Анна Голон - Бунтующая Анжелика

— Онорина! Где же Онорина?.. Я выпустила ее из рук, чтобы поддержать раненого мэтра Берна… Неужели она осталась там, на скале?..

Она пыталась вырваться и опять полезть вверх. Он удержал ее железной рукой:

— Куда вы рветесь, несчастная? Стойте здесь! Сейчас пушки дадут залп, и от вас ничего не останется.

На борту корабля подняли заслонки, из-за которых показались черные дула десяти пушек.

Из уст Анжелики вырвался дикий вопль загнанного зверя. На скалистой тропинке она увидела зеленый чепчик Онорины. Девочка была у самого края и могла вот-вот свалиться вниз. В общем шуме ничего нельзя было разобрать, но можно было догадаться, что она плачет от страха и зовет мать, оказавшуюся внизу, под обрывом. А сверху к ребенку уже приближались драгуны.

— Дочка! Дитя мое! — кричала Анжелика вне себя. — Спасите ее! Ее сейчас убьют! Она свалится вниз!

Железная рука безжалостно держала ее, не давая шевельнуться.

— Оставьте меня, там моя дочь! Мое дитя! Онорина!.. Онорина!..

— Не двигайтесь с места. Я пойду за ней.

Парализованная ужасом, она смотрела, как Рескатор с поразительной ловкостью взобрался по обрывистой тропке. К ребенку уже приближался королевский солдат. Рескатор выстрелил ему прямо в лицо из своего пистолета, а другой рукой схватил девочку, словно какой-то узел. Раненный им солдат зашатался и грохнулся на прибрежные камни в нескольких шагах от Анжелики. В эту минуту с корабля начали стрелять пушки, полетели осколки скал, поднялся страшный грохот.

Анжелике показалось, что Рескатор и Онорина погребены под обвалом камней и земли. Но вдруг из облаков пыли и дыма появился силуэт пирата.

— Берите свою дочь! И держите ее получше!

— Она не ранена?

— Кажется, нет. Теперь надо садиться в лодку.

Пользуясь расстройством в рядах драгун, которых настигли пушечные ядра, шлюпка вернулась к берегу. Матросы перенесли в нее мэтра Берна и одного из своих, тоже раненого. Анжелику бесцеремонно втолкнули в шлюпку, посоветовав сесть прямо на дно. Она услышала голос Рескатора:

— Больше шлюпка не сможет подойти к берегу. Все должны уехать этим рейсом.

Он последний забрался в лодку и повернулся к белым стенам шарантских скал с театральным жестом:

— Прощайте, негостеприимные берега! Он стоял в самой корме шлюпки, представляя собой удобную цель. К счастью, солдаты, деморализованные неожиданным обстрелом и потерявшие многих из своих рядов, уже не думали стрелять. Лейтенант был тяжело ранен, его помощник отдавал противоречивые приказы и орал так, что беглецы могли их расслышать.

— Скачите скорее и просите поддержки в Пор-Луи.

— Оповестите флот в Сен-Мартине на острове Ре и Большую крепость на мысу Саблонсо…

— Не дадим этому разбойнику уйти из наших рук…

На «Голдсборо» уже поднимали якорь. Марсовые подтягивали шкоты, ветер сразу заполнил укрепленные паруса. Капитан Язон отдавал с мостика приказы так спокойно, словно дело было в порту на глазах у толпы зевак. Матросы носились по реям, подтягивая кое-где ванты и шкоты…

В это время подошла шлюпка, переполненная последними беглецами, и стала с другой стороны корабля, вне досягаемости выстрелов с берега, так что можно было переправить людей на борт уже начавшего двигаться «Голдсборо». Онорину подхватил матрос с черной повязкой на одном глазу, напомнивший Анжелике Кориано, помощника д'Эскренвиля. Но Онорине это неблаговидное лицо понравилось, она обняла матроса за шею и даже не пискнула, пока он подымался с нею по веревочной лестнице. Поднять двух раненых было сложнее и опаснее, но и это прошло благополучно. Наконец все оказались на мостике, шлюпку подняли на блоках и крепко принайтовили у шканцев. Все это совершалось с образцовой быстротой и аккуратностью.

Стоя на палубе, в безопасности, Анжелика подняла глаза. Скалы уже отодвигались вдаль. Еще видна была поверх их красная линия мундиров королевских драгун, яростно махавших кулаками. Подгоняемый бризом корабль вышел из залива и направлялся в свободное море между островами. Слева показалась Ла-Рошель, ее морской фасад. Она казалась совсем близко и блестела в лучах полуденного солнца, особенно полуразрушенные, но все еще величавые башни Св. Николая, Цепи, Маяка. «Голдсборо» шел в направлении города.

Рескатор поднялся на палубу последним. Он сразу оценил ситуацию. Оказавшийся рядом Никола Перро покачал головой.

— Ветер с северо-запада!.. Нам не везет…

— Да уж…

Анжелика и сама видела, что ветер гонит их к городу. Капитан Язон отдавал приказания одни паруса поднять, другие спустить, чтобы можно было направить судно к каналу Ла-Паллис. К Рескатору подошел матрос и протянул подзорную трубу. Пират взялся за маску, словно хотел ее снять, потом быстро огляделся и скомандовал:

— Раненых и пассажиров в трюм! На палубе остаются только члены экипажа.

Он поднял трубу, оглядел берега, оценил возможности не плыть к ним несмотря на дующий в ту сторону ветер.

— Нет, вас это не касается… — проговорил он, не поворачивая головы. Он заметил, конечно, краем глаза, что Анжелика собиралась послушно последовать за спускавшимися по трапу беглецами.

Рескатор опустил подзорную трубу, повернулся к молодой женщине и внимательно посмотрел на нее. Она еще не успела успокоиться и отчаянно прижимала к себе дочь. На ветру волосы Онорины поднимались огненным ореолом вокруг ее личика.

— Ваша дочь! Действительно, она похожа на вас. Кто из этих гугенотов, которых я взял сегодня на борт, ее отец?

Теперь ли задавать такие вопросы? Анжелике показалось, что город уже близок. Еще немного — и у окон и на стенах появятся любопытные, наблюдающие за отчаянными маневрами неизвестного корабля.

— Ее отец, — проговорила она, глядя на пирата как на потерявшего разум, — представьте себе, это бог Нептун… Да, так мне сказали. А теперь посмотрите-ка лучше, где мы сейчас. Мы на расстоянии выстрела от крепости Людовика. Если ее гарнизон уже предупредили, то мы погибли.

— Вполне вероятно, моя дорогая…

Кораблю не удалось обогнуть мыс в начале залива. Теперь он был на полном виду Ла-Рошели и крепости, у амбразур которой замечалась подозрительная суета.

— Идите сюда! — стремительно бросил Рескатор и жестом велел Анжелике следовать за ним. Он быстро перешел мостик, поднялся на левые шканцы, потом по ступенькам в рубку.

— Мадам, укройтесь здесь, — произнес человек в меховой шапке, Никола Перро, указывая на вход в каюту Рескатора, под рубкой. — Наш капитан сам берется за руль. Значит, мы выберемся.

Эту веру в мастерство своего командира разделял весь экипаж. Все были совершенно спокойны, некоторые матросы покачивались на вантах, перекидываясь насмешливыми замечаниями в подражание тому, кто научил их встречать опасность философской улыбкой.

— Ведь из крепости Людовика будут стрелять в нас, — ослабевшим голосом пробормотала Анжелика.

— Всенепременно, — отвечал своим странным французским языком Перро, стоявший подле; ему поручено было, видно, охранять ее.

Над их головой послышались распоряжения капитана Язона. Марсовые забегали по снастям, их силуэты с непостижимой быстротой мелькали среди такелажа. Когда над фортом Людовика поднялись дымки вспыхнувших фитилей, «Голдсборо»-чуть передвинулся и стал почти неподвижно как раз напротив крепости и обращенных к нему пушек.

— Отдать якорь!

И сразу загремела якорная цепь и полетели брызги от якоря, погружавшегося в воду. В тревоге и недоумении Анжелика взглянула на матроса.

— Разве Рескатор собирается вести с ними переговоры?

Перро покачал своей лохматой головой и проворчал:

— Не похоже на него. По-моему, он вроде бы охотится за кашалотом в устье реки Святого Лаврентия.

Якорь достиг дна. Корабль остановился, слегка подрагивая под ветром. Раздался залп всех пушек крепости, выстреливших сразу, по общей команде. И в ту же минуту, повинуясь резкому движению руля и опираясь на якорь, корабль вильнул в сторону. Ядра пролетели совсем близко и вспенили волны там, где только что находился бок «Голдсборо».

Корабль уклонился от удара словно опытный дуэлист. Но опасность еще не миновала. Некогда будет поднять якорь, чтобы избежать второго залпа. Едва Анжелика подумала об этом, как раздался крик:

— Рубить якорь!

На передних шканцах появилась, словно чудом, наковальня; три мощных удара

— и якорная цепь была перерублена.