Дженнифер Арментроут - Будь со мной

Он отвернулся, чуть склонив голову набок.

– Просто все это слишком.

Я захлопала ресницами, и у меня возникло ощущение, будто я пропустила начало разговора.

– Что именно?

– Все это, – произнес он с усилием, взмахивая руками. – Все это слишком – ты и я.

Я так сильно сжимала руки, что ногти впивались в ладони, оставляя маленькие вмятины.

– Я… я не понимаю. – Даже мне эти слова показались жалкими и ничтожными, и кровь отлила от лица. – Что происходит?

– Это слишком. – Джейс закрыл глаза, и черты его лица заострились. – Слишком много и слишком скоро.

– Что? Мы? Мы слишком торопимся? – Неужели он так подумал после секса? Это казалось дикостью для парня с такой репутацией. Я понимала и принимала его стремление сделать все правильно, и прошлой ночью все так и было. Правильно. – Мы можем притормозить, если ты считаешь, что нам нужно…

– Я не могу на это пойти, – перебил он меня, открывая глаза. – Все слишком серьезно, и я думал, что готов к этому, но я ошибался.

Джейс думал, что не готов? Что, черт возьми, его удерживало? Я знала про Джека, знала, что в будущем возможны всякие сложности, – и тут меня будто током обожгло. Это не про Джека и не про нас. Все дело в матери Джека.

– Это из-за нее, да? Ты…

– Я говорю не о ней! – рявкнул он, и что-то хрустнуло у меня в груди. Глубокая трещина разрасталась, раскалывая меня пополам, пока он говорил. – Я не хочу серьезных отношений. Джек еще слишком мал, и мне нужно сосредоточиться на получении диплома, устроиться на работу, поставить его на ноги.

– И я никуда не вписываюсь?

Его затуманенный взгляд на миг встретился с моим.

– Нет. Ничего не получится. Потому что я не могу… – Его челюсть окаменела, и он тряхнул головой. – Прости. Пожалуйста, знай, что я никогда не хотел тебя обидеть. Что угодно, только не это. Поверь.

У меня вырвался резкий вздох, словно легкие только что искромсали на мелкие кусочки. В груди нещадно жгло, и этот ожог поднимался к глазам. Я пыталась успокоиться, но боль, сырая и пронзительная, оказалась сильнее меня.

– Я знаю, что обидел тебя, и мне чертовски жаль. – Джейс бросил на меня быстрый взгляд и напрягся. Трещина углубилась. – Я все равно буду отвозить тебя на занятия и домой, – поспешил добавить он, когда я изумленно уставилась на него. – Так что об этом не беспокойся.

Я отпрянула, шарахаясь об дверь, словно до меня наконец дошел смысл его слов. Сиденье – пол – все как будто исчезло. Я сморгнула горячие, жгучие слезы.

– Просто чтобы мне было понятнее. Ты не хочешь быть моим парнем, но хочешь быть моим водителем?

Джейс нахмурил брови.

– Я хочу быть твоим другом, Тесс. А не водителем.

Сделав неглубокий вдох, я посмотрела прямо перед собой. Мои мысли мчались наперегонки, а сердце продолжало свою акробатику. Кожу защипало, и она будто натянулась вместе с нервами.

– Прости меня…

– Прекрати это повторять! – Слеза скатилась по моей щеке, и я грубо смахнула ее ладонью. – Просто перестань извиняться, потому что от этого еще хуже.

Он ничего не сказал, лишь кивнул в знак согласия.

Мои руки дрожали, когда я потянулась за сумкой. Словно в забытьи, я подобрала ее и потянулась к ручке двери. Он не пытался остановить меня, когда я неуклюже выбралась из машины, но как будто собирался выйти, чтобы подать мне костыли.

– Не надо, – хрипло произнесла я. – Обойдусь без твоей помощи.

Джейс замер на сиденье, его ноздри раздувались.

– Но я действительно хочу помочь тебе, Тесс. Я хочу, чтобы мы…

– Остались друзьями? – Я подавилась смешком. – Ты серьезно?

Он выглядел совершенно серьезным.

И от этого все казалось еще более отвратительным, обнажая мелководье его чувств ко мне.

– Мы не можем быть друзьями. Я не могу дружить с тобой, потому что я люблю тебя и ты сделал мне больно.

Он вздрогнул, но я не получила от этого никакого удовольствия. Я стала вытаскивать свои костыли, но оступилась, и сумка с учебниками выпала из рук и шмякнулась на землю.

– Тесс! – Он открыл дверцу. – Черт возьми, дай же я помогу тебе.

Чертыхаясь, сглатывая слезы, я подняла сумку и перекинула ее через плечо. Он уже стоял передо мной, держа наготове костыли.

Я вырвала их у него дрожащими руками.

– Жаль, что ты не понял это раньше, до того, как мы объявили моему брату о том, что мы вместе. – Мой голос выдал сдавленные рыдания, когда я отошла в сторону. – И жаль, что ты не понял это до того, как мы занялись любовью.

Джейс дернулся назад, его губы приоткрылись.

Я отвернулась от него и, не оглядываясь, пошла прочь от джипа. Не в сторону кафе, потому что не смогла бы встретиться с Кэмом и Эвери. Врезаясь костылями в землю, я устремилась к скамейке возле корпуса Кнутти. Я твердо знала, что должна держаться и сохранять спокойствие. Взорваться на глазах у всех – значит добавить к своим унижениям еще одно.

О боже, даже страшно подумать, что будет с Кэмом. Он же… Резиновый набалдашник слетел с левого костыля, и я чуть не завалилась на дорожку.

Взбешенная, раздираемая тысячами других эмоций, я удержала равновесие, а потом подхватила костыли и выбросила их в стоявшую неподалеку урну. Они торчали, как ноги, и прохожие странно покосились на меня, когда я похромала в сторону скамейки.

Колено уже пульсировало от боли, когда я наконец уселась, но мне было все равно, ведь это ничто по сравнению с тем, что творилось в душе. Я уперлась локтями в бедра, положила голову на сцепленные ладони и крепко зажмурилась, сдерживая рвущийся поток слез.

Что же случилось?

Джейс был настолько безупречен в эти выходные и прошлой ночью… Прошлая ночь стала одним из самых удивительных событий в моей жизни. Мы не трахались. Не совокуплялись. Мы занимались любовью. Этот момент казался самым подходящим, правильным, но…

О боже, неужели я оказалась такой дурой, что поспешила? Что приняла на веру слова, произнесенные в накале страстей?

Никогда еще я не казалась самой себе такой маленькой и глупой, как сейчас. Через две недели мне исполнялось девятнадцать, но я вдруг почувствовала себя слишком юной и одновременно слишком старой.

Холодный ветер погнал листву по дорожке, разметал мои волосы. Я поежилась, но почти не ощущала промозглости октябрьского воздуха. Я зарылась пальцами в волосы, пытаясь согреться. Слезы пропитали мои ресницы, руки заметно дрожали.

Не знаю, как долго я просидела на этой скамейке, но самообладание меня покинуло. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться на занятия. Выудив из сумки сотовый, я отправила сообщение Калле, умоляя ее забрать меня и отвезти в общежитие. Когда она ответила, что уже едет, я объяснила ей, где меня найти, и сунула телефон обратно в сумку.

Глубоко вздохнув, я медленно выдохнула, и мой залитый слезами взгляд скользнул по лужайке. Я замерла, когда увидела Эрика, стоявшего под невысоким голым деревом возле тротуара.

Он смотрел прямо на меня.

Мелкая дрожь прокатилась у меня по спине, когда парень оттолкнулся от дерева, быстро сокращая расстояние между нами своими длинными ногами. Меньше всего мне сейчас хотелось разбираться с ним, особенно учитывая мои подозрения.

Когда Эрик подошел ближе, я смогла разглядеть, что он выглядит не лучше моего, но совсем по другой причине. Обычно тщательно уложенные волосы растрепаны, лицо бледное.

– Ты сказала в полиции, что я был с Дебби перед тем, как она… умерла.

Часто моргая, я откинулась на спинку скамейки и попыталась навести хоть какой-то порядок в мыслях, чтобы выдержать столь неприятный для меня разговор.

– Я рассказала им про розовый шарф и…

– Меня там не было. Она порвала со мной, о чем ты, конечно же, знаешь и чему так радуешься, черт возьми. – Он наклонился прямо к моему лицу. Так близко, что я различила тонкие морщинки в уголках его глаз. – И ты сказала им, что я ее избивал. Ты же знаешь, что это неправда.

Я опешила от такой наглости. Черта с два, я знала, что это правда!

– Так что, если не хочешь неприятностей, – предупредил Эрик, – держи свой поганый рот на замке.

– Вот козел! – Калла прижала к груди коробку мороженого, которая нашлась в холодильнике. – К черту этих парней. Серьезно. Хрен им, и не в хорошем смысле.

Мои глаза опухли от слез, и как в тумане я наблюдала за ней, пока она расхаживала по комнате. Калла много чего не знала о Джейсе, и я бы ни за что не рассказала ей всю правду, хотя бы из уважения к его частной жизни. Какую бы боль он мне ни причинил, я не собиралась объявлять на весь мир о том, что у него есть сын и что, скорее всего, он все еще очень сильно любит мать своего ребенка.