Владимир Яцкевич - Бродяга

Рита прильнула к своему возлюбленному, словно боясь, что кто-то отнимет его у нее.

– Он сказал правду, Рита, – глухим голосом проговорил Радж, проведя рукой по блестящим под луной волосам девушки. – Ведь ты обо мне ничего не знаешь, не знаешь, чем я занимаюсь, кто я, как я жил все эти годы, – ты ничего вообще обо мне не знаешь!

– Я ничего и не хочу знать. Я знаю одно, ты – это ты, и я люблю тебя!

Набежавшая волна неожиданно качнула лодку, приподняв ее и тут же бережно опустив на шелковистую зеленоватую воду, расцвеченную лунной дорожкой, которая уходила далеко в море, словно маня за собой в неведомые дали, где жизнь прекрасна и нет забот и волнений.

– Рита, какая ты хорошая, – улыбнулся Радж, обезоруженный таким искренним проявлением чувств, той непосредственностью, с которой это было сказано. – Ты совсем как ребенок!

Девушка тряхнула головой, разметав по плечам вьющиеся волосы, как когда-то она задорно взмахивала большими белыми бантами.

– Ты сам ребенок, – Рита улыбнулась, сверкнув ослепительно ровными зубами;– ты просто дикарь, да, да, дикарь, – засмеялась девушка.

– Хорошо, пусть так, пусть я дикарь, – сказал смягчившийся Радж.

Рита повернулась и села, прислонившись к юноше спиной, глядя в небо. Черная рваная туча медленно сползла в сторону, обнажив круглый диск луны, блестящий, словно выкованный из серебра.

– Вот она, луна, – сказал Радж, рассматривая небесное ночное светило, будто увидел его в первый раз.

Луна всегда была товарищем в его делах, она освещала темные дела, в которых он участвовал вместе с Джаггой, но сейчас Радж не хотел думать ни о Джагге, ни о делах. Сейчас луна была такой, какой и должна быть всегда – вечной спутницей влюбленных.

– Смотри, луна смеется! – сказала Рита и засмеялась.

К ней опять вернулось хорошее настроение, она радовалась, видя, что ее возлюбленный опять улыбается. Хотя он и говорил что-то непонятное, намекал на какие-то темные стороны своей жизни, но Рита не желала думать ни о чем дурном – ведь они снова вместе, рядом, им хорошо, так зачем омрачать этот прекрасный вечер.

– Да, – вспомнила она, – ведь у меня скоро день рождения, и я приглашаю тебя в гости.

– День рождения? Сколько же тебе исполнилось лет? – поинтересовался Радж. – Двадцать?

Рита слегка обиделась.

– Разве ты не знаешь, что у девушки нельзя спрашивать, сколько ей лет? Двадцать один год.

Радж перехватил ее, когда она попыталась встать, и нежно поцеловал.

– Нет, нет! – испуганно вскрикнула девушка. – На нас смотрят!

– Кто смотрит? – удивился Радж.

Он оглядел пустынный берег, на котором никого не было, кроме чаек. Вдали сверкал огонь маяка, рассекающий лучом света тьму, чтобы рыбацкие лодки могли вернуться домой. В мире стояла удивительная тишина, нарушаемая только легким плеском волн. Казалось, кроме них, никого из людей не осталось на этой земле и все вокруг принадлежит им.

Радж еще раз взглянул на берег и спросил:

– Кто же на нас смотрит?

Рита уже перебежала на корму и оттуда, чувствуя себя в безопасности, лукаво ответила:

– За нами подглядывает луна!

Она засмеялась, села, опустив ноги в теплую ласковую воду, в которой колебалось маслянистое отражение ночного светила. На душе ее было так хорошо и радостно, что захотелось петь, и она запела для своего возлюбленного:

Если вдруг уйдешь ты тайною тропою,

Сердце мое ты унесешь с собою.

О месяц прекрасный,

Взгляни с поднебесья,

Я тебе свою тайну открою…

Сердце девушки хранило одну тайну, чистую девичью тайну, которую она хранила от посторонних глаз, – свою любовь.

Радж подхватил эту песню:

О месяц прекрасный и ясный,

Взгляни с поднебесья,

Я тебе открою свою тайну…

Но Радж вкладывал в слова песни совсем другой смысл. Он действительно хранил тайну, ему было что скрывать от Риты, и Радж не смог, не нашел в себе силы рассказать ей все.

Да и как можно открыть девушке, доверчивой, словно ребенок, всю грязь, весь ужас его жизни? Рита прожила то время, которое он проводил по тюрьмам, совсем в другом мире. Там не было голода, нищеты, там не встречались такие люди, как Джагга. Что будет, если он скажет правду? Между ними разверзнется бездна, заглянуть в нее по силам не каждому, выдержит ли Рита? Настолько ли крепкой окажется ее любовь, чтобы вынести такое испытание?

В морской воде отразилась счастливая девушка и луна, которую заслонила фигура Раджа, шагнувшего к девушке. Легкая рябь соединила их вместе и превратила отражение в сверкающую мозаику.

– Нет, нет! – вскричала девушка. – Если ты сделаешь еще шаг, лодка опрокинется.

Рита отбежала на нос утлого суденышка, угрожающе покачнувшегося под влюбленной парой.

– Что же делать? – спросил Радж.

Рита посмотрела юноше в глаза. Его взгляд сказал ей обо всем. Такие глаза не могли лгать, пусть у него есть что-то страшное в прошлом, но она чувствовала, что Радж не обманывает ее, он действительно любит.

– Ну и пусть опрокинется, – тихо сказала девушка.

Радж шагнул к ней, развернувшийся парус укрыл их от нескромной луны.

В этот вечер Рагунат опять задержался на работе. Он спешил домой, представляя себе, как волнуется Рита.

Двери ему открыл старый слуга, и Рагунат сразу заметил, что тот чем-то озабочен.

– Что дома? – спросил судья. – Все в порядке?

– Простите, господин, госпожа Рита все еще не возвращалась из колледжа.

– Что такое?!

Судья подумал, что он ослышался – Рита никогда не опаздывала, и если ее до сих пор нет дома, значит, случилось непредвиденное. Рагунат сразу же вспомнил ее слова: «Я познакомлю вас с Раджем…»

Да, это мог быть только он, тот самый парень, из-за него она задержалась. Но где же они?

Рагунат представил себе их свидание под луной. Его сердце наполнилось тяжелым чувством, которое тут же отозвалось ноющей болью. Вор, он самый настоящий вор, этот Радж! Он намеревается украсть у него самое дорогое, что есть в жизни, – его воспитанницу, его Риту!

Ну нет, судья посадил за решетку сотни воров, он сможет отстоять то, что принадлежит только ему, он сможет защитить Риту от гнусных посягательств какого-то молодого прощелыги.

– Прикажете подавать обед, господин? – почтительно осведомился слуга.

– Что? Какой обед? – удивился Рагунат. – Ах, да… Нет. Я буду ждать, когда вернется Рита. Убирайся! – вдруг разозлился он.

Слуга, испуганно кланяясь, исчез в глубине дома. Рагунат поднялся в свой кабинет, сел за стол, достал из портсигара сигарету и закурил, хотя врач категорически запретил ему прикасаться к табаку.

Прямо перед ним висели огромные часы, их бой прогремел словно гром, оглушивший Рагуната. Пробило девять ударов, отозвавшихся в голове судьи похоронным звоном.

Все слуги в доме попрятались, никто не хотел попасть под тяжелую руку судьи. Он перешел в столовую, где все давно уже было накрыто к обеду. Оттуда проглядывался вход в дом, и Рагунат стал ждать.

Рита подошла к притихшему саду, сонно шевелящему под теплым вечерним ветром своими ветвями, полными плодов.

«Наверное, все уже легли спать, а господин судья работает в кабинете, – подумала она. – Я войду очень тихо и никому не помешаю, ведь я так устала».

Девушка сняла туфли, чтобы не цокать каблуками по мраморному полу, открыла тяжелую дверь и вошла. Кажется, ее не заметили. Она стала подниматься по лестнице, и тут ее пригвоздил к месту суровый голос:

– Рита!

– Да, – она увидела судью. – Ах, это вы… Как вы меня напугали.

Достаточно было посмотреть на сияющее лицо девушки – и становилось понятно, что заставило ее нарушить привычный распорядок размеренной жизни. Все в Рите говорило о любви, захватившей девушку, как океан, унесшей ее далеко от берега. Скоро она совсем скроется из виду, и тогда Рагунату останутся только щепки разбитого корабля его жизни, уничтоженного безжалостным ураганом.

Рита быстро надела туфли, подбежала к столу и села на свое место. Она ужасно проголодалась! Еще бы – целый вечер бегать по берегу моря.

– Не надо, – бросил судья, когда возникший, словно призрак, слуга попытался положить на его тарелку кусочки сочного кебаба.

Рита положила на колени хрустящую накрахмаленную салфетку. Она не замечала ничего вокруг себя, погруженная в собственные переживания. Между тем искаженное гневом и болью лицо судьи не сулило ничего хорошего.