- Твои полчаса подходят к концу, а ты так и не воспользовалась возможностью, спросить меня о том, как я получила работу в «Эбел», - не уступает Эми, заставляя меня хохотать.
Она реально такая смешная. И… рано судить, но такая классная. Мне не хватает Саманты, а Эмили, и правда, напоминает мне сестру. Очень сильно. Не внешне. Нет. Тут другое - сила духа.
- Ладно, - сдаюсь я, не переставая хихикать. – Расскажи, как ты получила работу бармена в такой шикарной, просто шикарной гостинице?
Эмили смеётся над моими словами:
- Шикарноооой, - протягивает она. – Да, ничего не скажешь. И зарплата у меня шикарнаааая, ага.
Я гогочу над ней, и мы обе заливаемся смехом, сидя по разные стороны барной стойки.
- Ой, а какие у меня чаевые шикарные, - вздыхает Эм, приложив ладонь к груди, и закатив глаза.
Я бью её по руке, смеясь громче.
- Прекрати.
- О ` кей! – серьёзно говорит Эми, но её глаза горят от энергии, которая из неё просто просачивается, даря её каждому уголочку этого бара.
И тут я понимаю, что эта девушка просто необходима этой гостинице.
- Но только потому, что я мечтаю рассказать тебе, что мой отец – председатель городского совета, - выпаливает Эми.
И мы, будто обкуренные, прыскаем со смеху, держась за животы.
- Я не знаю, почему это выглядело смешно, - развожу я руками, широко растянув рот в улыбке.
- И я не знаю, - хихикает девушка.
Мы делаем так обе – сходим с ума вместе под старую песню September «Satellites ».
- Ну, ладно, хорошо, твой папа работает председателем городского совета Палм-Бей, так?
Эмили кивает, закуривая новую сигарету, хотя запах той, окурок которой потушен в пепельнице, ужасно не приятен.
- Именно.
- И поэтому, ему удалось уговорить Джона Галлахера на то, чтобы он взял тебя на должность бармена?
- Удалось, - подтверждает Эмили.
Я отодвигаю чашку уже давно остывшего кофе от себя, а Эмили с сигаретой, зажатой в губах, поднимается, чтобы поставить чашку на разнос для грязной посуды. Какая ответственность.
- А тебе можно курить здесь? – опомнившись, вопрошаю я.
Облако дыма, выпушенное барменшей, плывёт вверх.
- Не-а, - достаточно легкомысленно отвечает она, садясь на стул со своей стороны бара , и поднимает ноги на стойку.
У меня отвисает челюсть, и я оглядываюсь в поисках камер.
- Охранник в меня влюблён, - отзывается беззаботно Эмили.
Вдруг у меня по коже проходит озноб, потому что дверь за Эм открывается, и в гостиничное кафе входит Аарон вместе с парнем примерного того же возраста. Они оба одеты в белые футболки с не очень длинными рукавами и чёрные тренировочные шорты. Парень рядом с Аароном тоже высок, у него тёмные волосы немного вьющиеся и шапочкой обрамляют голову. Чёлка убрана со лба с помощью специальной повязки. У него приятная наружность, хотя мне не известно такой же он козёл, как Аарон или нет.
Я подскакиваю с места, а Эмили остаётся сидеть, как и сидела.
- Охранник, может быть, и влюблён, а я – нет, - отмечает Галлахер и сбрасывает ноги Эми вниз.
Она фыркает на него ; я понимаю, что ей позволено слишком много. Неужели, это только потому, что её отец является председателем?
Голова Аарона медленно поворачивается ко мне, и он вместе с приятелем (или кто он ему?) внимательно меня оглядывают. Да чтобы у вас глаза отсохли! Что интересного-то? Я уже просто не справляюсь с таким огромным количеством внимания. Кажется, даже Эмили, с её экстравагантной внешностью, проще.
- А вы что тут делаете, мисс Хоггарт? – голосом, полным яда и презрения, спрашивает Галлахер, пока я замечаю, что у него на левом запястье повязана спортивная повязка.
И, если поднять голову выше, можно увидеть, как капельки пота стекают с кончиков его коротких чёрных волос. А футболка уже вся промокла от пота. Бутылку воды он держит в правой руке, ожидая от меня ответа.
- Я… я… здесь просто… я… - мямлю, не находя , что сказать.
- Я пригласила Агнес, - вмешивается Эмили.
Но Аарон и не думает поворачиваться к ней. Он неприступен.
- А я разрешал? – спрашивает мой начальник, оставив бутылку на стойке и уперев руки в бёдра – как я уже изучила, его манерная поза.
Я не знаю, что ему ответить на это. Мне хочется смотреть, куда угодно, ну, просто куда угодно, лишь бы не смотреть в его голубые глаза. У него волчий взгляд, и это меня ужасно пугает, делает меня уязвимой.
- Нет, - всё же говорю, набравшись храбрости.
- Что? – с издёвкой переспрашивает Аарон, облокачиваясь о стойку так, что мы практически соприкасаемся носами. Я его сейчас так ненавижу, что не удивлюсь, если у меня из ушей пойдёт пар. – Что вы сказали, мисс Хоггарт? Я не расслышал.
Ну, конечно, мразь.
- Нет, вы не разрешали, мистер Галлахер.
Он пододвигается ниже, и для ненависти места не остаётся. У меня перехватывает дыхание.
- Хорошо, - положительно, медленно кивает головой Аарон. – А теперь второй вопрос. Почему вы здесь находитесь, если я не позволял этого?
И всё это он произносит нарочито тихо, медленно, просто сбивая меня с толку. Я не знаю, чего он добивается, но колени у меня уже дрожат.
- Простите, - облизнув пересохшие губы, говорю, опустив голову, чтобы не пришлось и дальше глазеть на этого придурка.
Всё это время его приятель и Эмили в молчании наблюдают за ситуацией.
- Простите, мистер Галлахер… - подсказывает засранец.
Как же я ненавижу его. Как же я его ненавижу!
- Простите, мистер Галлахер, - выдавливаю я, исподлобья на него глядя.
Внезапно он выпрямляется и протягивает обе руки, чтобы поправить воротник моей серой униформы. Я теряю дар речи. А потом он возвращает меня на землю:
- Мисс Хоггарт, понимаете ли, ваш рабочий день длится до четырёх часов вечера, а перерыв, который закончился ещё пятнадцать минут назад, всё ещё продолжается. У вас, - уточняет голубоглазый мудак. – Нехорошо получается по отношению к другим сотрудникам.
Он убирает руки от меня и хватает бутылку с края стойки. Открывает её и выпивает половину содержимого сразу. Потом, закручивая крышку, Аарон говорит мне:
- Поэтому, сегодня и завтра вы работаете на час больше. На один неоплачиваемый час больше, - выделив слово, касающееся финансов, диктует он.
Ух, врезала бы ему промеж глаз!
- Это не обсуждается, - взметает указательный палец вверх Галлахер, когда я пытаюсь начать протестовать.
Я играю желваками, а Аарон, тем временем, спешит удалиться. Закрываю глаза и выдыхаю. Мне пора идти работать, но сейчас делать этого совсем не хочется. Первый день в отеле и уже облажалась. А вдруг Аарон всё расскажет отцу, а Джон подумает, что я совершенно безответственна, не умею справляться со своими обязанностями, и не трудолюбива. Когда приедет Галлахер старший , я всё же собираюсь выбить место метрдотеля, которое и было мне обещано.
- Это кошмар, - жалуюсь я. – Он и так по контракту обязуется платить мне всего лишь четыреста долларов в месяц.
Эмили, до этого смотрящая на меня с сочувствием, разевает рот потрясённо.
- Шутишь?
- Нисколечко, - мотаю головой обессилено.
Приятель Аарона, говоривший по телефону последние полминуты, возвращается. И, к моему удивлению, становится рядом со мной.
- Что-то случилось? – с недовольным лицом интересуюсь я, когда он смотрит на меня достаточно долго.
- Вы очень похожи, - говорит высокий парень фразу, которую я слышу слишком часто.
Бубню себе поднос, отбрасывая красную салфетку. Настроение конкретно испортилось.
- Как поживает Саманта? – донимает он меня вопросами.
Эмили закатывает глаза, и я ухмыляюсь.
- Твоя сестра? – спрашивает Эм, даже не подозревая, что мы двойняшки с Сэм.
Я киваю, а приятель Аарона не унимается:
- Скажи, пожалуйста, как она?
- С ней всё хорошо, - слегка грубо говорю я. – А почему бы тебе самому не позвонить ей и не спросить у неё это?
Красивый парень на глазах мрачнеет.
- Если бы она хотела меня слышать, - говорит он, прежде чем выйти из бара, - я бы ей позвонил.
Глава 8
Агнес
- Ты выглядишь вялой. – Дуайт строго провожает меня взглядом, пока я лениво шествую к его ноутбуку, чтобы поставить запись песни на паузу.
Проведя двумя ладонями по волосам, я поворачиваюсь к окну: на улице уже вечер; мы репетируем больше двух часов, но сегодня движения, которые ранее мы исполняли прекрасно, хромают. Технику назвать безупречной уже нельзя, хотя несколько недель назад я была уверена, что представители губернатора, занимающиеся организацией важного мероприятия, будут нами довольны. Я начинаю сомневаться, потому что эта репетиция не была показательной. И причина во мне – мысли далеко; я не чувствовала танец в этот раз. Всё из-за того, что к проблемам, навалившимся так внезапно, я не была готова. Когда я жила с родителями, я всегда знала, что у меня есть люди, готовые за меня постоять, готовые бороться с моими неприятностями. А теперь единственный человек здесь, на которого я могу полагаться – это я сама.