— Очень красиво, — заметила Сильвия.
— Что именно?
— Вот это. Твои волосы. Как они струятся.
— Спасибо, — скромно поблагодарила я и попыталась представить, как бы они выглядели в движении. Заблестели бы на свету? Увидит ли она это? Напряженность нарастала, еще чуть-чуть — и она зазвенит. «Она хочет поцеловать меня!» — вдруг с ужасом подумала я. Эта женщина поцелует меня. Сердце в страхе сжалось. Шли секунды. Мне хотелось закричать, проколоть пузырь скованности. Она придвинется ко мне. Я стану сопротивляться или…
— Я… — начала она.
Я порывисто вздохнула и замерла в наступившей тишине.
Наши взгляды встретились. По Гилфорд-стрит проезжали машины, издалека доносился вой сирен, гудки такси. Я попробовала выглянуть в окно, чтобы успокоиться и вернуть себя в нормальное состояние. За окном был целый мир: залитые светом теннисные корты, бледные зубчатые стены «Брансуик-центра».
Мы находились в спальне и стояли рядом. В воздухе чувствовалось напряжение, но оно было сконцентрировано где-то в середине комнаты. У меня все поплыло перед глазами. Я почувствовала такой прилив сил, словно умирала, но не знала об этом. По мне прошла теплая волна возбуждения, как воспоминание о далеком прошлом, — первый сексуальный опыт, первая любовь, измена. Измена, восхитительное чувство. Запретный плод. Секс с тем, с кем тебе нельзя заниматься сексом, — с учителем, с отцом подруги, с другой женщиной.
Ричард повернул с Гилфорд-стрит и перешел дорогу. В зимнем пальто и с большим темно-зеленым шарфом на шее он выглядел очень хорошо.
— Он идет, — воскликнула я, и голос предательски дрогнул.
— Да? — вроде бы продолжалась беседа.
Я наблюдала за тем, как он приближается к нашему дому, как двигаются его ноги, как он спешит побыстрее укрыться от холода в теплой квартире. Я прекрасно знала, когда и что он чувствует. Я любила его мятежную прекрасную душу так же, как какая-то часть меня буквально ненавидела его за то, что он был так далек от меня и моей беременности. Я представила себе его плечи, рельефные мышцы на плоском животе, подумала, что, если бы у него возникло такое желание, он, когда мы занимаемся сексом, запросто мог бы или раздавить меня как муху, или играть мною, как кошка пойманной мышкой. Вообще-то у меня никогда не возникало желания целоваться с женщиной. Но она была так не похожа на меня — меньше и изящнее, такая сдержанная, рассудительная. Она казалась каким-то иным существом. Мне хотелось, чтобы она захотела меня, чтобы предпочла меня другим людям, тогда я бы знала, как поступить.
— Да, — подтвердила я, глядя в окно. — Он уже подходит.
Я отступила от окна и стала посредине комнаты. Она подошла ко мне.
— Мне пора уходить, — сказала она.
И в эту секунду как-то само собой получилось, что я обняла ее и прижала к себе, ее голова оказалась у меня на плече, а моя рука — у нее на шее, сзади, под тем местом, откуда начинают расти волосы. Собственный поступок потряс меня. Мне она показалась очень хрупкой. Наверное, такое же ощущение возникает у мужчин, которые ее обнимают, подумала я. Так мы простояли несколько долгих секунд.
Я прислушивалась к входной двери, ощущая на плече ее теплое дыхание. Из-под наслоений сигаретного запаха (паб? какая-нибудь вечеринка вчера вечером?) проступил ее собственный приятный запах. Нужно было что-то сказать.
— Он сейчас поднимется, — тихо произнесла я.
Мы услышали, как открылась дверь в квартиру. Посмотрели друг на друга. Наши лица находились в такой близости, что сделалось страшно. Ричард чем-то погромыхал внизу.
— Лелия! — раздался его крик. Я уже открыла рот, чтобы ответить, но она убрала голову с моего плеча, поэтому я промолчала.
Она подняла руку и легонько провела кончиками пальцев по моей щеке. Сейчас она меня поцелует, подумала я и даже представила себе, как это произойдет. В ужасе застыла.
Не поцеловала.
На щеке еще чувствовалось прикосновение ее пальцев. Я услышала, как открылась и захлопнулась дверь в туалет.
— До свидания, — торопливо бросила она.
— Но… — растерянно произнесла я. — Нет.
Она озадаченно посмотрела на меня своими темными глазами. Потом улыбнулась.
— В следующий раз, — пообещала она, — будет больше времени.
Она сбежала по лестнице. Я на ватных ногах последовала за ней, зацепив по дороге картину на стене. Пока спускалась вода в туалете, она открыла входную дверь и выскользнула на лестничную площадку.
Я бросилась в большую комнату, закинула в еще горячую духовку чабатту и, дрожа, кинулась на диван, зарылась в кучу подушек, схватила ручку и какие-то бумаги. Когда в дверях появился Ричард, я сделала вид, что оторвалась от работы и улыбнулась.
Позже, в июне, у меня возникло сильное, но неразумное желание пригласить ее на свадьбу. Я несколько недель пыталась придумать какой-нибудь повод позвать ее, но все, что приходило в голову, казалось надуманным. Только кровь заставила меня решиться.
Она пришла поздно, когда уже начало смеркаться, старалась держаться в стороне от всех. На ней было сиреневое платье с воланом, не такое строгое, как она обычно носила, но все же довольно скромное. Встретившись с ней на тенистой, посыпанной гравием тропинке между деревьями, я бросилась ей на шею. В полутьме рот у нее выделялся сильнее обычного, четко прорисованные брови на фоне бледного лица казались черными.
— Поздравляю, — тихо произнесла она.
— О, спасибо, — смутилась я, хоть и была тронута. Вдруг я заметила, что держу руки сложенными перед собой. — Большое спасибо. Это так… мило. Нет, не мило… Что-то я… Глупо как-то все звучит. Я правильно сделала?
— Я не знаю, — отозвалась она.
Повисла тишина. «Зачем я это сделала?» — подумала я, глядя на нее.
Она так же внимательно рассматривала меня.
— У меня кровь шла, — прошептала я.
— О Лелия! — она обняла меня одной рукой. Прижала к себе (я знала, что она так сделает), убрала у меня со щеки волосы, поцеловала ухо. — Давай сядем. — Она повела меня под руку к скамейке на краю тропинки, туда, где сгущались тени лимонных деревьев. — Ты что-нибудь делала? Нужно обязательно позвонить в больницу.
— Да, — кивнула я.
— И до сих пор идет?
— По-моему, нет. Я все время проверяю.
— А в… в прошлый раз тоже так было?
— Да, но тогда это было намного раньше. Было… больнее, что ли.
— А сейчас боли нет?
Я покачала головой.
— Я не хочу в больницу. Я хочу быть здесь с… — посмотрела на нее, — друзьями. С Ричардом. С тобой.
Она притянула меня к себе, так что моя щека оказалась у нее на плече. Пригладила волосы на затылке.
— Милая моя, дорогая Лелия, — ее голос звучал так близко, теплой волной вливался прямо в ухо. — С тобой все будет хорошо. Хуже ведь не становится. Я буду рядом.
— Боже, я знала, что ты поступишь именно так.
— Если возникнут осложнения, поедем в больницу вместе.
— Спасибо, — сказала я и задышала спокойнее. Расправила плечи и села рядом с ней. Мы смотрели поверх лимонов на оранжевое небо, и, расставаясь с ней, я поцеловала ее ладонь. Я пошла к остальным гостям, а она медленно растаяла лиловым пятном в тени деревьев.
Позже я снова ее встретила. Увидела возле старого куста боярышника, там, где жасмин зелено-черной волной наваливался на забор. Похоже, она либо нарочно держалась в тени, либо просто вела себя так тихо, что Ричард до сих пор не заметил ее присутствия. Он как раз разговаривал с МакДарой у шатра. Галстук у него уже был распущен, и он водил рукой по волосам, которые слегка ниспадали на лоб. Когда я смотрела на него, я не могла поверить в то, что он стал моим мужем. Что бы я теперь ни думала, я официально стала его женой. В ту секунду я почувствовала, как во мне нарастает панический страх (что означает моя подпись? каким законам я теперь вынуждена подчиняться?), сменившийся чувством вины. Гости бегали вокруг, кричали и веселились, как дети. Глядя на них, я даже улыбнулась. На газонах было так много маргариток, их крохотные белые головки уже закрывались. Темно-красные розы сорта Элис в темноте казались черными, как кровь.
— Сейчас я… — нерешительно заговорила Сильвия. — Сейчас я… что? Ведь после этого…
Она взяла меня за руку.