Альма Либрем - Бывший муж моей мачехи

Я кивнула, в очередной раз совершая ошибку — ну кто в темноте увидит этот кивок? Тем не менее, мы с Олегом поняли друг друга, и он скрылся за дверью, даже не сказав ничего напоследок. Я прижалась спиной к стене и, напряженно всматриваясь в темноту холла, попыталась отогнать подальше дурацкое желание настоять на своем и сунуться всё-таки в комнату, сказать, что мне тоже интересно. Нельзя вести себя как ребенок. Мне должно быть всё равно. Главное, чтобы Олег всё-таки помог вылечить маму. Остальное — ерунда.

И даже если он сейчас разместит в доме отца бомбу, это не будет иметь ни малейшего значения. Хотя я б скорее поставила на жучок. Какая-нибудь подслушка, может, запущенный в систему вирус. Или… У папы сейф есть, в котором он хранит важные документы, только его ещё попробуй открой! Подобрать код? Отец вроде как не сентиментален, чтобы выбирать для этого какие-нибудь суперважные даты.

В напряженной тишине дома я услышала тихий щелчок. Кто-то собирался зайти в дом.

Я сдвинулась на несколько сантиметров в сторону и забарабанила ногтями по двери. Если отец увидит, что Олег шарит в его вещах, находится в его кабинете, то о всякой мести придется забыть. Вряд ли у нас будет шанс выкрутиться.

Двери хлопнули одновременно — входная и та, что вела в кабинет отца. В холле на несколько секунд стало светлее, потом опять погас свет — вошедший закрыл за собой дверь, не подумав о том, чтобы щелкнуть выключателем. Я подалась вперёд, чтобы понять, кто это, но не успела сделать и шагу. Олег сгреб меня в объятия и впился в губы поцелуем, страстным, диким, будто пытался выпить меня до дна, всего двумя-тремя глотками.

И я ответила на этот поцелуй, чувствуя себя последней идиоткой в этом мир, зажмурилась невольно и даже не заметила, как в доме включился свет.

— Ты совсем обнаглел? — истеричные нотки в женском голосе не позволили засомневаться: пришла Викки. Я отшатнулась от Олега буквально на пару сантиметров и только сейчас осознала, насколько была напряжена. Неужели все из-за того, что так боялась прихода отца? Или дело всё-таки в поцелуе, от которого сердце сначала едва не остановилось, а теперь бьется в два раза быстрее, чем должно? — Ключ верни!

— Какой ключ? — изогнул брови Олег, так и не выпуская меня из объятий.

Викки взлетела по лестнице вверх и остановилась в метре от нас, так гневно глядя на Олега, словно надеялась его сию же секунду убить.

— Ключ! — зашипела Вика. — Не делай из меня дуру! Ты ещё скажи, что пришел сюда только ради того, чтобы зажимать у стены эту малолетку?! Тебе мало было, что ты мне всю жизнь покорежил? Да ты ничтожество! Чего ты к нам лазишь? Чего тебе надо?

Я краем уха услышала, как дверь хлопнула ещё раз. Отец? Больше некому.

— Тебе пора научиться здраво оценивать свои силы, Виктория, — усмехнулся в ответ Олег. — До встречи.

.. И прошел мимо неё с таким ледяным выражением лица, что мне даже стало не по себе.

Мне хотелось крикнуть, чтобы он остановился, не оставлял меня здесь одну, но умом я понимала, что Олег должен уйти. Викки ни слова папе про ключ не скажет, она сама его своровала. Интересно, а Олег успел закрыть дверь? Надеюсь, да.

— Ты куда, Олег? — удивленно спросил отец, но я уже не услышала ответ — благодаря Вике, схватившей меня за руку и с силой дернувшей на себя.

— Совсем совесть потеряла, — Викки придвинулась ко мне совсем близко и, казалось, была готова загрызть. — Ключ верни!

— Я не понимаю, о чём ты, — я попыталась высвободить руку из её цепкой хватки, но потерпела неудачу. Притворявшаяся хрупкой Викки могла быть очень долго, но, когда ей вдруг было нужно, стала такой сильной, что я вновь ощутила себя маленьким ребенком, которого можно ударить, оскорбить, обидеть. — Какой к чертям ключ?

— Ты ещё скажи, что сюда пришла только для того, чтобы с ним позажиматься! Дрянь малолетняя!

— Викки, ты совсем.

Я не договорила. Викки внезапно отпустила моё запястье. И с силой ударила меня по лицу.

Щеку обожгло будто огнем. Я невольно вскинула руку, прижала прохладную ладонь к пылавшей коже и поняла, что сейчас заплачу, как бы ни пыталась сдержаться.

— Что тут происходит?! — отец наконец-то преодолел разделявшую нас лестницу и смотрел прямо на меня, как будто это я была виновата в том, что Олег минуту назад хлопнул дверью и умчался прочь из нашего дома.

— Твоя. твоя жена, — прошипела я, цедя слова так, как будто они были отборным ядом, — только что оскорбила Олега и дала мне пощечину. Не хочешь спросить у неё, почему она это сделала?

Я расправила плечи и, пытаясь выглядеть максимально гордой и при этом оскорбленной — не сказать, что это сложно, я в самом деле оскорбилась, — сбежала вниз по ступенькам.

— Эта малолетняя потаскуха, — донеслись до меня визгливые оправдания Викки, — разве что ноги не раздвинула перед твоим деловым партнером! Голова у неё разболелась, тошнит её! Да она только и думает, как прыгнуть ко взрослому мужику в постель и.

— Рот закрой, дура, — гневный оклик отца заставил меня вздрогнуть. Я уже почти дошла до двери и с трудом сдержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть, что там между ними происходит.

Неужели наконец-то он поймет, что его распрекрасная Викки — совсем не идеальная женщина, на которую можно положиться? Мне ужасно хотелось увидеть, как он накричит на неё, а лучше — ударит, просто велит замолчать и не вмешиваться в дела.

Заслужила.

Но мелкая мстительность не стоит того, чтобы сейчас наблюдать за лопотанием Викки с красной щекой и со слезами на глазах. Да и я, если честно, не испытала ожидаемого удовольствия от этой ссоры. Скорее какое-то глухое, смешное бессилие, как будто меня в очередной раз разочаровали.

Я выскочила на улицу, закрыла за собой дверь, но далеко не ушла. У ворот опять ходил туда-сюда Федор, но подойти ко мне не рискнул.

Понимает ведь, если моя покрасневшая щека — это результат удара отца, то жалеть меня нельзя ни в коем случае. Мало ли, вдруг вылетит с работы за ненужную поддержку. Такое хлебное место потом днем с огнем не найти, папенька хорошо платит.

И имеет право за это делать всё, что ему в голову взбредет.

Я медленно опустилась на ступеньки крыльца, поджала колени к груди и обхватила их руками, стараясь сдержать слезы. Отец никогда не называл мою маму дурой. Он её, конечно, разлюбил, не желал её видеть и говорил, что этой женщине не место в нашем доме

— женщине, как будто они не прожили в браке столько лет, — но ни разу не повышал на неё голос. Не вот так.

Но и мама не делала таких глупостей, как Викки.

Интересно, что она отцу скажет? Что она у него ключ стащила, потом залезла Олегу на колени, потому что он её бывший муж, и Викки хотелось поэкспериментировать, а теперь плюется ядом, потому что Олег этот ключ стащил?

О, нет. Такая правда не в стиле Викки.

За моей спиной громыхнула дверь, и я стремительно обернулась, надеясь, что выгляжу по крайней мере не жалко. И что там не Викки, даже если и с аналогично покрасневшей щекой.

Нет, на крыльцо выскочил отец. Разъяренный, мрачный и, кажется, готовый в эту секунду пристрелить свою драгоценную Викки.

— Дура, — прошипел он.

— Я? — изогнула я брови, с трудом сдерживая рвущуюся на свободу улыбку.

— Что? — казалось, отец только сейчас меня заметил. — Стася, нет… Не ты. Стася, — взгляд его стал более сфокусированным, и он шагнул ко мне, — Олег тоже из-за Викки ушел?

Я усмехнулась и ляпнула наугад:

— Никому не понравится, если его назовут педофилом и скажут, что делают с такими, как он, на зоне.

— На какой… Твою ж мать! — Дмитрий сжал руки в кулаки. — Чёртова дура! Да я её… Если из-за неё контракт слетит, я её собственноручно на эту зону запихну!

А как же вселенская любовь?

— Значит так, — отец соображал быстро. — Стася. Сейчас возьмешь машину и поедешь к Олегу. Скажешь, что я прошу прощения, что угодно… В общем, сделаешь всё, чтобы он понял: Викки сглупила и этого больше не повторится. Поняла?

Я с трудом сдержала удивленное хмыканье.

— К нему? А если вдруг?..

— Мне плевать, что вы будете делать, — прищурил глаза отец. — Разговаривать, целоваться, спать! Тебе уже девятнадцать, Стася. Ты красивая девушка. Разве для тебя проблема успокоить мужика?