Я провожу день, осматривая дом и прилегающие к нему территории. Рядом с бассейном находится пляжный домик, почти весь из стекла, внутри диван, несколько кресел и крохотная кухня. К берегу спускается лестница, но там так много камней, что язык не поворачивается назвать это пляжем – песок начинается достаточно далеко от береговой линии. Но здесь все равно красиво, и я с легкостью представляю себе, как сижу на камнях с чашкой горячего какао и книгой.

Трудно поверить в то, как сильно изменилась моя жизнь. Если на протяжении следующих двух лет самым страшным испытанием будут издевки братьев Ройалов, то это ничто по сравнению с тем, что я пережила в прошлом. Не нужно будет волноваться о том, что поесть или где переночевать. Не нужно будет переезжать из города в город в поисках быстрого заработка. Уже не придется сидеть у постели мамы и наблюдать, как она корчится и плачет от боли, а у тебя совершенно нет денег, чтобы купить лекарства, которые бы облегчили ее муки.

Эти воспоминания вызывают острый прилив грусти. Как и Каллум, мама не была лучшим в мире родителем, но она старалась, как могла, и я любила ее. И пока она оставалась со мной, я не была так безнадежно одинока.

А здесь, перед бесконечным океаном, который откатывается от моих ног и где поблизости нет ни одной живой души, одиночество наваливается на меня всей своей тяжестью. Не важно, что говорит или пытается сделать Каллум – мне никогда не стать членом семьи Ройалов.

Я возвращаюсь в дом.

В особняке стоит тишина. Парни ушли. Каллум в моей спальне оставил записку, в которой сообщил пароль от вайфая, номер своего мобильного, номер мобильного Дюрана и написал, что будет работать. Под запиской обнаруживается маленькая белая коробочка. И тут у меня перехватывает дыхание. Я достаю смартфон так осторожно, словно он сделан из стекла. Раньше у меня были только обычные телефоны-«раскладушки», по которым можно было лишь позвонить и отправить сообщение. А этот… С таким можно с легкостью взломать какую-нибудь базу данных.

Все оставшееся время до вечера я играю в телефон, ищу всякую ерунду в поисковике и смотрю ужасные видеоролики. Это чудесно.

Около семи звонит Каллум и сообщает, что ужин накрыт, и они с Брук ждут меня на патио.

– Не возражаешь, если мы поужинаем здесь? – спрашивает мужчина.

Я смотрю на аппетитные блюда и на красиво освещенную террасу и стараюсь не закатывать глаза, потому что кто в здравом уме станет отказываться от такого?

– Нет, здесь классно.

Во время ужина мне предоставляется возможность увидеть Брук с другой стороны – незнакомой и уязвимой. Она склоняет голову и глядит на Каллума, хлопая ресницами. А Каллум? Человек, управляющий компанией, которая строит военные самолеты? Он принимает это как должное.

– Налить тебе еще вина, милый? – предлагает Брук, хотя бокал Каллума наполнен почти до краев.

– Нет. Все и так прекрасно. – Он непринужденно улыбается. – Со мной за столом сидят две очаровательные девушки. Стейк приготовлен отменно, а я только что заключил сделку с «Сингапур Эйр».

Брук хлопает в ладоши.

– Ты просто молодец! Я уже говорила тебе, какой ты потрясающий?

Она наклоняется ближе, прижимаясь грудью к его руке, и награждает влажным поцелуем. Каллум бросает на меня быстрый взгляд и осторожно отодвигается. Разочарованная, Брук еле слышно вздыхает и усаживается на свой стул.

Я уже впиваюсь в свой стейк. Мне еще ни разу не доводилось пробовать такое сочное мясо.

– От стейков полнеешь. Как и от всего красного мяса, – сообщает мне Брук.

– Элле не о чем волноваться, – коротко отвечает Каллум.

– Сейчас нет, но потом ты об этом пожалеешь, – предупреждает меня Брук.

Я смотрю на сочный кусок мяса в своей тарелке, потом на стройную фигуру Брук. По-моему, я правильно поняла, откуда она родом. Брук росла в нищете, как и я. Она зависит от щедрости Каллума и наверняка боится, что, если завтра утратит хотя бы крошечную частичку своей красоты, он ее бросит. Не знаю, права девушка или нет, но ее опасения вполне понятны. Я же голодна и хочу съесть свой стейк.

– Спасибо, что просветила.

Каллум подавляет усмешку, а Брук хмурится. На ее лице мелькает выражение, которое я не могу разобрать. Что-то типа разочарования или неодобрения. Она поджимает свои пухлые губы и поворачивается к Каллуму, начиная разговор о какой-то вечеринке, на которую они ходили еще до моего приезда.

Из-за чувства вины следующий кусок мяса кажется мне менее вкусным. Я ранила ее чувства, и теперь она закрылась от меня. Если не считать Валери, Брук была единственной в этом новом месте, кто отнесся ко мне по-дружески, а я взяла и обидела ее.

– Может, нам устроить вечеринку в честь того, что Элла стала членом нашей семьи? – предлагает Каллум, чтобы вовлечь меня в их беседу.

Ох, Каллум. С тех пор как он вытащил меня из стрип-клуба, мне не на что жаловаться, но тусоваться в компании этих уродов из школы? Пусть лучше у меня один за другим вырывают ногти из пальцев.

Я откладываю вилку.

– Мне не нужна вечеринка. Вы уже дали мне все необходимое.

Брук кладет голову на застывшее плечо Каллума.

– Каллум, не волнуйся. Элла сама найдет себе друзей, не правда ли, дорогая?

Я согласно киваю.

– Да.

Я выдавливаю из себя свою самую лучшую улыбку, и это, по-видимому, срабатывает, потому что Каллум заметно расслабляется.

– Ну ладно. Никакой вечеринки.

– Каллум лучше всех, согласна? – Брук начинает играть с верхней пуговицей его рубашки. Она делает это с видом собственницы, словно пытается защитить свою территорию. Мне хочется убедить ее, что я не представляю угрозы, но не знаю, поверит ли она мне. – Мы его испачканные голу́бки[10]. Будем надеяться, он не выгонит нас, когда мы станем чистенькими.

– Никто никогда не выгонит Эллу. Она теперь одна из Ройалов, – заявляет Каллум.

Я перевожу взгляд на Брук, и по натянутому выражению ее лица мне становится понятно, что она не оставила без внимания тот факт, что ее имя названо не было.

– Разве? Я думала, она дочь Стива. Ты что-то недоговариваешь? – нервно спрашивает Брук.

Каллум вздрагивает, словно она его ударила.

– Что? Нет! Конечно, она дочь Стива. Но он… – Каллум сглатывает. – Он умер, и теперь Элла стала частью нашей семьи, как мальчики стали бы частью семьи Стива, случись что со мной.

– Разумеется. Я просто хотела лишний раз подчеркнуть, что ты щедрый. – Ее голос становится похож на кошачье мурлыканье. – Очень-очень щедрый.

С каждым словом девушка придвигается все ближе к Каллуму и уже практически сидит у него на коленях. Каллум перекладывает вилку в левую руку и опускает правую на спинку стула Брук. В его взгляде, направленном на меня, мольба о понимании. Я использую ее точно так же, как она использует меня.

И я понимаю его, честно. Этот человек потерял сначала свою жену, а вскоре и лучшего друга. А я знаю, каково это – терять своих любимых, так что если Брук заполняет собой пустоту в его душе, то тем лучше для него.

Но у меня нет желания смотреть на них.

– Я пойду в дом, возьму… – Мне уже нет смысла заканчивать предложение, потому что Брук уже взгромоздилась на Каллума. Я в изумлении наблюдаю, как она седлает его и тянет за уши, как лошадь-качалку.

– Не здесь, Брук. – Каллум вновь бросает взгляд в мою сторону.

Я начинаю удаляться – быстро – в сторону кухни. Позади меня Брук успокаивает Каллума.

– Ей семнадцать, дорогой. Наверняка она знает о сексе больше, чем мы с тобой, вместе взятые. А если нет, твои мальчики очень скоро откроют ей глаза.

От этих слов меня передергивает, но колдовские чары Брук делают свое дело, потому что до меня доносится стон Каллума.

– Подожди, Брук. Подожди.

Она хрипло хихикает, а стул Каллума начинает поскрипывать. Черт, до чего же огромное это патио!

Когда я забегаю в дом, из кухни выходит Истон. Он заглядывает мне за спину, и его совершенно не смущает то, что происходит на террасе.

– Добро пожаловать в наш королевский дворец, – говорит он мне. А затем его губы растягиваются в злобной ухмылке, и Истон кричит: – Не забудьте о презиках! Хватит с нас алчных незаконнорожденных детишек.

Моя улыбка тут же гаснет.

– Ты ведешь себя как подонок. Тебя кто-то научил, или это получается само собой?