Анна Грэм - Быть Корелли

Он умеет готовить — это было для неё удивительным открытием. Алек был сосредоточен и одновременно расслаблен, словно готовка была для него чем-то вроде медитации. Он не допускал к своему таинству Изабеллу — разрешил только снять кожуру с помидор. Под его ловкими пальцами сыр, базилик и оливковое масло превратились в соус, куриное филе в сочную отбивную, баклажан, лук, сладкий перец, сладкий картофель и длинная зелёная фасоль — в аппетитные овощи-гриль с поджаристой корочкой.

— Пробуй, — Алек поднёс к её рту деревянную ложку с порцией соуса. Изабелла осторожно дотронулась до него кончиком языка, боясь обжечься.

— По-моему, идеально. Где ты научился готовить?

— У деда на Сицилии. Он всегда говорил, что мужчины — лучшие повара.

Изабелла была так счастлива в этот момент, что не верила сама себе. Он был здесь, с ней, и все те мучительные, одинокие вечера, которые не могло скрасить даже любимое музицирование, забылись, как плохой сон. Алек был в одном фартуке и мягких домашних штанах, босой, с мокрыми после душа волосами, которые, высыхая, завивались, и ей вспомнились Карибы — самые прекрасные пять ночей в её жизни. Она занималась любовью, трахалась, как животное, покорно отдавалась — всего пять ночей, но за эти пять ночей она испытала все оттенки чувственной любви, как никогда и ни с кем. Опыт и умения без любви ничего не стоят — Изабелла поняла, как сильно ошибалась, думая, что сможет жить без неё, что чья-то щедрая рука заменит чувства. Ощущения, когда дрожат колени при одном лишь виде своего возлюбленного. Когда пересыхает в горле при одном лишь его взгляде. Когда сердце вдруг бешено начинает биться при одном лишь его прикосновении. И Изабелла снова хотела его. Прямо на кухне, пока цыплёнок парминьяна томился в духовке. Не дождалась ночи, нарушила привычный ход вещей, снова пошатнула его приверженность традициям, его последовательность, уже не боясь показаться навязчивой. Изабелла отдалась чувствам, не оставив в себе ни капли загадки, и будь, что будет.

— Ожидание лишь усиливает желание, верно, Изабелла? — со смехом сказал он, вынимая её ловкие маленькие руки из своих штанов, когда она подошла к нему сзади.

— Это не про меня, — Изабелла по целовала его в середину спины, провела кончиком языка вдоль линии позвоночника. Лёгкое платье и бельё она заранее оставила в спальне, и Алек, увлечённый готовкой, даже не заметил, как она тихо пробралась на кухню совершенно голая.

— Я уже понял.

Резко развернувшись, Алек подхватил её под бёдра и усадил на разделочный стол.

Он любил её долго, тщательно, безжалостно, не обращая внимания на звякнувший таймер духовки, словно точно так же, как и она, скучал по ней все эти дни. Каменная столешница непригодна для голой спины — Изабелла чувствовала, что стирает кожу на позвонках, но не хотела останавливаться. Боль и удовольствие ударили в голову пряным контрастом, и на вершине удовольствия у неё прыснули слёзы из глаз.

— Иза, всё хорошо? — Алек повернул к себе её лицо, обеспокоенно посмотрел ей в глаза, стёр подушечкой пальца слезинку, так некстати прокатившуюся по щеке.

— Да, так бывает. Когда слишком хорошо.

Она сбежала в душ, чтобы смыть с тела его следы, а вернулась уже к великолепно накрытому столу. Алек вручил ей бокал вина. Спина уже не болела, но на ней остались багровые следы. Она скрыла их под шёлковым халатом — ей не хотелось, чтобы Алек расстраивался. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​

«Арлингтон-парк» уже с утра ждал своих первых гостей. Алек вместе Изабеллой, одетой в облегающее красное коктейльном платье, прибыли почти к самому началу скачек. Места на трибунах были заполнены, в воздухе витала атмосфера азарта и праздника, распорядители принимали ставки. Их с Алеком провели в вип-ложу, где для особых гостей были накрыты фуршетные столы. Изабелла дважды была на скачках с Хамфри, но так и не научилась в них разбираться: прокурор больше внимания уделял еде и разговорам с «нужными людьми». Люди были всё те же — Изабелла замечала знакомые лица.

Многие неприкрыто глазели на неё — Изабелла Бланко оказалась самой ярко одетой дамой на ипподроме. Алек не стеснялся выставлять напоказ её яркую южную красоту — она, черноволосая и темноглазая, облачённая в глубокий, почти кроваво-красный, затмевала собой бледную, сдержанную симпатичность американок, и за это некоторые из них смотрели на неё, как на даму полусвета.

На неё смотрели с завистью. И с осуждением. Ещё в прошлом году она была здесь с другим мужчиной, а сегодня… С самим Алессандро Корелли, пределом мечтаний многих и многих женщин здесь. И даже его женатый статус не мешал им питать иллюзии, статус же вдовца ещё сильнее всколыхнул их интерес к его персоне. Изабелла чувствовала это. Ощущение превосходства и какое-то тайное злорадство, что он сейчас с ней, именно с ней, а не с кем-то из них, заставляло держать спину ровно, задирать подбородок повыше и тянуть носочек при ходьбе, но в то же время повышенное внимание страшно смущало её. Алессандро не всегда был рядом с ней — разговоры с «важными людьми» преследовали её и здесь. Когда он, извинившись, отошёл в сторонку с какой-то женщиной, которую назвал Литой, Изабелла почувствовала, как больно уколола ревность. Ей собственнически хотелось, чтобы он был с ней и только с ней, но умом понимала, что это невозможно. Она подошла к смотровой площадке, взялась за перила, выглянула на арену. Лошади волновались в загонах, вот-вот должны были объявить старт.

— Привет.

Её окликнули сзади. Она повернула голову. Протиснувшись сквозь плотную толпу, рядом с ней встала Бьянка Фальконе. На ней был нежно-розовый костюм-двойка и белая шляпа с огромным пучком страусиных перьев. Изабелла завертела головой в безуспешной попытке найти взглядом Алессандро или хотя бы наметить себе путь отхода. Ей не хотелось говорить с Бьянкой.

Её высокомерный, насмешливый взгляд выносил прочь всю её уверенность в себе. Соседствование с сестрой бывшей жены Алессандро вызывало у неё смутное чувство тревоги и вины, словно она украла его из семьи, сбила с пути, не дала доносить траур. Её тревожило то, что Бьянка, которой никогда не было до неё дела, вдруг подошла теперь к ней сама. Это определённо было связано с Алессандро. Она никак не могла найти его взглядом в толпе, и от этого волновалась ещё больше.

— Мирабелла?

— Изабелла, — поправила она. Ей показалось, что Бьянка намеренно коверкает её довольно простое имя, чтобы продемонстрировать пренебрежение.

— Ох, прости, — она деланно закатила глаза. — Как дела?

Изабеллу ошарашил этот вопрос. Такой задают подружкам, а не малознакомым людям, впрочем, ожидать соблюдения этики от такой дамы, как Бьянка Фальконе, было глупо. Они с ней были почти ровесницами, но Бьянка вела себя, как хозяйка жизни, порой нагло и нахраписто. Это было ещё одной причиной не желать с ней контакта — Изабелла попросту терялась от чужого хамства.

Объявили старт, и конники рванули из-за ворот. Раздались возбужденные вопли толпы, рядом с ней кто-то вскрикнул «Давай, Звезда, вперёд!», и это позволило ей взять время на обдумывание ответа.

— Хорошо, — она не придумала ничего лучше.

— Хорошо? Всего лишь?! — воскликнула Бьянка, звонко хлопнув в ладоши. — Ха, да я бы на твоём месте прыгала от счастья.

— Что ты имеешь в виду?

— Заполучить такого красавчика. Да после жирного гадкого ублюдка. Да, я терпеть не могу Осборна. Он такой мерзкий. И старый. И наверняка вонючий, да? — Бьянка рассмеялась, далеко запрокинув голову. Изабелла почувствовала, что под толстым слоем грима начинает краснеть. — Он часто бывает у нас в гостях. Когда у него потеет лоб, у меня пропадает аппетит.

Изабелла не могла понять, к чему она ведёт. Этот разговор не напоминал советскую болтовню. Бьянка Фальконе влезла в её грязное бельё по локоть с явным намерением её уколоть.

— Я бы и за миллиард с ним не легла. А тебе, по слухам, хватило шести миллионов.

Что-то внутри поджалось, свернулось в узел. Нехорошее предчувствия — предчувствие того, что настолько прекрасно всё быть не может — снова вернулось к ней. Изабелла чуть повернула к ней лицо, стараясь сохранить максимально беспристрастное выражение лица.

— О чём ты?

В глазах Бьянки блеснул жадный, животный огонёк, сделавший её похожей на тронутую. Она склонилась над её ухом и быстро-быстро заговорщицки зашептала.