Андреа Лоренс - Будет жарко до утра

У него сложилось ощущение, что если он действительно сблизится с ней, то назад пути не будет. Он не просто хотел заниматься с ней любовью. Он хотел, чтобы Лана принадлежала только ему. Но он не имеет на это права. Она не принадлежит ему.

– В прошлый раз я отказался от близости с тобой, Лана. Я думал, что мы сделаем то, о чем оба пожалеем. И вот мы снова оказались в точно такой же ситуации. Я не смогу отвергнуть тебя снова.

Лана повернулась в его руках и посмотрела на него карими миндалевидными глазами, решительно и твердо. В ее глазах было только страстное желание, какого он не видел раньше.

– Поэтому не отвергай меня, – сказала она.

Если Лана и сомневалась в своей любви к Калани, то только на секунду – сейчас, когда он наконец уступил желанию. Он сильный и страстный человек, и она подумала, что, возможно, не сумеет удовлетворить его потребности.

А потом он поцеловал ее, и все ее сомнения развеялись. Его жадные и собственнические поцелуи и сильное возбуждение доказывали, что он сильно хочет ее. Он запустил пальцы в ее волосы, и она схватилась руками за его плечи, чтобы не упасть. Он скользнул языком ей в рот, его поцелуй стал требовательнее, и она охотно ему уступила. Потом он вдруг резко отстранился от нее, прерывая поцелуй.

Лана решила, что он передумал и собрался уйти, но Калани просто стоял на месте, прерывисто дыша и пожирая ее взглядом. Затем он снял пиджак. Лана медленно потянула вниз тонкие трусики. Калани смотрел на нее, разинув рот, его рубашка была наполовину расстегнутой. Отбросив трусики ногой в сторону, она уперлась руками в бока и хитро улыбнулась Калани.

Он стремительно разделся и уложил ее на кровать. Опустившись на Лану, он страстно припал к ее губам и стал ее ласкать. Ей нравилось ощущать вес его тела. Она раздвинула ноги, и Калани устроился между ними, продолжая целовать и покусывать ее шею, ключицу и грудь, а потом обхватил губами ее сосок. Лана вздрогнула, с трудом сдерживая настойчивое желание.

Его рука скользнула между ее ног и стала осторожно ласкать. Она едва не закричала от накопившегося желания, а потом стала двигаться, подстраиваясь под его ритмичные ласки.

– У тебя есть презерватив? – спросила она, с трудом переводя дыхание.

Он ответил не сразу. Она напряглась и тихо простонала от нахлынувшего удовольствия.

Он продолжал мучительно медленно ее ласкать.

– Ты уверена, что мы должны торопиться? – спросил он.

Лана прикусила губу и процедила сквозь зубы:

– Я хочу тебя. Сейчас.

Калани широко улыбнулся и убрал руку.

– Да, мэм. – Надев презерватив, он опять опустился у нее между ног. Подтянув колени к груди, она почувствовала, как он входит в нее.

Его движения были медленными, и Лана закрыла глаза, наслаждаясь каждым моментом. Она снова покусывала губы, чтобы сдержать стон удовольствия, пока Калани погружался в нее все глубже и глубже. Он взял ее рукой за бедро и немного приподнял его, а когда полностью вошел в нее, они оба тихо простонали.

Опершись на левый локоть, Калани мягко поцеловал Лану в губы и снова стал двигаться. Все ощущения, которые он пробудил в ней ранее, вернулись и стали нарастать с каждым его толчком. Тишину тропической ночи нарушали ее тихие крики и стоны.

Калани отпустил ее бедро и коснулся рукой внутренней стороны ее колена. Он положил ее ногу себе на плечо и, глядя Лане в глаза, глубже вошел в нее. Она вцепилась пальцами в простыни, а он задвигался резче и быстрее, приближая ее к взрывному оргазму. Содрогнувшись, она схватила подушку и уткнулась в нее лицом, чтобы заглушить крики. Калани тоже простонал и содрогнулся от удовольствия, а потом упал на кровать рядом с Ланой.

Лане казалось, что она пролежала так несколько часов, хотя прошла всего пара минут. Она не могла поверить в то, что произошло. Вместо того чтобы наслаждаться моментом, она с тревогой ждала реакции Калани.

Она решила, что Калани уже спит, как он повернулся к ней, обнял большой рукой за талию и притянул к себе. Прижавшись к нему, она перестала беспокоиться. Чувствуя на шее его теплое дыхание, она уснула.

Жизнь Калани возвращалась в нормальное русло. По крайней мере, это касалось работы. Он вернулся в офис, а Лана была в танцевальной студии со своей командой, с которой снова выступала на шоу луау. Няня по имени Соня приступила к работе. Она оказалась пятой няней, пришедшей на собеседование. Акла мгновенно привязалась к этой пожилой женщине, поэтому сделать выбор было легко.

Няня подстраивалась под рабочий график Калани и Ланы. Хотя изначально не предполагалось, что няня Аклы будет жить в доме, в конце концов, Соня поселилась в гостевой комнате.

Отношения между Калани и Ланой стали другими. По крайней мере, после той ночи, что они провели вместе. Вспоминая ту ночь, он не понимал, как такое случилось, но и не думал сожалеть об этом, даже если бы знал, что должен сожалеть. Ту ночь он не забудет никогда. Как он может ее забыть? Он сблизился с Ланой, которая всегда была ему лучшим другом.

Закончив дела, Калани решил ехать домой. Обычно он проводил на работе еще несколько часов, обходя курорт и проверяя, все ли гости довольны. Но в последнее время он с нетерпением ждал окончания рабочего дня, потому что дома его ждали.

Вскоре он понял, что скучает по пухлощекой Акле и ее беззубой улыбке, работая в офисе. Вероятно, именно поэтому люди ставят семейные фотографии на рабочем столе. Он никогда не понимал этого раньше, но теперь решил, что фото не помешает. И еще он скучал по Лане. Они проводили вместе больше времени, чем прежде, но ему этого было недостаточно. Чем дольше он был с ней, тем сильнее ему хотелось пробыть с ней еще. Ситуация была довольно опасной, потому что он не знал, к чему это приведет.

В ту ночь, входя в дом, он не был уверен, что ожидает увидеть, но увиденное его шокировало.

Приближалось Рождество.

В большом зале перед окном стояла огромная елка, украшенная разноцветными игрушками, гирляндами и блестками. На вершине елки красовалась серебряная звезда. На каминной полке стоял рождественский венок из сосны. Дом был наполнен запахом хвои.

Под сосновым венком висели четыре чулка для подарков: Калани, Лане, Акле и няне Соне. На журнальном столике была праздничная композиция из пуансеттии и вазы со сверкающими украшениями и мятными конфетками. Комнату освещали гирлянды и свечи, тихо играла рождественская музыка.

Калани даже не знал, что сказать. У него в доме никогда не было никаких рождественских украшений. Он был больше озабочен украшением отеля, чтобы порадовать своих гостей, а не беспокоиться о собственном празднике.

– Ты вернулся! – Лана вышла из кухни и увидела, как он, онемев, стоит у входной двери.

– Да. Это наш дом? – спросил он. – Теперь больше похоже, что он находится на Северном полюсе, а не на Гавайях.

В ответ Лана просияла:

– Правда?

– Откуда все это?

– Из магазина, – произнесла она. – Я просто поняла, что это будет первое Рождество для Аклы, и я хотела, чтобы оно было приятным. Это также наше с тобой первое Рождество вместе, поэтому люди сочтут странным, если мы не украсим дом к празднику. После обеда у меня было свободное время, я сходила в магазин.

– Это здорово! – сказал Калани. Он слышал, как Акла что-то лепечет на кухне под рождественские песенки. – Чем вы там занимаетесь?

– Мы печем печенье. – Лана взяла его за руку и потащила на кухню.

Акла сидела на высоком стульчике. Перед ней была бутылка сока и маленькие печенюшки.

Соня вынула из духовки противень с готовой выпечкой.

– Шоколадное? – От аромата печенья у Калани потекли слюнки.

– Да, – весело сказала Соня. – По рецепту моей бабушки. Еще мы сделали сахарное печенье, с белым шоколадом и орешками макадамия, кокосовые булочки и фадж.

– Вот это да! – произнес Калани, схватил остывшее печенье и сунул его себе в рот. Он почувствовал тающий на языке шоколад. – Я люблю печенье.

В семье Калани всегда отмечали праздники. По традиции на праздничный стол подавали свинину калуа, лосось и кокосовый десерт. Мужчины надевали красивые шлепанцы и лучшие гавайские рубашки.

Однако Калани больше нравились американские традиции празднования Рождества, это он унаследовал от своего отца. Его отец родился и вырос в северной части штата Нью-Йорк, а потом служил на военно-морском флоте и в итоге оказался на Гавайях. Он влюбился в гавайскую девушку и навсегда сбежал от холодных зим Нью-Йорка. Однако двадцать лет назад на Гавайях он не мог купить печенье и мятные леденцы. Когда Калани был маленьким, печенье и леденцы были его любимым лакомством. Особенно печенье.