— Я буду вам очень обязана, господин Камизо.., так обязана…
Воображение солдата не могло представить ничего больше поцелуя, но даже мысль о том, что эти чудные губы милостиво прикоснутся к нему, самому несчастному из всех солдат гарнизона, сводила его с ума. Его товарищи нередко говорили между собой о холодности красивой служанки Берна. А если они узнают когда-нибудь, что ему, Ансельму, уроду, турецкой башке, досталось то, что самый дерзкий среди них счел бы невероятным счастьем… Ах, за это можно и свечку поставить в папистской церкви! Да неужели это сбудется? Ему даже стало страшно от предвкушения. И, глядя в сторону, он смущенно забормотал:
— Ну, ладно… Хорошо! В конце концов, ничего дурного я никому не сделаю. Я сам распоряжаюсь тут, у стен, что же, могу и постараться для такой женщины, как вы.
Он встряхнул связку ключей.
— А на обратном пути вы заглянете ко мне на минутку?..
— Да, загляну.
Она готова была идти на уступки. И улыбнулась ему, подумав, что этот безобразный невежа на самом деле хороший человек и даже не потребовал, как многие другие, платы вперед. Ансельм же соображал, что, пока она вернется, он успеет побриться перед кирасой, служившей ему вместо зеркала, и сходить к потайному погребу, где у него хранились сокровища: бочонок белого вина и окорок… Ох, и пир же будет…
Анжелика дрожала от нетерпения, следуя за ним вдоль старой стены к потайному ходу, которым когда-то во время осады города пробирались лучники, чтобы осыпать стрелами нападающих. Деревянная калиточка вела оттуда на узкую лестницу, спускавшуюся к дюнам. Анжелика переступила порог и начала спускаться по скользким ступенькам, ежеминутно рискуя сломать себе шею. Солдат светил ей сверху, но ветер несколько раз задувал фонарь и водилось дожидаться, пока он загорится вновь, притаясь к стене, от которой яростный ветер чуть не отрывал ее.
Наконец она ощутила под ногами мокрую зыбкую почву Город остался позади. Волны шумно налетали на берег расшвыривая гальку. Анжелика выбралась на тропинку, ведущую к скале, и пошла по ней, двигаясь на ощупь. Иногда она сбивалась, отклонялась в сторону натыкаясь на стебли трав, а то и на кусты тамариска, потом с трудом возвращалась на тропинку. В такой кромешной тьме ей еще не доводилось бывать. Нигде не было ни малейшего просвета, ни слабенького лучика — ничего, что могло бы указать путь в непроглядном мраке. Холодный дождь хлестал неутомимо, так что ресницы ее слипались. Иногда она двигалась с закрытыми глазами. А слева была скала со страшным обрывом. Один ложный шаг — и она рухнет вниз, на мокрые камни. Страх все более охватывал ее, наконец она опустилась на четвереньки в грязь дорожки, по которой струился целый ручей дождевой воды. Продвигаться вперед было совершенно невозможно. Тогда она решила, поборов страх, спуститься к подножию скалы и дальше идти по краю берега. К счастью, она наткнулась на старый деревянный крест, который заметила, когда проходила здесь с Онориной. Это позволило ей ориентироваться. Неподалеку должен был находиться каменный оползень. Она отыскала это место и стала спускаться. Какая-то глыба вывернулась из-под ее ног, целый град камней полетел вниз, увлекая ее за собой. Она скатилась кубарем, но быстро пришла в себя. На ушибы и царапины некогда было обращать внимание, из ладоней сочилась кровь, платье на коленях порвалось, но главное
— она ничего не вывихнула. Можно было подняться и продолжать путь. Скала теперь была справа, и на нее можно было опереться.
Рядом было море, со страшной злобой бросавшееся на землю. Постепенно глаза Анжелики, привыкшие уже к темноте, стали различать белые гривы валов и слетавшие с них длинные клочья пены. Эти бледные грозные формы с адским грохотом наскакивали на берег, некоторые вдали, а другие, наоборот, разливались беспредельно широко, свирепыми змеями подползая к ее ногам. Вдруг налетела такая высокая волна, что Анжелике пришлось вжаться в обрыв, чтобы ее не снесло. Эта волна разбилась о камни совсем рядом, и холодная вода залила ей ноги, поднялась до щиколоток, потом до колен. Следующая волна залила ее до пояса, и потянула ее с собой в море с такой силой, что она упала и едва уцепилась за какие-то камни. Еще такой вал — и ее унесет в море. «Надо подняться вверх», — подумала она. Но как выбраться из этой западни? Она пустилась бежать, поскальзываясь на гальке, — только бы ее не догнали эти страшные волны. В некоторых местах песчаная полоса так сужалась, что некуда было поставить ногу. Теперь ею владела одна мысль: скорее вернуться на ланды. Ведь прилив нарастает. Если она останется внизу, то непременно утонет. Она хваталась за скалу, ища, где бы подняться, но выступы нависали над берегом. Наконец она как-то дотащилась до бухточки, где останавливались иногда рыбачьи лодки, и, обходя ее, натолкнулась на вырубленную в камне тропинку, которой пользовались рыбаки. Она вползла вверх, вырвавшись из гибельной круговерти.
Дотянувшись наконец до края скалы, она без сил растянулась на мокрой земле, не подымая головы.
Это путешествие во мраке ночи походило, должно быть, на то, что совершает человек, умирая — медленно и мучительно пробираясь в неведомые края.
Осман Ферраджи, знаменитый черный колдун, так рассуждал об этом: «Смерть не всегда замечают. Некоторые люди оказываются, не зная почему, где-то в потемках и должны искать дорогу по свету единственного лучика, взращенного их земным опытом. Если они ничего на земле не взрастили, не наработали, им придется снова блуждать в мире духов… Так говорят восточные мудрецы…»
Осман Ферраджи! Он стоял перед ней, черный, как эта ночь, и говорил:
— Почему ты убежала от этого человека?.. Твоя судьба скрещивается с его судьбой.
Опираясь на руки, Анжелика поднялась. «Если его судьба и моя должны скреститься, значит, я добьюсь успеха!» — и она сжала зубы.
Навряд ли случайность привела Рескатора к этим берегам. Это означало что-то другое. Это означало, что ей надо добраться до него. И она это сделает, несмотря на ветер, море, дождь и ночь. Она вновь услышала, словно рядом, глухой голос, шепчущий ей на ухо: «У меня вы уснете. У меня есть розы». И ее охватила колдовская атмосфера Кандии, и вспомнилась та минута, когда она готова была остаться там навсегда — возле человека в маске который ее купил.
Она выпрямилась и увидела, что дождь перестал. Зато ветер стал еще сильнее. Он хватал ее за плечи толкал вперед потом вбок; каждый шаг требовал борьбы, словно с настоящим противником. Пройдя совсем немного, она испугалась, что повернула не туда. Она бросалась в разные стороны, кружилась на месте и никак не могла найти путь. Наконец небо чуть-чуть прояснилось. И вдруг на востоке стало заметно красное пламя на Башне маяка. А в противоположной стороне, на краю острова Ре, засветился огонь послабее.
Теперь она выбралась из чистилища. Перед ней расстилалась обдуваемая ветром, но свободная от тумана равнина. Можно было идти быстрее. Добравшись до того залива, где накануне видела корабль, она замедлила шаги. Вдруг ей пришло в голову: «А что, если он снялся с якоря?» Но она тут же успокоилась. За последние несколько часов произошло столько трагических событий — возвращение детей, арест, допрос у Бомье, допрос Дегре, что казалось, она прожила уже много дней. Пираты, когда она заметила их, конопатили свой корабль. Значит, он нуждался в ремонте, и навряд ли они могли сняться с якоря ночью, да еще когда начиналась буря.
И тут над ней, высоко, как звезда, загорелся довольно яркий огонь. Она поняла, что это фонарь на вершине мачты «Голдсборо». Ведь пираты, как ни старались остаться незамеченными, нуждались в освещении. Залив, в котором они укрылись, не защищал судно от бури, и оно раскачивалось, напрягая якорные цепи. На мостике можно было различить силуэты часовых.
Анжелика застыла у края скалы. Из своего укрытия она вглядывалась в начавшее выступать из тени судно; оно казалось сказочным видением, мачты без парусов едва вырисовывались, паруса были, конечно, свернуты, чтобы ветер не сорвал их, в кипении морской пены оно подпрыгивало, словно под ним клокотал котел ведьм.
Совсем недавно, когда она выходила из Ла-Рошели, ей казалось, что надо просто скорее добраться до этого места и тут ее будет ждать единственно возможное спасение.
Теперь этот замысел показался безумным: добровольно отдаться в руки человека, стоявшего вне закона, самой явиться к опасному пирату, которого она обидела и выставила на посмешище, и просить у него помощи в деле, ничего не обещающем, кроме риска!.. Столько безумных поступков, которые могут привести лишь к катастрофе. Но катастрофа ждала и позади. А она зашла уже так далеко.