- Мама, я не собираюсь сбегать с Аароном куда-либо, - устало выдыхаю я. Это все уже смешно. Серьезно. – Я уехала из Палм-Бей, чтобы оставить все позади: ту чертову стажировку, Аарона, надоедливую Саманту и ее друзей. Я оставила все это за спиной, а так же мне бы хотелось, чтобы вы с папой перестали контролировать меня, решая, как мне лучше строить свою жизнь. Хорошо?

Когда заканчиваю свою тираду, громко вздыхаю, ощущая, что воздуха в легких почти не осталось. Зарываюсь пятерней в свои длинные волосы и оставляю рюкзак на кровати. Мы обе вгрызаемся в эту тишину зубами, боясь, что она закончится. А она кончится. Тишина никогда еще не длилась вечно. И очень зря.

- Куда ты собралась? – нарушает молчаливую идиллию мать, поправляя «складки» на черной юбке.

Но ведь юбка идеально выглажена. Все прекрасно знают, что на маминых туалетах никогда не бывает складок.

- Я поживу временно у Вивьен, - выдаю, и она тут же морщится, словно, от боли.

Словно, то, что я сказала, причинило ей страдания.

- Мама, извини, но я так больше не могу.

- Ты вернулась другой из Палм-Бей! – упрекает женщина, подарившая мне жизнь. – Не стоило отпускать тебя туда.

- Нет, стоило, - с улыбкой принимаюсь снова собирать вещи.

Я столкнулась там с проблемами, предательством, скандалами и унижением, но нисколько об этом не жалею. Это тот путь, который я должна была пройти. Это мой путь.

- Как же ты будешь учиться? – говорит мама так, будто это я решила отказаться от их помощи, а не они сожгли все мосты.

- Я не буду учиться.

Еще пара шорт, наушники, две футболки, электронная книга… Что еще?

- И такой жизни ты хотела, да? – скривив рот, изрекает она.

Я оглядываюсь на нее, взмахнув руками.

- Мама, я не стану умолять вас с отцом финансировать мое дальнейшее обучение, в обмен на мое беспрекословное послушание. Катись все это к черту!

Мать топает ногой.

- Не ругайся!

Я склоняю голову на бок, приподнимая уголки губ вверх. Несколько минут назад она сама разбрасывалась скверными словечками за столом. В любом случае мой рюкзак уже наполнен всем самым нужным для меня, я его застегиваю, хватаю телефон с тумбы и сбегаю вниз. Папа стоит у подножия лестницы с серьезным лицом, но то ли он раскаивается, то ли разочарован – я не могу понять.

- Агнес, - спокойно, уравновешенно произносит мое имя, - я могу обеспечить тебе стажировку в Майами, - говорит, а мама довольно хмыкает за моей спиной, - и при этом оплата за твою учебу останется в силе. Танцами ты продолжишь заниматься в прежней школе, несмотря на то, что ты обманула нас, и ты упустила шанс…

- Да, - перебиваю я громко, - знаю-знаю, пап, упустила шанс станцевать самый дорогой вальс в моей жизни. Все, достаточно. Хоть раз в жизни вы оба, - отхожу назад и провожу рукой по небольшому расстоянию, которое их друг от друга разделяет, - можете быть не моими учителями, а всего лишь родителями? Вы можете стать мне друзьями? Хватит нареканий, наказаний и обязанностей. Я живой человек и не принадлежу вам, так что не нужно руководить мной.

Поправив рюкзак, что закинула за ремень на одно плечо, я продолжаю свой путь к входной двери. Шаги позади неуверенные, робкие. Солнечный свет заливает прихожую, стоит мне отворить дверь. В нашем дворе растут чудные деревья, они радуют глаз зеленой листвой. Я немного печалюсь, прощаясь со всем этим, и комфортом, которым окружена, но мне нужно сделать это, иначе всю жизнь придется под их дудку плясать.

Бросаю рюкзак на заднее сиденье машины, телефон прячу в заднем кармане джинсов. Прежде чем сесть за руль, слышу еще один презрительный комментарий матери:

- Откуда эти ужасные джинсы, Агнес? – ее голос звучит так, будто она ненавидит сегодняшний день.

Хотя, кажется, так оно и есть.

- Сара, - пытается тихо приструнить ее отец, - не сейчас…

- Подожди, Морган, - перебивает она его и деловито скрещивает руки на груди, выставляя бедро вперед. – Так откуда?

Усмехаюсь, понимая, что мама, наверное, никогда не изменится. Сажусь на место водителя, спускаю стекла по обе стороны от меня, чтобы я видела родителей, а они – меня. Включаю проигрыватель, звучит скачанная мною ранее новая песня Sia.

- Эмили подарила, - отвечаю, искренне улыбаясь, впервые в жизни позволив себе так легкомысленно закинуть руку на спинку соседнего кресла, изогнув в то же время бровь.

Вызов. Вызов. Вызов. Смелые девочки рулят.

- Кто еще такая Эмили? – взрывается негативными эмоциями мать.

- Сара… - шипит отец.

Он-то понимает, что теряет меня. Он все понимает. Мне ничего от них больше не нужно. Это шантаж. Я оставалась рядом, потому что всегда была окружена условиями: «ты не получишь кусок торта, если не спустишь локти со стола»; «ты не отправишься с нами на море, если не сдашь все экзамены»; «ты не пойдешь в кино с Вивьен, если не переоденешься в другое платье». Вся жизнь с ними – сплошные условия, и я обязана была выполнять их. А теперь пришло время шантажа. Но свобода мне важнее студенческой шапочки.

- Это та самая девушка, на которую мне хочется походить.

Мой ответ ставит маму в неловкое положение. Она выпучивает глаза, явно удивленная и пораженная, ведь ей всегда хотелось, чтобы я мечтала быть похожей на нее.

Седан громко визжит, выезжая на дорогу. Через две минуты я больше не могу наблюдать своих родителей в зеркало заднего вида.

***

Когда я подъезжаю к дому лучшей подруги, телефон заводится в громкой мелодии. Останавливаю машину у подъездной дорожки и снимаю мобильный с кармана джинсов. Думаю, не отвечать, ведь я точно не обязана разговаривать с этим человеком, но с другой стороны мне очень интересно, что она мне скажет на этот раз.

- Что? – вместо того, чтобы поздороваться, неприветливо говорю.

Саманта тяжело вздыхает:

- Это я рассказала родителям, что ты уехала из Палм-Бей.

- Уже знаю, - отвечаю с насмешкой. – Что-то еще?

- Я позвонила им рано утром в паническом состоянии, полностью уверенная, что ты сбежала с Аароном.

Я медленно выхожу из седана.

- Ну, молодец! Умница! Сказала им, что я сбежала с Галлахером! – говорю громко, когда мне уже плевать на ее отношение ко мне.

Сэм быстро отвечает, оправдываясь:

- Мне ничего другого думать не оставалось, сказала первое, что пришло в голову. Я хотела только лучшего для тебя, а когда подумала, что вы вместе уехали, ужасно испугалась.

У меня внутри все зажигается огнем. Я раздражена и рассержена из-за того, что сестра все пытается решить за меня, пытается жить за меня мою жизнь.

- Но папа потом отсеял мою догадку, - продолжает Саманта. – Он заметил твою тачку, припаркованную возле дома. Они потребовали объяснений. Я должна была рассказать все: начиная от того, кто такой Галлахер, и заканчивая тем, что между вами было.

Я киваю головой, поджав губы и уперев свободную руку в бедро.

- И ты все рассказала… Я уже знаю…

- Мне пришлось, - голосом, полным сожаления, твердит Сэм.

Да Господи, как же мне хочется ее послать! Послать ко всем чертям! Но общая ДНК не позволяет сделать этого.

- Надеюсь, это будет для тебя уроком? Не нужно лезть, куда не приглашали.

В ответ сестра молчит, я слышу лишь дыхание на том конце провода, и когда уже думаю отключиться, она выдает:

- Мама звонила, она плачет.

Я смеюсь, но отнюдь не от радости.

- Это она просила тебя позвонить мне?!

Слышу в трубке, как что-то металлическое скрежещет по полу: по всей видимости, девушка встала со стула, отодвинув его. А теперь слышны отчетливо шаги. Где она находится сейчас? Дома у Эннис?

- Нет, нет, нет, - наверное, боясь, что я в любой момент брошу трубку, она буквально кричит. – Это не так! Я позвонила по собственной инициативе, но не могла проигнорировать то, что наша мама очень расстроена.

Конечно, совесть мучает меня. Я протираю лицо ладонью, оставаясь стоять напротив дома Вивьен, но я ничего не могу предпринять, чтобы мама прекратила плакать. А, может, она просто сказала Саманте, что ей плохо, зная, что та передаст это мне. Возможно, это просто игра. Мать постоянно так делает.

- Знаешь, мне пора, - говорю я, глядя на входную дверь, которая открывается.

На пороге стоит сонная Вивьен, укутанная в длинную спортивную толстовку. Я иду к ней и уже думаю отключиться, но Сэм просит не делать этого.