– Ты с кем-то трахаешься?

Грубый вопрос Рида возвращает меня к реальности. Я сижу на пассажирском сиденье его «Рендж-Ровера», стараясь не зевать.

– Что? Почему ты спрашиваешь меня о таких вещах?

– У тебя темные круги под глазами. Со вторника ты ходишь, словно зомби, как будто не спала несколько ночей. Поэтому. Так ты трахаешься с кем-то? Тайком выбираешься из дома, чтобы встретиться с ним? – Рид стискивает челюсти.

– Нет.

– Нет, – эхом повторяет он.

– Да, Рид. Нет. Я ни с кем не встречаюсь, ясно? А если бы и встречалась, это все равно не твое дело.

– Все, что ты делаешь, это мое дело. Каждый твой шаг влияет на меня и на мою семью.

– Ух ты! Наверное, круто жить в мире, где все вращается вокруг тебя любимого.

– Тогда что с тобой? – продолжает допытываться Рид. – Ты сама не своя.

– Я сама не своя? Ты так хорошо меня знаешь, что можешь делать такие выводы. – Я сердито смотрю на него. – А знаешь что, я расскажу тебе все свои секреты… но только после того, как ты расскажешь мне, куда уезжаешь каждую ночь и почему возвращаешься домой в порезах и синяках.

Его глаза вспыхивают.

– Ну вот, так я и думала. – Я скрещиваю руки на груди и пытаюсь подавить очередной зевок.

Рид переводит свой раздраженный взгляд на дорогу, его большие ладони крепко обхватывают руль. Он отвозит меня на работу каждое утро, ровно к пяти тридцати, а потом к шести едет в школу на футбольную тренировку. Истон тоже в команде, но он добирается на тренировку на своей машине. Мне кажется, это потому, что Рид хочет оставаться со мной наедине. Чтобы допрашивать меня. Именно это он и делает каждое утро с тех пор, как начались эти наши дурацкие совместные поездки.

– Ты не собираешься бросать работу, да? – В его голосе слышна горечь поражения, но с обычной долей раздражения.

– Нет. Не собираюсь.

Парень останавливается перед пекарней и переключает передачу в режим парковки.

– Что? – бурчу я, когда пронизывающие синие глаза смотрят прямо на меня.

На мгновение он поджимает губы.

– Сегодня вечером игра.

– И что с ней? – Часы на приборной панели показывают пять двадцать восемь. Солнце еще не взошло, но витрина «Френч-Твист» освещена. Люси уже ждет меня.

– Мой отец хочет, чтобы ты пришла.

Между лопаток опять заколола «ройаловская заноза».

– Рада за него.

У Рида такой вид, как будто он едва сдерживается, чтобы не придушить меня.

– Ты придешь на игру.

– Нет уж. Я не люблю футбол. И к тому же, мне нужно работать.

Я тянусь к дверной ручке, но Рид наклоняется и перехватывает мою руку. От прикосновения его пальцев по коже прокатывается горячая волна и останавливается между ног. Я приказываю своему предательскому телу успокоиться и стараюсь не вдыхать окутывавший меня пряный мужской аромат. И почему от него всегда так хорошо пахнет?

– Мне плевать, что ты любишь или не любишь. Я знаю, что ты заканчиваешь в семь. Матч начинается в половине восьмого. Ты придешь. – В его низком голосе пульсирует… нет, это больше не злость, но что-то… я не знаю, что. Но зато я знаю, что он сейчас слишком близко, и мое сердце стучит опасно быстро.

– Не пойду я на какую-то дурацкую футбольную игру, чтобы болеть за тебя и твоих тупоумных дружков, – огрызаюсь я, сбрасывая с руки его ладонь. Без тепла Рида мне вдруг становится холодно. – Каллуму придется смириться с этим.

Я выскакиваю из джипа и, хлопнув дверцей, спешу по темному тротуару в пекарню.


В школу я едва успеваю к первому звонку. У меня остается лишь немного времени, чтобы забежать в туалет и переодеться в форму «Астор-Парка». На протяжении всех утренних занятий мне приходится бороться со сном. Во время перерыва на ланч я вливаю в себя столько кофе, что Вэл приходится меня останавливать, но зато теперь у меня, наконец, появляется ощущение бодрости.

На занятии по химии я сажусь на свое место рядом с Истоном и нехотя здороваюсь с ним.

– Ты храпела на уроке английского, – ухмыляясь, говорит он.

– Неправда. Я не спала.

Или все-таки спала? Теперь я уже не так уверена.

Истон закатывает глаза.

– Эх, сестренка, ты слишком много работаешь. Я волнуюсь за тебя.

Я только закатываю глаза в ответ. Братья Ройалы не слишком рады этому обстоятельству. Как и Каллум, который сразу же нахмурился, стоило мне рассказать, чем я занимаюсь по утрам. Он настаивал на том, что мне следует сконцентрироваться на учебе, а не разрываться между школой и работой, но я не дрогнула под его напором. Сказала, что для меня это очень важно и мне нужно заниматься чем-то вне школы, чтобы занять свое время. Старший Ройал уступил.

Или мне так показалось. Потому что как только звенит звонок с моего последнего урока, оказывается, что Каллум вел свою игру за моей спиной.

Когда я выхожу из математического класса, ко мне подходит высокая и стройная женщина. Ее движения полны грации балерины, так что меня совсем не удивляет, что она представляется тренером танцевальной команды.

– Элла, – произносит мисс Келли, окидывая меня цепким взглядом. – Твой опекун сказал мне, что в детстве ты занималась танцами. Какая у тебя подготовка?

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

– Да, собственно, нет никакой. – Ложь дается легко. – Не знаю, почему мистер Ройал сказал вам совсем другое.

Но, по-моему, она видит меня насквозь, потому что вопросительно выгибает бровь.

– Позволь мне судить об этом, хорошо? Сегодня после школы у тебя пробы в нашу команду.

В голове звенят тревожные звоночки. Что? Нет уж. Я не хочу быть в составе танцевальной команды. Танцы – это просто хобби, ничего серьезного. И… ох, черт, разве Саванна не упоминала о том, что капитан этой команды – Джордан? Теперь мне и правда не хочется пробоваться туда.

– После школы я работаю, – коротко отвечаю я.

Мисс Келли моргает.

– Работаешь? – Она произносит это слово так, словно оно чуждо ее пониманию. Но похоже, что здесь, в «Астор-Парке», лишь у меня одной есть подработка. – В какое время?

– С половины третьего.

Мисс Келли хмурится.

– Ясно. У меня не получится освободиться до четырех. Хм. – Тренер обдумывает сложившуюся ситуацию. – Знаешь что, мой капитан сможет подменить меня – Кэррингтон знает, что нам нужно. Проведем показ в три, и у тебя останется куча времени, чтобы добраться до своей работы.

Моя паника возрастает в несколько раз. Мне нужно будет танцевать перед Джордан? Черта с два, нет.

Мисс Келли замечает мое выражение лица и снова хмурится.

– Мы с мистером Ройалом ждем, что ты придешь, Элла. В академии «Астор-Парк» каждому ученику предлагается внести свой вклад в школьную жизнь. Внеклассные мероприятия позволяют разумно и с пользой занять свое время.

Каллум, черт бы его побрал! Она использовала ту же фразу, что и я в разговоре с ним: «занять свое время», а значит, за всем этим стоит он.

– Приходи в спортзал сразу после своего последнего урока. И переоденься в свою физкультурную форму. – Она хлопает меня по руке и уходит прежде, чем я успеваю возразить.

В горле поднимается стон, но мне удается его подавить. Есть хоть что-то, на что Ройалы не в состоянии повлиять? Мне совсем не хочется войти в состав танцевальной команды, но если я не приду на этот просмотр, то мисс Келли тут же доложит об этом Каллуму, который может разозлиться так, что заставит меня бросить работу. Или хуже, в школе решат, что мне нечего им предложить, и Берингер выставит меня вон, и это совершенно точно не понравится Каллуму.

Если честно, такое и мне бы не понравилось. Эта академия на несколько световых лет опережает любую государственную школу, в которой мне доводилось учиться.

На протяжении всего последнего урока мне никак не удается сосредоточиться. Страх перед этой встречей переполняет меня, и когда после звонка я бреду к южной лужайке, то ощущаю себя заключенным, который идет на смертную казнь. Надо было спросить у Вэл, как ей удалось избежать этой участи, потому что танцует она здорово, но что-то никто не принуждал ее демонстрировать свои умения.

Когда я вхожу в женскую раздевалку, там пусто, но на длинной блестящей скамье между рядами шкафчиков стоит прямоугольная коробка.