В животе у него заурчало, человеческий желудок изголодался по человеческой пище, но не было денег, чтобы купить ее. Придется выклянчить что-нибудь, умолять о куске хлеба. Или красть. Он это ненавидел, но делал это не раз.
Эта местность принадлежала ему с рождения, Уильям мгновенно это понял. Даже за годы, которые он провел, опутанный чарами, кое-что оставалось неизменным — он знал, где в зависимости от сезона найти ягоды, орехи, сочные фрукты. Сад его собственного особняка скрывал роскошь, о которой время забыло: грецкие орехи и яблоки, чистую воду, бегущую из глубокого родника.
В утренней дымке он неторопливо шел к дому, находя удовольствие в несовершенствах дня. Легкий туман пронизан слабым запахом сжигаемой листвы, свежий воздух слишком прохладен для полного удовольствия, но роскошен для человека, знавшего лишь безукоризненное совершенство Страны вечного лета.
Навстречу шла женщина с, длинными темными волосами, в костюме из темной шерсти. Увидев Уильяма, она явно вздрогнула и замерла на полушаге, словно не знала, то ли идти дальше, то ли остановиться. В конце концов она решительно двинулась вперед. Ему нравилась твердость ее шага, бесстрашно вскинутый подбородок. Когда она подошла ближе, он увидел, что у нее нежное овальное лицо и большие темные глаза за очками. Она куда более красива, чем сама считает, подумал он и чуть улыбнулся.
— Доброе утро, миледи, — сказал он.
— Это вы, — нахмурилась она. — А где ваша подруга?
— Подруга?
— Экейше.
Он помрачнел:
— Она мне никто, но, как и остальные, она наверняка еще в постели после пьяной пирушки.
— А вы нет?
— Конечно. Разве я не стою перед вами?
— Вы пили с ними прошлой ночью.
Так она знает его в его другой ипостаси, когда монстр спускает его с поводка, не ослабляя лютого контроля. Волна гнева лизнула его легкие, он наклонил голову, чтобы скрыть это.
— Я умеренный человек, — проговорил он.
— Вы сегодня другой, — сказала она, присмотревшись.
— Я? Как так?
— Одежда современная. И вы выглядите… Извините, но у вас усталый вид.
— Вы не из Англии. — Его сердце немного оживилось.
— Нет. Я из Чикаго. — Заметив его озадаченный взгляд, она добавила: — Это в Америке.
Он кивнул, хотя понятия не имел, что это означает.
— Я голоден, — сказал он. — И простите, но я вас не знаю.
— Не знаете меня? — прищурилась она. — Не знаете этот браслет? — Она вытащила яблоко, свежее и красивое. — Не помните этого?
У него в животе заурчало.
— Хотел бы я помнить. Я очень голоден.
Яблоко было слишком большое для ее руки, взглянув на плод, женщина снова подняла глаза.
— Не понимаю, почему вы не можете взять его. Возможно, оно как раз для этого предназначено.
— Буду очень благодарен.
— Тогда берите. Думаю, вам надо позавтракать. Я собиралась в библиотеку, но могу и не ходить. — Она повернулась и сделала жест рукой: — Идем со мной.
— Спасибо, миледи. — Он откусил яблоко. Оно было хрустящим, сладким, ему даже пришлось остановиться, просто чтобы насладиться радостью от такой вкусной еды. Человеческая еда. Он поглощал ее с необычным отсутствием фации.
Она смотрела на него, наклонив голову набок, ее красивые волосы падали ей на руку.
— Элис, — сказала она.
— Простите, что?
— Меня зовут Элис. Ненужно называть меня «миледи».
— Что ж, тогда Элис, — рассмеялся он. Зажав в одной руке яблоко, он повел другой: — Пожалуйста, показывайте мне дорогу.
Когда она подошла к каменному мосту, который он так хорошо знал, знал каждую крошечную маргаритку, растущую в трещинах, он остановился.
— Куда мы идем?
— В мои апартаменты. То есть… в квартиру, вот в этом доме.
Она указала на особняк, на его собственный сад.
— Вы здесь живете?
— Только в части дома.
— Я когда-то жил здесь. Давно. Это был мой фамильный дом.
Она жестом предложила ему идти вперед и, прищурившись, вдруг глянула через плечо.
— Идите этой дорогой, — сказала она нахмурившись.
— В чем дело?
— Я не уверена. Кажется, я видела… — Она тряхнула головой. — Не важно.
Уильям шел через сад, но когда приблизился к двери, его сердце вдруг опустело. В памяти он видел длинные светлые волосы сестры, ее вышитую рубашку, слышал ее теплый смех. Наверное, прошли уже сотни лет, но для него это словно несколько месяцев. Он тосковал по сестре, но друзьям, от которых теперь в склепах остались только кости. Его похитили у всех них, у естественного течения времени.
Он остановился. Тихо, где-то вдалеке щебечет птичка.
— Возможно, вы правы, не думаю, что войду.
Она повернулась, положила ладонь ему на руку.
— Вы в порядке?
Уильям с огромной печалью глянул на окна.
— Какой сейчас год?
— Две тысячи десятый.
У него вырвался невольный вздох.
— Я не был здесь с… — Он нахмурился. — Была война, мною взрывов. Бомбы?
— Да. Это была Вторая мировая война. Семьдесят лет назад.
Задыхаясь, он осел на скамью.
— Думаю, вам нужно съесть что-то более основательное. Если не хотите входить, я принесу.
Он кивнул, потом мысль пронзила его мозг.
— У вас, случайно, нет какого-нибудь пирога?
Эта просьба вызвала у нее веселый смех.
— Посмотрю. Уверена, что мы сможем найти что-нибудь для вас.
— Это будет просто замечательно. — Уильям откусил яблоко, без всяких причин поглядывая на границы сада. Элис задержалась, наблюдая за ним. В золотистом свете она была чудесна, как песня. — Я рад познакомиться с вами, Элис, — сказал он. — Пойдете со мной на пикник? Я знаю тут секретные места. Или знал.
— Да, милорд, — подмигнула она. — Я сейчас вернусь.
В кухне Элис искала еду для Уильяма. Пара вареных яиц, несколько толстых ломтиков ветчины, хлеб, масло — похоже, так в Англии едят бутерброды. Она сунула все это в свой рюкзак, добавила виноград, бутылку газированной воды и бутылку крепкого сидра. Что до пирога, она их не особенно любила, но в магазине их хватает.
Пока она собирала вещи, собственное тело казалось ей воздушным, словно она не из крови и плоти, а создана из света, В кухонное окно она видела Уильяма. Откинутые назад волосы перехвачены тем же кожаным ремешком. На нем обычные джинсы, белая рубашка мягких линий, распахнутый ворот открывает загорелую шею и самый верх груди. От его вида у Элис голова кружилась.
Как угодила она в эту странную историю? Она понятия не имела, но сегодня ее это не волновало, накинув рюкзак на плечо, она вышла в сад.
И впервые заметила, что розы отцвели. Ни единого цветка не осталось на стебле, карабкающемся по стене. Очевидно, ночью были заморозки. Плохо, очень плохо.
Натянув пониже шапку, она махнула рукой миссис Ли, показавшейся за стеной.
— Привет, Элис, — поздоровалась она. — Куда это вы собрались в такое яркое утро?
— Мы собираемся на пикник.
— «Мы»? — переспросила пожилая женщина и выглянула из-за дерева. — О, понятно!
— Это Уильям, миссис Ли.
— Здравствуйте. Как поживаете? — учтиво поклонился он.
— Хорошо, дружище, очень хорошо.
Элис осенила блестящая идея.
— Миссис Ли, у вас, случайно, не найдется какого-нибудь пирога? Уильям его очень хочет, а у меня нет.
— Конечно. Вчера испекла бисквит. Подождите, сейчас принесу.
— Ох, не нужно беспокоиться, мадам. Я от отсутствия пирога в обморок не упаду.
— Чепуха. Я мигом вернусь.
Элис улыбнулась Уильяму:
— Чувствую, она из тех, у кого всегда найдется пирог.
— И вы правы. — Он подвинулся ближе. — Думаю, в благодарность мне нужно показать вам кое-какой секрет. Мне следует быть настороже, а вдруг вы убийца, который спрячет мою голову в лесу?
— Да, гарантий у вас никаких.
— Вот! Тут вам на двоих хватит. — Миссис Ли подала перевязанную бечевкой коробку.
— Я с вами позже рассчитаюсь, — сказала Элис. — Простите меня за нахальство.
— Отправляйтесь на пикник.
— Идем? — Уильям взял Элис за руку.
Они перешли ров, миновали поле и по едва заметной тропинке направились к стройным березкам. Под ногами хрустели опавшие листья, наполнявшие воздух запахом детства, солнечные зайчики прыгали по плечам. Когда они подошли к реке, Уильям повернул на запад и повел Элис вверх по холму. Сюда слабо доносились звуки дорожного движения, вдали виднелись сады и дома с застекленными террасами под белой железной крышей. Уильям молча и целеустремленно шел вперед, пока они не добрались до груды валунов.