, откуда, казалось, выбраться просто невозможно. Да он и не прилагал никаких усилий, чтобы побороть эту тьму, а вскоре привык быть хмурым, злым и молчаливым.
Но сейчас Адриан буквально кипел от ярости, со скрещенными на груди руками поглядывая на сидевшую напротив него девушку. По правде говоря, Кристина была весьма очаровательной и милой девочкой и, невзирая на черную одежду и недавнее горе, продолжала излучать тепло и свет. Луиза, стоявшая возле мраморной колоны, исподтишка наблюдала за тем, как разворачивается сцена за столом между двумя абсолютно противоположными личностями.
— Ты размышляла ночью над своим безобразным поведением? — грозно прозвучал голос Адриана, но Кристина, опустив голову, ничего не ответила и лишь хмуро продолжила ковырять вилкой яичницу-глазунью, остывшую и до сих пор нетронутую. Ее молчание не осталось без внимания. — Нечего сказать? Вчера ты была более разговорчива, предъявляя мне обвинения в том, что я ломаю твою жизнь, рушу мечту и прочие драматические глупости.
Молчание. Полное игнорирование и гробовая тишина. Даже шепот не сорвался с плотно сомкнутых губ. Одни лишь пальцы, крепко сжимавшие вилку, указывали на то, что она едва сдерживается, чтобы не закричать на него.
Но Адриан не намеревался отступать. Лишив его покоя, напомнив о потерях, оживив призраков прошлого, эта девчонка оставила мужчину в саду наедине с отголосками былых счастливых моментов, сменяющихся горестями и бедами. Как она посмела ударить его по больному месту?
— Верно, — кивнул Адриан, отшвырнув шелковую золотистую салфетку, лежащую на его коленях. — Ты и не должна ничего мне говорить. Твой лимит исчерпан, поэтому отныне я не желаю слышать твоего голоса. Кстати, через три часа у тебя будут занятия с преподавателем, мсье Ксавьером Ляфором. Он считается одним из лучших профессоров во всем Монако, знающим все законы и теории. А практика тебе ни к чему. Впрочем, твой покойный папа и не упоминал о ней в завещании.
Снова Кристина не выдала ни слова, плотно сомкнув пухлые губы. В белоснежном платье, облегающем ее тонкую талию и открывающем вид на длинные стройные ноги, она напоминала Адриану снаружи невинного ангелочка. Однако он уже знал о ее дьявольской натуре.
— Что-то ты быстро сменила траурную одежду, — заметил мужчина, поднимаясь на ноги. Сегодня у него намечалась крупная ставка в казино от прилетевших гостей из России, поэтому он обязан был появиться на работе раньше обычного, то есть ровно в девять утра. Поэтому он заранее уведомил экономку о том, чтобы она подала завтрак пораньше и обязательно разбудила его подопечную. — Закончила горевать по покойному папочке? Всего-то месяц прошел… Другой на твоем месте не забыл бы так быстро, как ты выразилась, дорогого и любимого человека!
К чему искать этого «другого»? Пять лет ни в коей мере не уменьшили страдания Адриана по двум обожаемым людям, не затуманили ни одного воспоминания, связанного с ними. Ничто не залечит эту боль, не утихомирит и не успокоит ее. Пока он жив, пока он дышит, она будет с ним до конца.
— Вам не дано узнать, что у меня на сердце, — донеся звонкий голос до развернувшегося в направлении к двери Адриана. — Я могу носить яркую одежду, но это не значит, что горе покинуло меня. Могу улыбаться и смеяться, даже если плачет моя душа. Только Бог и я знаем, как я себя сейчас чувствую, но не вы! Прежде чем бросать пустые слова на ветер, подумайте, стоит ли им быть произнесенными!
Когда он повернулся к ней и обвел гневным взглядом ее лицо, Кристина храбро посмотрела на него в ответ. Его зеленые глаза глядели с нескрываемой яростью, раздражением и… с чем-то еще, не поддающемуся описанию, словно слова, сказанные ею, задевали его и ранили его в самое сердце. А светло-карие глаза Кристины, напоминающие цветом грецкий орех, были переполнены решимостью, обидой и непониманием того, почему вся ненависть, которой пропитан этот мужчина, изливается на нее.
— А я считал, что ты осмыслила свой поступок! — процедил сквозь зубы Адриан, пытаясь сохранить остатки терпения, стремительно покидающего его. — Надеюсь, занятия выбьют из тебя дурь и займут все твое свободное время. Чтобы у тебя не было лишней минуты на очередную глупость.