Людмила Немиро - Черная бабочка

— Я… пойду? — нерешительно освободилась я из рук Стайлса.

Он кивнул, рассматривая мое лицо. В этот момент я поняла — с ужасающей ясностью — что Гарри все знает. Мое дыхание перехватило, щеки вспыхнули, и я вскочила, отворачиваясь от него. Я ощущала уверенность и спокойствие Гарри спиной.

— Ты прослушал его, да? Ты прослушал мое послание? — немного срывающимся голосом спросила я, сминая блузку на груди.

Я вздрогнула, когда на мои плечи опустились теплые руки. Он развернул меня к себе, едва заметно улыбаясь, приподнял лицо за подбородок, чтобы встретиться взглядом, наклонился и запечатлел на моих губах самый осторожный и нежный поцелуй, который послужил ответом на мою растерянность.

После Гарри отошел назад и уже абсолютно серьезно произнес:

— Очень надеюсь услышать это еще раз. Я буду стараться, Джен.

Я скоро рехнусь, если не посплю. Мое состояние невозможно было описать простыми словами. Я пребывала в эйфории до конца рабочего дня.

«Я буду стараться», — это признание бесконечно пульсировало в моей голове. Оно вынуждало меня мечтательно «зависать» в прострации, забывая о реальности, и глупо улыбаться. Все потому, что Гарри намеревался добиваться этих признаний, а не пугать меня оружием.

Господи, я должна произнести это еще раз. Всерьез. Вслух.

— Я… я люблю тебя, Гарри, — тихо и нерешительно проговорила я и принялась озираться по сторонам, словно кто-то, кроме меня, мог быть в этом маленьком кабинете. — Да. Я тебя люблю, Гарри, — уже решительнее. — Я люблю…

— Дженни! — резко распахнулась дверь, обрывая мои слова, и Брайан вскинул брови: — Эм… что?

— Я люблю кофе, приятель, — выпалила, собирая вещи, чтобы отправиться домой, — и хочу выпить стаканчик прямо сейчас.

— Отлично, — кивнул парень. — Но сделай это потом, так как тебя вызывает Стайлс.

Я напряглась.

— Оу… А зачем, не знаешь?

— Не имею понятия.

Парень бросил это равнодушно и скрылся из виду. Я прихватила пальто, сумку и пошагала к кабинету Гарри.

Он обернулся, когда я вошла. Офис понемногу опустел, потому в коридоре стояла тишина.

— Джен, ты не против, если мы поедем прямо сейчас? — спросил парень, проводя рукой по своим волосам.

— Да, конечно, — осторожно согласилась я, поглядывая на Гарри заинтересованно, и спросила: — Все в порядке?

Стайлс выдохнул, улыбнувшись, и я немного расслабилась, когда он сказал:

— У меня просто больше нет дел, и я подумал, зачем тянуть… А ты… ты как? Есть какие-то планы?

— Нет, все в порядке.

Да, мы вели себя, как подростки. Знаю. Выглядели глупыми и нерешительными. Но через это нужно пройти. Нам обоим было неловко. Ведь это действительно — все заново.

— Окей, — радостно сверкнул глазами Гарри, — тогда едем?

— Да, Гарри, едем.

Без сомнений, это мужчина занимал все мои мысли и напрочь завоевал сердце. Но я должна быть честна с собой: он заполучил меня еще тогда, когда был тем бандитом. Я навсегда это принимаю, так как нельзя стереть из памяти все, через что мы прошли. Мы будем бороться и тянуться друг к другу так или иначе.

Гарри поймал мой взгляд в зеркале лифта, помрачнел, и я опустила глаза.

— Что такое, Дженни? — знакомый насмешливый тон. — Все еще боишься меня?

— Да, — кивнула я, снова глядя на него. — Но теперь мне это нравится.

Гарри повернулся ко мне и замер, вглядываясь в глаза.

— Не могу тебя понять, Дженни, — произнес он, проводя кончиками пальцев по моей щеке. — Это такая любовь?

— Какая? — сглотнула я.

— Холодная.

Я вновь отвела взгляд. Гарри продолжал смотреть. Потом я нерешительно придвинулась и мягко опустила голову на мужское плечо, улыбаясь отражению Гарри. Он кивнул мне и тоже улыбнулся.

Момент особой нежности и признания. Я хотела, чтобы так было всегда.

Я хотела быть правильной. Я очень хотела поступить правильно. Я много думала, не решаясь повернуться к Гарри.

Он привез меня к моему дому, теперь уже окончательно к моему, и мы сидели на пирсе, укрывшись пледом. Пили горячий кофе из бумажных стаканчиков, молчали. Гарри обнимал меня сзади. Это все было так естественно, так по-настоящему, что словно и не прекращалось никогда.

Я вглядывалась в темные воды озера, слушая, как на слабом ветру тихо плещутся волны, ударяясь о деревянные столбики под нами. По небу проплывали тяжелые осенние облака, иногда позволяя почти полному диску луны выглянуть и разлиться призрачным сиянием по гладкой поверхности озера.

Природа, казалось, нашептывала мне о том, что я должна сейчас молчать и слушать все, что она мне говорит. Но я не понимала этого языка. Не понимала шороха травы, не понимала приглушенного пения ветра, что сливалось с теплым дыханием человека, сидящего позади меня. Человека, который укрывал от холода, защищал собой.

Сомнений не было: я хочу быть с Гарри Стайлсом. Но он мне так ничего и не ответил на то послание, ни слова в ответ на мое признание. Вроде бы и неважно, правда? Вроде бы и не нужно все это. Зачем? Однако что-то внутри твердит, что еще как нужно.

Гарри теребил плед, положив поверх моих рук свои горячие ладони. Стаканчики опустели и теперь лежали рядом, накрытые уголком пледа, чтобы не унесло ветром в воду. Я волновалась. Чувствовала, что мы должны поговорить, и так же я чувствовала, что Гарри собирается с силами, решается произнести хоть слово. Ведь начав, он не сможет остановиться.

Его грудь начала вздыматься чаще, и я поняла, он готов.

— Знаешь… — прозвучал родной голос над ухом. — Я благодарен тебе, Джен. Да, это правда, — он чуточку помолчал, подумав, после чего продолжил увереннее: — Ты вытащила меня. — Руки Гарри крепче обхватили мои плечи. — Ты ведь была уверена, что я мертв, но все равно ждала. Да, ты уехала, сбежала туда… — он нервно хохотнул, — туда, где я как раз прятался. Никогда не забуду, когда увидел тебя в супермаркете. Я был замаскирован, но едва не рванул прочь, когда твои глаза скользнули по мне. Однако ты отвернулась, и я… Дженни… — Я услышала, как Гарри сглотнул. Ему было трудно говорить. — Та улыбка, адресованная твоему отцу… Ты размазала меня по асфальту. Я понял тогда, особенно остро это ощутил, что не имею права оставить тебя навсегда. Твои черные глаза были непроницаемы, но улыбка — вымученная, искренняя только для отца, но, черт возьми, все равно вымученная. Ты улыбалась, но не из-за меня. Я тогда выскочил под дождь, встал у стены и… конечно, как всегда, разнес кулаки в кровь… Я бил стену. Джен, я был… в тот момент, я был самым сильным во всем мире, самым сильным и слабым. Я не мог подойти к тебе, чтобы не разрушить план, но я понял, что со мной ты никогда так не улыбалась — так напряженно. Хотя на твоих плечах висела страшная утрата. Ты потеряла Зейна, но всегда улыбалась мне искренне. Или с ненавистью, или с презрением, но всегда искренне, понимаешь? — Голос Стайлса больше не поддавался ему. Гарри срывался, то понижая тон, то почти крича мне на ухо. Я дрожала. Он все сильнее сжимал мое тело. — Я не могу… Дженни… Я просто тогда не мог и сейчас не могу оставить тебя. Я знаю, если ты оттолкнешь, у меня не выйдет смириться. Это плохо, да? Это неправильно, Дженни?

Я освободилась из его рук, потому что не могла все это вынести. Если впадать в истерическое состояние, то не в его присутствии. Он не должен этого видеть.

Я побежала по пирсу к дому, там взлетела наверх и заперлась в ванной.

Я хотела поступить правильно? Я так и поступила — выслушала Гарри. Я поняла его выбор. Я знала теперь, что мне никогда не уйти от него. Это так странно и страшно осознавать, но этот человек полон того, чего я вообще не ожидала увидеть в нем: чувственность, преданность, нерешительность. За всей его уверенностью вот эта нерешительность. Избалованный мальчик вырос в серьезного мужчину, но остался испуганным ребенком, чье сердце полно любви, заботы, доброты и страха. И это ужаснее всего. Страх. Я видела однажды это в глазах Гарри, когда он был пьян, и думал тогда, что я ухожу, бросаю его одного.