Эрин Уатт - Бумажная принцесса

Истон на секунду теряется, но Рид словно маячит у него за спиной, и парень хватается за свою промежность.

– Давай поднимемся наверх, и я покажу, каким могу быть хорошим?

– Нет уж, я пас. – Я хладнокровно прохожу мимо него и только на лестнице перехожу на бег.

Оказавшись в своей комнате, я начинаю перечислять все причины, почему не получится убежать отсюда прямо сейчас. Я напоминаю себе, что не голодаю. Что у меня в рюкзаке десять штук баксов. Что мне не нужно оголяться перед жадными мужиками, которые сжимают в своих потных ладонях долларовые купюры. Я смогу выдержать два года грязных предложений и оскорблений от братцев Ройалов.

Весь оставшийся вечер я не выхожу из комнаты и занимаюсь тем, что ищу вакансии на неполный рабочий день в своем новеньком «Макбуке», который волшебным образом появился на моем столе. Общественный транспорт здесь не ходит, но прошлой ночью я проходила мимо автобусной остановки, не так далеко отсюда – наверное, метрах в четырехстах от дома.

На следующий день я дохожу до остановки, засекая время: прогулка быстрым шагом занимает десять минут, а идти мне чуть больше полукилометра. Расписание воскресного автобуса оставляет желать лучшего – один раз в час, и здесь он останавливается в шесть. Так что, если я найду работу, по воскресеньям мне придется вставать ни свет ни заря.

Когда я возвращаюсь домой, меня догоняет блестящий внедорожник Гидеона. Его волосы торчат в разные стороны, на шее красные отметины. Если бы на его месте был кто-то другой, я бы подумала, что парень только что занимался сексом, но Гидеон выглядит слишком рассерженным для таких умозаключений. Может, он дрался с енотом.

– Что ты делаешь?! – рявкает он.

– Иду пешком.

– Залезай. – Парень останавливает машину и распахивает дверь. – Тебе лучше не ходить здесь в одиночку.

– А район кажется таким милым. – Огромные дома. Лужайки еще больше. Кстати, прошлой ночью его братьям ничего не стоило бросить меня одну на этой дороге. – Самое страшное, что случилось со мной сегодня, это когда большой плохой дядька пытался заманить меня в свой пикап. Но я не такая глупая, как кажется.

Гидеон неохотно улыбается.

– У меня нет конфет и мороженого, так что по умолчанию меня можно считать безвредным.

– Не-а, просто дерьмовым похитителем.

– Ну так ты садишься, или мы все воскресенье будем блокировать движение?

Я оглядываюсь и вижу приближающуюся к нам машину. Черт, а почему бы и нет? Дорога до дома не займет много времени.

Гидеон молчит всю поездку, лишь пару раз потерев руку. Через несколько минут он останавливается у входа и ставит машину в режим парковки.

– Спасибо, что подвез, Гидеон. – Но он остается в салоне, и я оборачиваюсь и зову: – Ты идешь?!

Он поднимает глаза на дом.

– Нет. Мне нужно поплавать. Много и долго.

И тут парень снова потирает свою руку, словно к ней пристала грязь, от которой он никак не может избавиться. Заметив, что я смотрю на него, Гидеон хмурится.

Мне хочется спросить Гидеона о том, что случилось, но на его лицо словно повесили табличку «Посторонним вход воспрещен», и я проглатываю слова, но гляжу на него с беспокойством, это своего рода приглашение. «Я повидала много дерьма», – пытаюсь передать ему мысленно я. Но в ответ он лишь стискивает челюсти.

На моей кровати лежит очередная записка от Каллума. Я взбираюсь на бело-розовое облако и сворачиваюсь клубочком у изголовья, чтобы прочитать ее.

Прости за вчерашний ужин. Больше такого не повторится. Утром Дюран отвезет тебя в школу. Только сообщи ему время.

P.S. Твоя машина уже в пути. Модель нужного цвета была только в Калифорнии.

Боже, пожалуйста, только пусть это будет не розовый! Я умру, если мне придется водить машину-мечту всех Барби из Малибу.

И тут же я подскакиваю на кровати. Поверить не могу, что такая мысль пришла мне в голову. Машина – это машина. И я должна быть благодарна за нее. И какая разница, какого она цвета? Даже если она будет розовой, я встану на колени и поцелую брызговик цвета жвачки.

Господи, прошла всего неделя, а я уже превращаюсь в избалованную куклу.

На следующий день я поднимаюсь на рассвете. Сегодня я не собираюсь повторять своих ошибок, как с той вечеринкой. Не обращая внимания на изящные туфли, что выбрала для меня Брук, я нахожу обычные белые кеды и надеваю вместе с ними узкие джинсы и футболку.

Я закусываю губу. Взять мне с собой рюкзак или оставить? Если возьму, то его может украсть какой-нибудь придурок. Но если оставлю, то его может прошерстить кто-нибудь из Ройалов. Я решаю все-таки забрать рюкзак с собой, пусть даже таскаясь со спрятанными там десятью тысячами, буду чувствовать себя дерганым параноиком.

В кухне я натыкаюсь на Каллума, который как раз уходит на работу. Он очень удивлен моим ранним подъемом. Мне приходится соврать ему, сказав, что мы с Валери решили вместе позавтракать. Узнав о том, что у меня появилась подруга, он чуть не писается от радости.

За два часа до начала занятий, я проглатываю чашку кофе и встречаюсь у дома с Дюраном.

– Спасибо, что согласился довезти меня.

Он едва заметно кивает.

Я прошу его высадить меня у пекарни, что находится в нескольких минутах ходьбы от школы, и когда вхожу внутрь, меня приветствуют райские ароматы. За прилавком стоит женщина, которая по возрасту годится мне в матери, ее пшеничного цвета волосы собраны в тугой пучок на макушке, совсем как у балерин.

– Привет, милая, чем могу помочь? – спрашивает она, ее руки зависли над кассовым аппаратом.

– Меня зовут Элла Харпер, я бы хотела работать у вас помощником. В объявлении говорится, что время работы не затрагивает часы учебы. Я учусь в «Астор-Парке».

– Хм, учишься по стипендии? – Я не поправляю ее, потому что это почти правда. Ведь мою учебу оплачивает Каллум. Затаив дыхание, я жду, а женщина окидывает меня внимательным взглядом. – У тебя есть опыт в хлебопечении?

– Никакого, – признаюсь я. – Но я быстро учусь и буду работать усерднее любого, кого бы вы ни наняли. К тому же я не против долгих смен, готова рано вставать и поздно заканчивать.

Она надувает губы.

– Не нравится мне идея нанимать учеников из старшей школы. Но… попробовать можно. Неделю, скажем. Тебе придется обслуживать твоих сверстников. Это не будет проблемой?

– Никаких проблем.

– Некоторые ученики «Астор-Парка» – та еще головная боль.

Перевод: в этой школе полно засранцев.

– И это тоже не имеет для меня никакого значения.

Женщина вздыхает.

– Что ж, хорошо. Мне действительно очень нужен помощник. Если в течение следующих шести дней ты будешь приходить вовремя и отрабатывать все установленные часы, место твое. – Я отвечаю ей сияющей улыбкой, и она прикладывает руку к сердцу. – Милая, тебе нужно было улыбнуться сразу. Твоя улыбка совершенно меняет твое лицо. К тому же, чем больше ты улыбаешься, тем больше чаевых получаешь. Запомни это.

Улыбаюсь я не часто. Вообще-то, мне даже как-то некомфортно от этого. Мое лицо не привыкло к улыбкам, но я продолжаю улыбаться, потому что хочу понравиться этой милой женщине.

– Я начинаю в четыре, то ты можешь приходить к половине шестого, каждое утро. Будешь работать до начала занятий. А по четвергам и пятницам тебе нужно будет приходить после школы и работать до закрытия – закрываемся мы в восемь вечера. Это как-то повлияет на твою внешкольную жизнь?

– Нет.

– Даже по пятницам?

– Меня больше волнует эта работа, чем то, что происходит после занятий по пятницам.

Женщина снова мне улыбается.

– Хорошо. Выбери, что хочешь съесть, а я пока сделаю тебе кофе. Кстати, меня зовут Люси. Наплыв покупателей начнется через час. Возможно, ты передумаешь, когда увидишь, что порой здесь творится сущий дурдом.

Люси оказывается права – в пекарне полно народа, но меня этим не испугать. Я мечусь за прилавком и, продавая выпечку, хотя бы на два часа отвлекаюсь от беспокойных мыслей о том, что ждет меня в школе.

Я странно ощущаю себя в школьной форме, но, уверена, что скоро привыкну. Некоторые девчонки придумали способы выглядеть в ней сексуально. Как и говорила Саванна, кто-то укорачивает юбку, а некоторые оставляют расстегнутыми почти половину пуговиц на блузке так, что видны кружева их лифчиков. Мне совсем не хочется привлекать к себе внимание, поэтому подол моей юбки доходит до колен, а пуговицы блузки застегнуты до воротничка.