Барбара Брэдфорд - Быть лучшей

Видя, что протестовать дальше бессмысленно да и невежливо, Маделина снова пробормотала слова благодарности и позволила свекрови прикрепит брошь к своему просторному платью. Затем, тяжело поднявшись, она подошла посмотреться в зеркало, висевшее над камином. Да, брошь была уникальная, но по-настоящему счастлива Маделина была оттого, что она как бы унаследовала ее от самой Эммы Харт.

Маделина вернулась на диван. Откинувшись рядом с ней на подушки, Дэзи спросила:

– Уж коль скоро речь зашла о моей дочери, думаешь, она правильно поступила, купив магазины Ларсон в Америке?

– Ну разумеется! – воскликнула Маделина, выпрямляясь и бросая на Дэзи настороженный взгляд. – Пола прекрасно разбирается в делах, и на моей памяти еще ни разу не сделала неверного шага.

– Зря только она мне не сказала, зачем ей нужно было, чтобы я продала акции «Сайтекс»? Или хотя бы позволила одолжить ей недостающую сумму. – Дэзи тяжело вздохнула. – Пола иногда бывает на редкость упряма. Ей всегда нужно настоять на своем. Она так похожа на мою мать. Знаешь, милая, этот бизнес… Я так и не научилась в нем разбираться.

Дэзи поднялась и подошла к камину, положила руку на решетку.

– И, честно говоря, я не понимаю Шейна. Он почему-то раньше не рассказал мне или Филипу о ее планах? И почему, ради всего святого, не отговорил ее от этой затеи? Судя по тому, что он говорил вчера вечером, ему бы следовало быть понастойчивее.

– Не думаю, что Пола слушает чужие советы. Она уверена в себе и так отлично разбирается в бизнесе, так что ей они не нужны. К тому же Шейн не стал бы вмешиваться. Он предпочитает оставаться в стороне, и это самый мудрый способ поведения.

Дэзи нахмурилась.

– Кое-что, сказанное вчера за ужином, меня удивило, а тебя?

– Да нет, пожалуй, – откровенно ответила Маделина. – Не забывайте, я была помощницей Полы в нью-йоркском магазине и потому хорошо знаю, что она уже давно думает о расширении американского рынка. К тому же, повторяю, я доверяю ее деловому инстинкту. И вам бы тоже следовало ей верить. Филип, например, верит и, судя по тому, что он говорил за ужином, Шейн тоже. – Маделина бросила на Дэзи взгляд, который, как она надеялась, придаст должный вес ее словам. – И еще одно. Вам никогда не приходило в голову, что Пола хочет иметь свою личную собственность?

– Так у нее она и так есть, – поразилась Дэзи. – Магазины «Харт», не говоря уж…

– Но это дело было основано Эммой, – быстро проговорила Маделина. – Все, чем Пола сейчас владеет, досталось ей в наследство от бабушки. А у нее, вероятно, всегда была потребность создать что-то самостоятельно и на собственные деньги.

– Она тебе говорила об этом, когда ты работала у нее в Нью-Йорке?

– Нет, это просто мое предположение. Но я хорошо знаю Полу.

С лица Дэзи не сходило удивленное выражение, она размышляла над словами невестки. В конце концов она произнесла:

– Может, дорогая, ты и права. Я как-то не думала о такой возможности. Но я любом случае, моя дочь взяла на себя гигантскую ответственность.

– Да не беспокойтесь вы о Поле и ее американском проекте, – мягко сказала Маделина. – Все будет в порядке. Филип говорит, что закалка у нее отличная, да и сами вы отметили, что она очень похожа на вашу мать. А разве так уж плохо быть второй Эммой Харт? – Маделина лукаво подняла брови.

Дэзи рассмеялась.

– Ну, конечно же, неплохо.

Позднее, когда свекровь уехала домой, Маделина надела теплую накидку из светлой шерсти и вышла в сад. Неспешно прогуливаясь по дорожкам – такую прогулку она совершала дважды в день, – она с наслаждением вдыхала свежий воздух.

Хоть ветер и стих, на улице было прохладно. Сгущались сумерки, и в эти чудесные минуты перехода от дня к ночи все окружающее выглядело как-то по-домашнему уютно.

Небо утратило свою ослепительную дневную прозрачность и медленно темнело. Опускавшееся в океан солнце отбрасывало на воду полыхающие янтарно-розовые блики. В настороженной тишине сада не было слышно звуков, только набегающие волны ударялись о край мыса, на вершине которого стоял дом.

Дойдя до конца широкой аллеи, Маделина остановилась и вгляделась в бесконечный водный простор, приобретший в этот момент чернильный оттенок. Океан выглядел таким холодным, неприветливым, бездонным, что даже в теплой своей накидке Маделина вздрогнула. Резко повернувшись, она быстро зашагала назад, к дому. Там уже зажигали лампы, и из окон, освещая ей путь, падали на землю узкие полоски света. На фоне мрачного океана дом выглядел еще более теплым и приветливым. Маделина ускорила шаг. Мгновение спустя она уже была внутри. Пройдя сквозь высокие стрельчатые двери в библиотеку и дальше в просторный холл, она, все еще дрожавшая, сбросила накидку. Из кухни доносились оживленные голоса. Там бойко, как воробьи, щебетали служанки Элис и Пегги и экономка миссис Орденс. Эта троица оказывала Маделине и Филипу неоценимую помощь, ведя сразу два дома в Сиднее – этот и жилые апартаменты Башни Макгилла. Маделина шагнула было к двери, но передумала, решив сначала переодеться к вечеру.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она счастливо улыбнулась. В последние дни Маделина испытывала какое-то особенное чувство умиротворенности. Любовь Филипа и дитя, шевелящееся у нее в чреве, наполняли ее необыкновенной радостью. Скоро их будет не двое, а трое. Скорее бы уж. Ей не терпелось прижать к груди младенца.

Маделина вошла в спальню. В камине приветливо потрескивали дрова, отбрасывая красноватый отблеск. Спальня была одной из двух комнат, которые она немного переделала после переезда, использовав в ее убранстве светло-зеленые тона и белизну вощеного ситца, разукрашенного красными пионами, алыми розами, желтыми лилиями и темно-зелеными листьями. Сочетание зеленого и белого еще более подчеркивало размеры просторной спальни. Из большого эркерного окна открывался вид на сад и океан. Рядом с огромной кроватью на гнутых ножках стояла кушетка с подушками.

В углу у камина пристроился старинный письменный столик. К нему Маделина и направилась. Здесь лежало письмо сестре Броне в Рим, которое она как раз заканчивала, когда чуть раньше, чем она ожидала, появилась Дэзи.

Маделина быстро перечитала письмо, добавила несколько слов и поставила свое имя. Надписав адрес и заклеив конверт, она положила его поверх небольшой стопки уже готовых к отправке писем – в Нью-Йорк сестре Мэрид, в Бостон Пэтси Смит, в Лондон Поле. Мэдди была прилежным корреспондентом и регулярно писала этой четверке, делясь последними новостями и разного рода забавными историями. Сегодня после обеда она решила написать очередную партию писем – перед тем, как ее увезут в больницу. Маделина была уверена, что на этой неделе ребенок появится на свет.

Усевшись на стул, Маделина принялась перебирать в памяти события последнего дня. Как все замечательно повернулось. Просто не верится. Да и года-то не прошло, подумалось ей. Филипа она встретила в сентябре, а сейчас август. И сколько всего произошло за этот небольшой отрезок времени. Маделина скрестила руки, поддерживая снизу живот, и снова подумала о ребенке. В голове роились планы на будущее.

Наконец она подняла глаза. Взгляд ее остановился на игольнице, которую она знала с детства. Она взяла ее с собой в Австралию вместе с другими памятными вещами и повесила на стену над столиком.

«Богу – дань, прочь всякая дрянь». Эту присказку ее мать аккуратно вышила по краям голубой подушечки, в которую были воткнуты иголки.

«О, мама, – мысленно обратилась к ней Маделина, – как же все замечательно получилось – точь-в-точь, как ты предсказывала мне в детстве. И впрямь выходит, я – твоя золотая девочка. На мне Божье благословление».

Мэдди перевела взгляд на обрамленные в серебро фотографии на столе: родители, Кэрри-Энн, Джо-младший, Лонни. «Всех вас давно уж нет, – прошептала Маделина почти беззвучно, – но в моем сердце вы навсегда».

Не отрывая взгляда от фотографий, она вдруг поняла, что нынешние ее воспоминания о родных лишены обычной тоски.

Не иначе от того, что все у нее складывается так хорошо и она больше не одинока. Острое чувство утраты если и не исчезло вовсе, то во всяком случае притупилось.

Через полчаса Мэдди, подкрасившись и облачившись в темно-синюю шелковую блузку и того же цвета брюки, вышла из спальни. Подаренная Дэзи изумрудная брошь была приколота к плечу. Ее удачно дополняли ожерелье и крупные серьги из жемчуга. Через плечо Маделина перебросила шарф из тяжелого синего шелка, в руке у нее была сумочка в тон наряду, куда она сложила письма. Она отправит их из отеля „Сидней-О'Нил».