Элла Уорнер - Час встречи

Особенно ее удручала собственная слепота. Подумать только, она искренне считала себя сильнее сестры! И вот оказалось, что Лиззи искусно манипулировала ею, как кукольник послушной марионеткой. Стоило сестре принять беспомощный вид и захлюпать носом, как она кидалась ей на помощь. Лишь однажды она восстала, послав к чертям собачьим модельные агентства, и отправилась учиться в бизнес-колледж.

Сейчас уже и не разобраться, как сложились такие отношения. Однако родители нередко со смехом вспоминали, что Кристин научилась ходить в девять месяцев, а Элизабет до полутора лет отказывалась сделать хоть один шаг. Ей это было ни к чему. Стоило указать на что-нибудь пухлым пальчиком и зареветь, как Кристин приносила требуемое. У нее выработался условный рефлекс на сестрин рев.

Но теперь этому конец, храбрилась Кристин. Никакие уловки Элизабет больше не помогут, ей придется научиться отвечать за себя самой. Казалось бы, Кристин могла теперь вздохнуть свободно, но она не испытывала никакого облегчения, лишь ужасную опустошенность.

С улицы донесся гудок автомобиля, и в дверях появилась Лиззи.

— Такси у входа, — объявила она, почти не скрывая стремления поскорее выпроводить чужаков из королевства, где правила безраздельно.

— Я помогу вам погрузить вещи! — воскликнул Дейл.

Теперь, когда все разрешилось к его полнейшему удовлетворению, он был само очарование.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Кейн, делая шаг к креслу, в котором сидела смертельно бледная Кристин.

— Ты сможешь встать? — тихо спросил он, обнимая ее за плечи и с тревогой заглядывая ей в лицо.

Ответом ему был взгляд, полный благодарности, заставившей сердце Кейна затрепетать от пронзительной нежности.

— Спасибо, Кейн. Я справлюсь. Вы с Дейлом идите, а мне надо на прощание перемолвиться словечком с Элизабет.

Лицо Кейна окаменело.

— Пора идти, Кристин.

— Да, да, — сказала она. — Знаю. Я долго не задержусь.

Однако Элизабет вовсе не горела желанием оставаться наедине с сестрой, которой ей нечего было сказать. Она пулей вылетела из дома, пробежала по дорожке и настежь распахнула калитку. А потом невозмутимо встала возле машины, наблюдая за тем, как мужчины грузят чемоданы в багажник.

Это была месть сестре за то, что та позволила себе взять в союзники человека, над которым у Элизабет не было никакой власти. Вот что задело Лиззи, поняла вдруг Кристин. Она не перенесла, что Кристин не осталась в одиночестве и даже не скрыла, что счастлива рядом с Кейном Мертоном. Странная ирония судьбы!

Да, собственно, Кристин и нечего было сказать сестре. Разве только… Приблизившись к Элизабет и глядя прямо ей в глаза, Кристин холодно произнесла:

— Теперь ты сама по себе.

И не ощутила ни нежности к сестре, ни чувства собственной вины. Нежность умерла навеки, а винить себя ей было не в чем.

Элизабет отпрянула от сестры.

— Ты не нужна мне больше, Кристин! — взвизгнула она. — У меня есть Дейл.

Кристин села в машину. Кейн опустился на заднее сиденье рядом с ней. Дверца захлопнулась. Незримая ниточка, связывавшая сестер, была безжалостно перервана.

Осиротевшая Кристин, машинально потянулась к руке Кейна и сжала ее. Рука была теплой и сильной. В этот час отчаяния и печали у Кристин не было другого утешения.

Кейн придвинулся поближе и одной рукой обнял ее за плечи, а другой сжал доверчиво протянутую к нему ладонь. Такси летело по ночному городу, унося их все дальше и дальше от дома, где разбилось сердце Кристин, столько лет принадлежавшее малютке Лиззи, оказавшейся беспощадной.

Лживая, бессовестная, расчетливая женщина продала родную сестру, не моргнув глазом, и получила взамен благополучие. Она растоптала любовь и преданность своей половинки, даже не вспомнив, на что пошла Кристин ради нее.

Обостренное чувство справедливости Кейна Мертона было оскорблено. Ему поневоле пришлось в какой-то мере самоустраниться сегодня. Ведь принимать решения в этой ситуации могла одна лишь Кристин. И он, безмолвно страдая, смотрел, как ее распинает эта стерва, эта беспомощная и слабенькая Лиззи, на деле оказавшаяся злобной волчицей, способной растерзать всякого, кто посмеет встать у нее на пути. Впрочем, назвать ее волчицей было бы несправедливо по отношению к волчицам. У этой женщины коварство и хладнокровие анаконды!

Если бы у Кейна были развязаны руки, он постарался бы вывести ее на чистую воду. Он даже сожалел, что Джос Травис, известный своей порядочностью в журналистских кругах, бесспорно, замнет эту гадкую историю. Элизабет просто везет! Как удачно для нее все складывается!

Он с состраданием взглянул на Кристин, томясь от желания прижать ее к груди. Но она сидела рядом с ним такая далекая, ушедшая в себя, что он не смел даже шевельнуться.

И он вспомнил свои муки в ту ночь, когда застал Бена в квартире Линды. Его ослепили ненависть и боль, которая безжалостно вгрызалась в сердце, словно некий паразит, против которого вся наука мира бессильна.

Кейн всем существом своим чувствовал, как страдает сейчас Кристин. Наверняка ей куда хуже, чем было ему когда-то. Ведь его отношения с Линдой длились совсем недолго, а Кристин была беззаветно предана сестре едва ли не с самого рождения.

Для нее сегодня рухнул весь мир. То, во что она верила всю жизнь, оказалось химерой. Одно это могло свести человека с ума. Так ошибаться!.. Как раненого зверька боль заставляла прятаться в нору, так, наверное, мысль о растраченных понапрасну чувствах загоняла Кристин в одиночество, где бы ей никто не мешал остаться наедине со своим горем.

Но ведь она сама потянулась к его руке! Этот красноречивый жест глубоко тронул Кейна. Ему было важно уже то, что она не оттолкнула его. Правда, возможно, ей просто нужно было за что-то ухватиться, все равно за что. Но как бы там ни было, он рядом с ней и сделает для нее все возможное. А именно сейчас он необходим ей как воздух! Кейн горячо надеялся, что она это поймет.

В этот час городские улицы были безлюдны. Еще две-три минуты, и они окажутся у дома Кристин. Кейн твердо решил войти с ней в квартиру, даже не спрашивая, хочет она того или нет. К чему провоцировать ее на отказ от его поддержки?

Пальцы Кристин вдруг сильнее сжали его руку. Повернувшись, Кейн увидел на ее губах слабую улыбку.

— Я все еще не поблагодарила тебя.

— Знаешь, я не впервые подумал сейчас, что мы стали чересчур цивилизованными, — произнес он, полный решимости отвлечь Кристин от тягостных мыслей.

Она озадаченно взглянула на него.

— Порой мне кажется, что физическая расправа просто необходима, и в первую очередь для нашего собственного душевного здоровья, — объяснил Кейн. — Мне, например, ничто не принесло бы большего удовлетворения, чем возможность вздуть хорошенько их обоих!

Кристин отвернулась и уставилась в окно.

— У меня частенько бывало такое желание. Но я всегда все прощала Лиззи.

— Хорошо, тогда взгляни на происшедшее под иным углом, — не сдавался Кейн. — Теперь ты можешь с наслаждением говорить все, что думаешь, не терзаясь чувством вины.

Она кивнула, но голос ее все еще оставался бесцветным, лишенным обычного богатства тонов.

— Да. Одно это и утешает. Отныне я не буду чувствовать себя виноватой. — Тяжело вздохнув, Кристин добавила: — Я ведь мечтала о полной свободе.

Кейну вдруг вспомнился рассказ девушки-гида, водившей их по тропическим зарослям, о прячущихся там коварных ядовитых растениях. Элизабет, как и они, нежная и безобидная с виду, при первой возможности вонзила в сестру ядовитые шипы, причинив мучительные страдания.

— Я даже не подозревала, как мне станет одиноко.

Кейн вздрогнул. Да, Элизабет оказалась точь-в-точь растением-паразитом, душившим и губившим сильное дерево, высасывавшим из него соки по капле. Видимо, сама Кристин, с ее потребностью быть кому-то необходимой, сделала это возможным. Господи, как запутанны и сложны отношения сестер-близнецов!

— Прости меня, Кристин, — нежно сказал он, вместе с ней скорбя о великой потере и вправду ощущая свою вину.

Она лишь крепче стиснула его руку. Такси остановилось. Кристин подняла на Кейна глаза, блестящие от слез.

— Ты останешься со мной? — жалобно спросила она.