Надежда Духовная - Бугенвиллея цвета фуксии

Оно было довольно спокойное и миролюбивое, в нем Лёша сообщал, что очень много думал над их отношениями, и пришёл к выводу, что он был абсолютным ослом. Здесь Таня улыбнулась и подумала, что лучше поздно, чем никогда признать свои ошибки. Дальше он предлагал встретиться и обо всем поговорить. Завершая свое сообщение, Лёша писал, что осознал, что во многом был неправ, и очень хочет извиниться перед Таней. Таня кратко ответила ему, что согласна встретиться. «Надо же как-то по-человечески расстаться”, – Вздохнув подумала она.

Славик вернулся, когда уже начинало темнеть. Небо становилось сначала тёмно-серым, а затем тёмно-синим, и первые звёздочки уже проглядывали сквозь облака, украшая эту синь весёлыми сполохами. Таня включила свет.

Славикины родители ушли гулять, видимо, поэтому, едва войдя в квартиру, он направился в единственную освещённую комнату – ту, в которой сидела Таня. Брови у Славика были нахмурены. Глядя ей прямо в глаза он сказал немного хриплым голосом:

– Таня, я расстался сегодня с Машей.

Это было неожиданно, особенно после того, как Таня уже смирилась с тем, что он и Маша женятся.

Как раз в эту минуту послышался скрип двери, и они поняли, что это Славикины родители возвращаются с прогулки. Больше они эту тему не обсуждали в тот вечер.

На следующее утро они пошли гулять, как и хотели. Сначала покатались на кораблике. Солнышко старалось во всю – река шла широкими светлыми бликами. Но осень всё равно уже явно чувствовалась в городе – от воды веяло холодом, темнотой и сыростью.

Экскурсовод сообщал им по дороге названия мостов и мостиков, которые они проезжали, вещал о знаменитых местах – вот шпиль Адмиралтейства, видный издалека, вот Биржа, всегда казавшаяся Славику похожей на здание театра.

Он иногда задумывался о том, какого это было бы – расти в Питере, ходить по этим улицам в школу и в магазин за хлебом, и приходил к мысли, что так даже лучше – попасть сюда взрослым и осознанно ощутить всю романтику этого волшебного города, а не принимать, как должное, его северную красоту.

Потом он смотрел на Таню, и думал о том, что влюбился в неё, хотя они росли вместе. И ещё он думал о том, что ему казалось, что он забыл её и разлюбил. Но вот она оказалась снова рядом, и сердце щемит от того, что скоро ей придется уезжать.

Опять расставание! Сколько же можно расставаться? А вдруг оно станет последним, и их история так и закончится ничем?

Много мыслей роилось у Славика в голове в этот день, пожалуй, никогда в последнее время по приезду сюда он так много не думал. С самого первого дня прибытия, всё куда-то помчалось, ускоряя темп, множество событий сменяли одно другое. Славик почувствовал, как будто долго куда-то стремительно летел, а теперь остановился задуматься, куда и зачем. И это были драгоценные минуты, когда он ощутил, что незачем больше бежать, всё, что ему дорого находится рядом, нужно только погрузиться в это ощущение безграничного счастья и довериться ему.

После этого, как будто им не хватило впечатлений, Таня со Славиком решили взять автобусную экскурсию. Они ехали на втором этаже, высоко над проезжающими мимо машинами, и смотрели по сторонам. И Славик будто впервые увидел город Таниными глазами, вобрал все, что любит она – изящную архитектуру, вековые деревья, гладкую поверхность воды, к которой выезжал автобус, когда маршрут поворачивал к Неве.

Нагулявшись и наглядевшись вдоволь, они усталые вернулись домой.

Таня пошла звонить родителям, а Славик вспомнил, что назначил себе важную миссию. Он должен поехать к Маше и поговорить с ней обо всём. Этот разговор виделся не таким уж тяжёлым – Славик всегда чувствовал, что их отношения носят какой-то формальный характер. Он не верил, что Маша любит его, и что он дорог ей всерьёз.

А для самого себя он уже решил, что больше не может с ней встречаться. Если раньше его отношения с Машей ему виделись продуктивными и стабильными, то теперь он понял в чем состояла эта стабильность – эти отношения продолжались, потому что они были нужны друг другу. Это была своего рода сделка. Маша позволяла ему забыть его прежние чувства к Тане.

Именно от обиды на неё он и нашел Машу – полную Танину противоположность. Но, видимо, сердце имеет свою память, а душа живет своей, независимой от ума жизнью, если едва вспомнив о Тане, внутри потеплело, будто оттаял лед, в котором он бережно хранил свою любовь. И оказалось, что не нужно больше ничего замораживать внутри, когда снаружи всё согрето её взглядом. Можно продолжать жить как раньше, и даже лучше, потому что за это время он проверил себя.

Эти мысли придали ему сил, когда он, сосредоточенно собравшись, позвонил Маше.

Славик думал, что Маша занята новым проектом, но на работе он её не застал. Настя, Машина помощница, торопливо сообщила ему, что Маша позвонила ещё утром, и сказала, что в офисе сегодня появляться не планирует.

– А что планирует? – озадаченно осведомился Славик.

– Кажется, сидеть и ждать тебя.

– Ааа… – ещё более озадаченно протянул Славик, поблагодарил Настю и позвонил Маше на домашний.

Маша действительно была дома. Она сообщила Славику, что давно его ждёт.

– Ждёшь меня? А чего? – все больше озадачивался Славик.

– Так у нас же сегодня важный разговор или как? – Маша была сама нежность.

Он представил, как она стоит с трубкой в руке перед зеркалом, произнося эти фразы.

– Ну, так я сейчас приеду, – сообщил Славик.

– Давай-давай! Жду!

Скоро он уже поднимался в лифте к ней на этаж.

Маша открыла ему в каком-то разноцветном шёлковом платье, похожем на халат. Волосы у неё были распущены по плечам, и Славик удивился и стал мучительно вспоминать, что сегодня за дата. Вроде знакомились они в феврале, так что он вроде ничего не пропустил.

Он зашёл в салон и увидел два бокала шампанского на круглом журнальном столике. Эта картина окончательно выбила его из колеи.

Маша ходила вокруг оживлённая и посверкивала на него серебристыми тенями, которые, как ей казалось, нравились Славику. Ему стоило огромного труда ни разу не обмолвиться о том, что на самом деле они ему не нравились совсем.

Уже наступали сумерки, и Маша зажгла светильники над столиком, по обе стороны которого стояли мягкие серые кресла. Славик опустился в одно из них и взглянул на Машу. Весь её вид говорил о том, что она чего-то ждала. Но чего?

– Ты заказала еду? – спросил он осторожно.

– Нет, но если хочешь, мы можем заказать. Может, лучше пойдем куда-нибудь сегодня вечером? – Маша опять как-то заговорщицки взглянула на него.

Славик окончательно смутился. Он не знал, с чего и начать.

– Думаю, сегодня лучше никуда не ходить, – сказал он наконец осторожно.

И Маша с большим энтузиазмом согласилась.

"Ну всё, – приказал сам себе Славик, – дальше уже некуда тянуть. Пора приступать к делу".

И он решительно посмотрел на неё и сказал:

– Я хотел сегодня серьёзно поговорить с тобой.

Маша молчала и призывно смотрела на него. Славику стало как-то неуютно под этим не соответствующим моменту взглядом. Что-то шло не так, а что, Славик не мог понять.

– Мы уже почти два года как встречаемся. Это долгий период. Я считаю, что настало время принять какое-то решение, ведь мы оба понимаем, что уже достаточно узнали друг друга.

Он говорил очень серьёзно и медленно, не желая ненароком задеть Машу неосторожно сказанным словом. Он хотел объяснить ей, что дело вовсе не в ней, она чудесная девушка, очень самостоятельная и современная. Он уже правильно сложил эту фразу в голове, как Маша, не вытерпев явно накопившегося в воздухе напряжения, вскочила и радостно сказала:

– Да уж, речи говорить ты не мастак! – она засмеялась и дальше выдала что-то совсем непонятное. – Ладно, облегчу уж тебе задачу! Я согласна! – и кинулась к нему на шею.

Это было уж совсем неожиданно. Мучительное чувство комичности и трагичности этой ситуации настигло его, и он с ужасом взглянул на неё.

– Маша, с чем ты согласна? – выдавил он наконец.

– Как с чем?! Согласна стать твоей женой!

О, Боги! О святая простота эгоцентризма! Именно концентрация на собственных представлениях об этом мире приводит к нашей полной отстранённости от реальности и отрыву от неё.

Славик чувствовал, как бледнеет и не может сдержать разочарованного возгласа. Ему стоило огромных усилий спокойно отстранить Машу и усадить её обратно в кресло. Сам он встал рядом и положил руку ей на плечо.