А Джереми уже пора было возвращаться в армию. Конечно же, родители обсудили с ним сделанное Россу предложение о поездке в Париж.
— Не вижу причин, почему бы вам не поехать, — сказал Джереми. — Прошлым летом вы же сами собирались поехать в Париж вместе с Энисами. Правда, сейчас всё будет по-другому.
— Совсем по-другому, — ответила Демельза. — Возможно, я вообще не буду видеть твоего отца. Не представляю себя счастливой в меблированных комнатах в незнакомом городе, где никто не говорит на моём языке, да и Беллой нужно заниматься, не говоря уже о Гарри.
— Вы рассказали об этом Белле?
— Боже, нет, конечно же! Ты же знаешь, что она захочет поехать куда угодно!
— А ты разве нет, мама? Совершенно не в твоём духе.
— Я не говорила, что не хочу поехать. Но это будет совсем не развлекательная поездка.
Росс взял её за плечо.
— Думаю, ты можешь успокоиться. После моего разговора с Ливерпулем обстоятельства настолько изменились, что вряд ли предложение чем-то закончится.
— Какие обстоятельства? Ты о...
— Мире с Америкой. Просто не будет причины посылать Веллингтона командовать армией, которая вот-вот вернётся, а значит, он, вероятно, останется в Париже. А в этом случае меня не ожидает там тёплый приём, даже если останется необходимость послать туда представителя для налаживания отношений с французской армией.
Джереми улыбнулся.
— Его светлости ты не пришёлся по нраву?
— Сомневаюсь, что в этом есть что-то личное. Но ему не нравится, когда к нему присылают людей с непонятной миссией.
— А что говорят Энисы?
— Если мы уедем раньше, то они присоединятся к нам на Пасху. А если запоздаем, то через несколько недель уедем вместе.
— Жаль, что и я не могу к вам присоединиться.
— Ох, вот это мне бы понравилось! — воскликнула Демельза.
— К сожалению, — сказал Росс, — с прошлой весны в Париже нет британских войск. Приходится ограничиваться моральной поддержкой из Брюсселя.
— И всё же я мог бы выпросить ещё один отпуск. И тогда я буду гораздо ближе, чем к Нампаре.
Позже, когда Джереми остался наедине с матерью, он спросил:
— Как думаешь, он хочет поехать?
— Уверена, что он поехал бы, если его попросят. Ему нравится ездить с заданиями, а потом возвращаться в Корнуолл. Но уже несколько лет его не так тянет на приключения, как прежде.
— А ты не хочешь ехать, мама?
— Ох, я бы с удовольствием поехала ненадолго, это точно. Уехать вместе с Дуайтом и Кэролайн на Пасху было бы чудесно. Но если это будет надолго, то я наверняка буду тосковать по дому, по всему этому.
Джереми огляделся.
— Как и я временами.
— Что ж, у тебя в этом нет необходимости.
— Да, — вздохнул он.
— Всегда трудно надолго покидать то место, где ты родился, в особенности такое, как это. Хотя я с легкостью покинула место своего рождения. И даже не хочу снова его видеть.
Демельза штопала дырку на чулке малыша Генри. На ней было светло-зелёное кружевное платье, свободное в талии и с рюшами на шее, Джереми очень его любил. Он посмотрел на её пальцы с иголкой и удивился — как так вышло, что его мать, при всех своих талантах, так никогда и не овладела простейшими навыками шитья.
Она бросила на Джереми взгляд и улыбнулась.
— Так ты не собираешься повидаться с Кьюби за время отпуска?
Он отвернулся, чтобы пошевелить угли в камине.
— Ты знаешь о том, что предложил отец?
— Да! По крайней мере, он намекнул.
Джереми опустился на колени и подбросил дров. Поблизости почти невозможно было найти древесину, так что они жгли старую крепь из шахты. Он смотрел, как дрова занялись и зашипели.
— Разумеется, это невозможно, — сказала Демельза.
— Что?
— То, что предложил твой отец. Нельзя просто взять женщину. Даже твой отец... — Демельза запнулась, вспомнив, что Росс на самом деле когда-то именно так и поступил. Она уколола палец. — В том смысле, что нельзя взять женщину против её воли. Ты можешь поехать и попросить. Поехать и потребовать. Но если ты не пьяный разбойник, то решать ей.
— Думаю, отец предлагал остановиться где-то на полпути.
— Возможно.
Джереми выпрямился и снова сел в кресло. Демельза облизала палец.
— В общем, я решил последовать его совету.
— Что?!
— Вполне в порядке вещей для сына следовать совету отца, в особенности в таких делах, разве нет? Думаю, что да. Но за последние дни я тщательно всё обдумал и решил, что в этом есть смысл.
— Ты хочешь сказать... — Демельза всполошилась, но не стала продолжать. — Не думаю, что тебе стоит...
— Да, я тоже так не думаю. Но есть много доводов в пользу решения остановиться на полпути... Я отвечаю на твой вопрос, мама. Ты спросила, собираюсь ли я повидаться с Кьюби во время отпуска. Ответ — скорее всего, да.
«Какой удивительный разговор с сыном, — думала Демельза. — Когда я носила его, то и не предполагала, что пройдёт время, и однажды, двадцать три года спустя, я буду сидеть перед потрескивающим огнём в серый январский день и обсуждать такие подробности его любви к девушке. Он уже мужчина. И необычный мужчина. Он сейчас как будто на несколько лет старше меня тогдашней. И теперь у него своя жизнь, это его будущее, его любовь и судьба во всех смыслах.
— Ты укололась?
— Да. Ничего страшного.
— Возьми мой платок.
— Нет, благодарю. Это совсем пустяк. Так значит...
— Кьюби сейчас дома, — сказал Джереми. — Насколько я знаю. В четверг я уеду в Бельгию. В любом случае я бы уехал в пятницу. Я возьму Колли и ещё одну лошадь, если позволишь. Я оставлю их в «Белом олене» в Лонсестоне и дам хозяину денег, чтобы их доставили обратно. И тогда, если погода будет благоприятной, а всё остальное — менее благоприятным, я прибуду в Брюссель даже раньше срока.
— А если погода будет неблагоприятной?
Джереми поднял бровь.
— А всё остальное — более благоприятным? Тогда я задержусь... Но будь уверена, я напишу тебе из Лондона. И обо всём расскажу.
Из камина посыпались искры, и Джереми снова опустился на колено, чтобы их смести. Теперь он выглядел уже прежним, подумала Демельза, всё тот же мальчик. Люди особо не меняются, меняется лишь их отношение друг к другу.
Под влиянием порыва у неё вдруг вырвалось:
— Хочешь, я приберегу для тебя чашу любви?
Джереми резко вскинул голову.
— Что? О чём ты?
— Я просто подумала, что ты по-особенному ей заинтересовался.
— Разве? Не думаю.
Он покраснел.
— Может, она принесёт тебе удачу.
— Или неудачу?
— Я так не думаю.
— Тогда поступай с ней, как знаешь! Ты же её нашла! Она твоя, а не моя.
— Да, разумеется. Мне просто подумалось, что она... такая красивая.
— Я не хотел быть грубым, — через мгновение отозвался Джереми. — Просто... думал о другом.
Они стали молча смотреть на огонь. Демельза выронила шитье.
— Хочешь, чтобы я рассказала отцу? Про Кьюби.
— Что? Да, пожалуй. Я тоже скажу ему пару слов. Просто обязан. Но знаешь что? Он ведь предложил поехать в Каэрхейс вместе со мной.
— Правда? Я не знала! Это значит...
— Что я, разумеется, от этого откажусь. С благодарностью и всё такое. Если бы я попал в трудную ситуацию, то никого так не желал бы видеть рядом, как его. Но в этой ситуации, в которую я загнал себя сам, это только моё дело. И, если позволить себе метафору, я должен либо выплыть, либо утонуть в одиночестве.
Он уехал в полдень четверга, двадцатого. Демельза провожала его взглядом, всё ещё чувствуя тепло его губ на щеке.
— Он сказал тебе, что попытается сделать?
— Нет, — отозвался Росс. — Может, оно и к лучшему. Сложно давать советы.
— А у майора Тревэниона горячий нрав?
— Да. Но он не драчун, насколько я могу судить.
— А что у них за слуги?
— В доме — три старика и несколько горничных, по словам Джереми. И несколько человек вне дома.
— Многовато на одного юношу.
— Насколько я знаю Джереми, он не будет напрашиваться на драку, если сможет её избежать. Всё зависит от девушки, разве нет? Как ты сама ему сказала, мои идеи о том, чтобы овладеть женщиной силой, совершенно вышли из моды.