– Тебе на самом деле интересно или это просто прием такой, чтобы сгладить нашу общую неловкость? – несколько задиристо спросила Арина.

– Мне интересно абсолютно все про тебя и твою жизнь, – очень серьезно ответил Аркадий Викторович и посмотрел ей в глаза.

– Ну хорошо, – шумно вздохнув, согласилась Арина, – значит, про бизнес.

И начала рассказывать про случай с днем рождения Никитки, в общем-то, изменивший ее жизнь, про то, как она начинала, как развивала свое дело. И постепенно, исподволь и очень умело направляемая вопросами отца, и не заметила, как увлеклась, рассказывая о своем коллективе, о достоинствах и недостатках каждого, о своих успехах на данный момент и какие мысли-идеи имеет по поводу дальнейшего развития.

И великолепный обед пролетел за их разговором совершенно незаметно.

– Так, – вдруг опомнилась Арина, сообразив, что проболтала достаточно продолжительное время, опомнившись, когда Марина Максимовна забрала стоявшую перед ней и давно опустевшую тарелку. – Кажется, я несколько увлеклась. Думаю, я пролетела свыше шести тысяч километров не для того, чтобы болтать о себе и своей жизни.

– Мне было бы очень приятно узнать о твоей жизни поподробней и как можно больше, – улыбнулся ей отец.

И только теперь она заметила, что за время обеда он как-то явно осунулся, побледнел чуть больше прежнего и устал, но определенно старался бодриться.

– Пап, – очень серьезно потребовала объяснений Арина. – Кажется, самое время объяснить, зачем ты меня вызвал? – И спросила напрямик: – Ты болен?

– Я болен, – не стал отпираться Аркадий Викторович, – но я попросил тебя прилететь не из-за своей болезни. Вернее будет сказать: при всех прочих, это обстоятельство оказалось решающим. Мне надо сейчас сделать укол, это не займет много времени, а после мы устроимся поудобней, и я постараюсь тебе все объяснить самым подробным образом.

Действительно, он отсутствовал не более десяти минут, за которые расторопная и энергичная Марина Максимовна успела убрать со стола, категорически отказавшись от предложенной Ариной помощи, и накрыла к чаю небольшой столик у двух кресел, стоявших возле камина.

Отец вернулся чуть более бодрым, чем уходил, указал Арине на кресло, сам сел в соседнее, помощница принесла большой керамический чайник, какую-то закусочку, разлила по чашкам ароматно пахнущий темно-янтарный чай и удалилась.

Аркадий Викторович взял в руки блюдце со стоявшей на нем чашкой, сделал небольшой глоток и долгим, задумчивым взглядом посмотрел на горевшие дрова в камине, которые успела разжечь ну очень скорая домработница.

– Ты знаешь, наверное, чтобы объяснить все обстоятельно и правильно, надо начать с самого начала, с того момента, когда я развелся с твоей мамой и уехал из Москвы, – поставив блюдце с чашкой на столик, начал он явно трудно дававшийся ему рассказ. – Скорее всего, я бы не ушел от Жанны еще несколько лет, так бы и жил с ней. Изменял бы, конечно, не скрываю этой стороны своей натуры, преодолеть которую так и не сумел, но получилось как получилось. Жанна влюбилась, в очередной раз до страсти, пришлось разводиться. В стране девяносто третий год, полный бардак, но в этой беспредельной разрухе рождалось что-то новое, появились иные возможности проявить свои способности, и мне хотелось попробовать эту новую жизнь и себя в ней.

Куда только не забрасывала Аркадия его неуемная натура, ищущая новых знаний, испытаний на прочность, новых применений своим способностям. И каждый раз некий внутренний исследовательский зуд, какая-то неуемность натуры заставляли его срываться с уже обжитого, насиженного места, от устроенности жизни, и вновь нестись куда-то в поисках более интересной реализации новых идей.

Так и промотался по стране больше шести лет, и это в самые непростые девяностые годы. Чего только он не повидал, в каких только ситуациях не побывал и чего только не пришлось ему пройти и испытать в поисках себя, своего дела, своего применения. Несколько раз совершенно реально находился на волоске от гибели, даже ранен был дважды, но это так, попутные, неизбежные издержки в такой-то шальной судьбе.

Но всегда, где бы ни оседал Аркадий на время, – всегда и везде он был востребован как специалист высочайшего уровня, недаром МГУ с отличием закончил и был очень, очень толковым и грамотным человеком, но не только. Обнаружилась вдруг у Аркадия, среди прочих дарований и способностей, в свете новых реалий жизни, эдакая настоящая практическая сметка человека, расположенность к бизнесу и коммерческая жилка, особая смекалка, умение рисковать, при этом четко рассчитывая эти самые риски, и прямо-таки дар управленца.

Вот все это, да помноженное на неуемность его натуры, и дало ему долгие годы удачно заниматься бизнесом, и каких только предприятий Аркадий не затевал, и в каких только бизнесах не участвовал! И всегда успешно, всегда в прибыли, и умудрялся прямо как между струями ливня проскользнуть, пройти по самой грани, общаясь с братками и их соратниками, коррумпированными ментами и чиновниками того времени, и не попал ни под пресс, ни под голимый отстрел.

К тому же не стоит забывать о необычайной востребованности Аркадия у женского пола и все той же его притягательной магии. Женщины все так же продолжали безнадежно обожать Аркашу, помогали всегда всем, чем могли, во всех его делах и начинаниях, и готовы были ради него на многое.

Он принимал предложения их помощи, но никогда внаглую не использовал дам: всегда и сам в ответ делал для женщин многое, и помогал, если требовалось, ну и, разумеется, одаривал ласками по полной и до изнеможения.

Так что взаимовыгодно было у него все с противоположным полом, без обмана. По крайней мере, ему, как мужчине, казалось, что все честно, а что думали женщины по этому поводу – его мало волновало.

Но ни одна привязанность и страсть, ни одна женщина никогда не могла остановить Аркадия и удержать подле себя надолго. Он заводился новой идеей, строил очередное дело, налаживал бизнес, и в какой-то момент ему становилось неинтересно, когда начиналась каждодневная рутина, и он, как правило, продавал свою долю или бизнес целиком, и – фюйть! – только вы его и видели – улетел в другие края за новой идеей и реализацией.

По ходу своей жизни несколько раз был женат, и каждый раз по одной-единственной и традиционной для него причине – «по залету» его пассий.

Вторая после Жанны женитьба закончилась быстро, в связи с выкидышем у его новой жены, после которого Аркадий еще полгода побыл рядом с переживавшей эту беду женщиной, помог ей чем мог: квартиру купил, денег подкинул, потом развелся и уехал дальше за своей «синей птицей».

Третий раз женился, когда жил в Комсомольске-на-Амуре, родился в том браке у него сын Федор. Прожил с женой и сыном два года, потом у женщины кончилось терпение прощать его многочисленные измены. Развелись.

В двухтысячном году Аркадий перебрался во Владивосток и осел в этом городе окончательно и навсегда. Понравилось ему здесь, как-то совпал душой он с этим местом, с Дальним Востоком, с Тихим океаном, с сопками и солеными ветрами, со своеобразным колоритом этого города.

И затеял новое дело, новый бизнес, собрав за семь лет скитаний и многочисленных коммерческих предприятий вполне приличный капитал для любого начинания, да еще и квартиру московскую продал. И бизнес, привычный для специфики этого региона, укрепился и наладился, а дела пошли в гору. И он женился в четвертый раз, все по тому же привычному до смешного поводу – женщина ждала от него ребенка.

И на сей раз женитьба оказалась последней, самой продолжительной и самой необычной.

Его жена Надежда была признанной в городе красавицей – такой славянский тип, редкий для этих мест: натуральная блондинка, хоть и достаточно миниатюрная, но хороша необычайно, все при ней – фигура, формы, стать, одна походка чего стоила – вот буквально не идет, а плывет над землей. Черты лица идеальные, глаза золотисто-зеленые, лучистые, брови дугами, губы… ну что описывать – красавица, и все. И, как большинство красавиц, капризна, надменна, эгоистична, не очень умна, центропупие зашкаливает в сочетании с полным отсутствием самоиронии, да и иронии как таковой в принципе.

Да не свезло девушке влюбиться до одури в залетного красавца Аркадия Ахтырского. И привыкшая по праву своей красоты небывалой получать все, что ей заблагорассудится, заполучила Наденька и Аркашу. И родила ему дочь Алису.


– Аркадий Викторович, – прервала хозяина дома незаметно вошедшая в комнату женщина.