— Ты идешь?
— Да пошел ты! — визгливо крикнула Эспен.
Хоакин пожал плечами и скрылся за дверью. Бейб перебросила через плечо футляр с камерой.
— Я хочу эту пленку! Слышишь, стерва! Отдай! — Эспен вопила, но не двигалась с места. Просто стояла посреди дороги и орала, как буйнопомешанная.
Бейб пошла прочь, надев наушники плейера, чтобы приглушить крики Эспен. Она выбрала «Великолепную любовь» Фила Коллинза. В ту ночь в баре в Билтморе звучала именно эта музыка. Боже, как она любила эту песню. И Дина Пола тоже. Тогда… и сейчас. Через несколько кварталов Бейб набрала номер его мобильного телефона. Он ответил после второго гудка, но голос его звучал озабоченно.
Она услышала далекие голоса в трубке.
— Привет, это Бейб. Я не вовремя?
— Немножко. У меня встреча с Габриэль и Биззи Грузарт. Что случилось?
— Нам нужно поговорить. Это важно. Мы можем где-нибудь встретиться?
— Не сейчас. У нас здесь некоторые проблемы. И если я потом не сброшу напряжение в спортзале, то могу кого-нибудь убить. Может, вечером?
Хотя она и постаралась скрыть разочарование, непостоянство Дина Пола задело ее. Из центра его Вселенной она вновь превратилась в обычную знакомую.
— Но тогда пораньше, — сумела проговорить она с легкостью, которой вовсе не ощущала. — К восьми мне уже нужно быть на своей фотокаторге.
— Как насчет шести? Где бы ты хотела встретиться?
Она прикинула. Можно бы в районе Шестой — Восьмой улиц. Но это означало «Ху», большой вьетнамский ресторан. Ей нравилось сидеть в тамошнем баре. Там была очень сексуальная атмосфера. Волнующие вибрации. И такие уютные диванчики, даже несколько кроватей.
— В «Ху», — решила Бейб. — Это на Чарльз-стрит.
— Да, я знаю, — ответил Дин Пол. — Увидимся там. — И он отключился.
Бейб посмотрела на телефон в своей руке и сказала себе, что не стоит искать скрытые намеки в его кратких ответах. И все же она испытывала смутный страх. А вдруг он знает о ее роли в распространении скандальных фотографий с его свадьбы? Она оборвала себя, понимая, что слово «роль» слишком безобидно, если учесть, что она и есть тот самый проклятый автор этих снимков.
Вчера Бейб была очень близка к тому, чтобы сознаться. Она находилась в такой ярости, что хотела бросить это признание ему в лицо. Но в последний момент передумала: ее удержал внутренний голос. На этих снимках она заработала кучу денег и вдобавок выставила Локхартов на посмешище. Она улыбнулась, представив лицо его маменьки. Бейб удалось увековечить те миллисекунды, когда на зубах Софии Миллс оставались следы помады. Таблоид опубликовал снимок с подписью: «Вы готовы к съемке крупным планом, мисс Миллс?» Нет, при таком раскладе лучше никогда не открывать карты.
Вот с книжкой все вышло совсем по-другому. Здесь Локхарты раздавили ее, как букашку. Так что Дину Полу легко было простить ей неудавшуюся попытку предательства. Потому-то он и был так спокоен и вел все эти разговорчики о том, какая она прелесть. Девочка из неполной семьи лишь размахивала кулаками в воздухе. Никто не пострадал.
Вернувшись домой, Бейб принялась уныло просматривать факсы, электронную почту и сообщения на автоответчике, составляя план вечерней работы. Она как раз читала список гостей вечеринки Фейт Хилл, когда позвонила Линда Коннер.
— Я все время думаю о вас, — без предисловий начала Линда. — Мы должны организовать совместный проект.
Бейб испытала чувство невероятного облегчения. На миг она подумала, что речь идет о ее прежнем предложении.
— Я как раз читала последний номер «212», — продолжала Линда, — увидела ваше имя и подумала: «А не сделать ли фотоальбом о ночной жизни Нью-Йорка?»
— Звучит потрясающе. — Восторг Бейб стал угасать. Во всяком случае, он уже не был таким бурным. Это, в конце концов, не сделка. Просто идея.
Она рассказала Линде о своем подходе к съемке сцен общественной жизни во времена учебы в Брауне: жестко выхваченные фрагменты лиц, резкий свет, контрастные тени, смещенный, в стиле «подвыпивший фотограф» ракурс. Линда снова ощутила воодушевление.
— Я до сих пор снимаю в том же стиле, — сказала Бейб. — Делаю по нескольку кадров на каждой вечеринке. Ну, чтобы поддерживать форму. Естественно, «212» их никогда не напечатает. Редакторам нужны парадные снимки, где все кажутся богатыми и красивыми. Но в моей личной коллекции, должно быть, тысячи таких снимков. Из них можно что-нибудь выбрать.
— Думаю, мы должны заняться этим, — заявила Линда. — Поразмыслите, и через пару дней поговорим. — И добавила: — «212», наверное, поручит освещение дня рождения близнецов Кометани вам?
— Возможно.
— Да почти наверняка. Увидимся там. Может, удастся потолковать в уголке пару минут.
Бейб тихонько рассмеялась:
— Для меня это работа. А вы там что делаете?
— Представляю Мио и Мако. Вообще-то я только что продала книжку, которую они написали по заказу «Сент-Мартин пресс». Фактически они, естественно, просто позировали для фотографий, а текст писал один из моих авторов. Но все равно я должна зайти, пожелать им удачи. Это меньшее, что я могу сделать. На книжке я заработала неплохие комиссионные. Но к началу «Закона и порядка» я намерена вернуться домой, так что давайте встретимся пораньше.
Бейб попрощалась с Линдой и повесила трубку, чувствуя себя на седьмом небе. Это была уже не сделка с дьяволом ради мига скандальной славы, а вполне реальный шанс продемонстрировать миру свой талант. Открывались невероятные возможности. Она представила, как будет выглядеть на обложке книги ее имя. БЕЙБ МАНЧИНИ. А как она ее назовет? Погодите… название должно быть интригующим и сексуальным… с привкусом эротики и декаданса. От волнения у нее даже волоски на руках поднялись дыбом. «Ночь в поту» — именно так будет называться ее первая книжка, и она наверняка окажется великолепной.
Остаток дня пролетел незаметно. Она просмотрела свой гардероб, выбирая наряд для свидания с Дином Полом, остановилась на джинсовом жакете от Зака Позена, хлопковой маечке и украшенной сверху кружевом шифоновой мини-юбочке от Валентино. Затем она натянула босоножки из кожи питона (Марк Джейкобс), сунула то, ради чего устраивалась встреча, в сумочку и захлопнула за собой дверь.
Бейб вошла в «Ху» ровно в шесть и направилась прямо к бару заказать «Роллинг блэкаут» — крепкую смесь «Столи», «Калуа» и эспрессо. Она шлепнула на стойку десять долларов и гордо заявила бармену с внешностью модели, что сдачу он может оставить себе. Бейб внимательно осмотрела разделенный на две части зал, оценивая присутствующих и тут же отвергая возможные кандидатуры. Посетители представляли собой пестрое смешение много работающих людей и любителей легкой жизни. Здесь были модели (разумеется — они слетаются в любое модное местечко, как саранча), музыканты, редакторы журналов, художники, дизайнеры, колумнисты.
Подошел знакомый актер.
— Привет.
Она знала его в лицо, но не помнила имени — вечная трагедия актеров второго плана.
— Кажется, я вас знаю, — заявил он.
— Вы ко мне подкатываетесь, или у вас просто плохая память?
Он наморщил лоб. Очевидно, такая длинная фраза была за пределами его возможностей восприятия.
— Минутку… что?
Бейб отвела взгляд и посмотрела в сторону входа:
— Я кое-кого жду.
Он раскинул руки:
— Я уже здесь. И работаю на телевидении. Каждую неделю.
— Как и Мори Пович. Хвастаться нечем.
— Ты пикантная штучка. Мне такие нравятся. Видела когда-нибудь мое шоу?
Бейб покачала головой. Он выдал название какой-то дурацкой комедии на кабельном канале. Она вежливо кивнула, припоминая, что как-то видела фрагмент одной из серий. И заодно припомнила имя парня: Тейт Барбур.
— У меня сегодня день рождения, — сообщил Тейт.
Бейб подавила грозный рык. Что за ерунда? Всякий раз, когда она встречает в баре какого-нибудь болвана, оказывается, что у него день рождения. Однажды какому-нибудь придурку повезло под это дело получить минет, и теперь все остальные женщины должны страдать.
— И что ты мне подаришь?
— Кое-что действительно необходимое — урок хороших манер. — И она отошла подальше, чтобы спокойно выпить.
Четверть седьмого. Шесть тридцать. Никаких признаков Дина Пола. Ей вдруг пришло в голову, что он сейчас, наверное, скандалит с Эспен. И в тот момент, когда она начала всерьез беспокоиться, что вечер пропал, он наконец появился. Одет со стильной непринужденностью: футболка с символикой Университета Брауна, поношенные джинсы и туфли от Прада за шестьсот долларов. И все мужчины на его фоне тут же превратились в жалких мальчишек.