Людмила Немиро - Черная бабочка

— Да куда его понесло? — прохрипел Найл, когда прошло уже довольно много времени.

Гарри все не выходил. Дом уже пылал вовсю. Найл набрал номер службы спасения, назвал адрес и фамилию, чью резиденцию нужно потушить. Думаю, машина пожарной службы примчится очень скоро.

— Луис, — сказал парень в трубку, уже связавшись с Томлинсоном, — на нас напали люди Эдгара. Дом Гарри подожгли… — косой взгляд на меня, — да, она жива. Стайлс? Этот ненормальный помчался обратно. Да знаю я… Не ори! Пришли сюда людей! Пусть дожидаются пожарных… Луи, заткнись! Я вытащу Гарри!

Я стояла уже у капота машины и таращилась в сторону дома. Что Стайлсу там понадобилось? Он, видимо, далеко не всегда думает головой.

Я начала немного нервничать. Все же неприятно осознавать, что кто-то в этот вечер умрет. Мне стало не по себе.

Жутко хотелось спать, что означало — я сильно отравилась. Желудок не переставал подскакивать к горлу. Но мои глаза неотрывно смотрели в горящий дверной проем. Да где его черти носят? Кто будет разгребать все, что он натворил?

Найл, не выдержав, поплелся обратно к дому. Я за ним следом. Зачем?

— Ты куда намылилась? — рявкнул он на меня. — Жди здесь.

— Чтобы вы оба там отключились, а я осталась тут торчать?

— Ключи в замке зажигания, — почти по слогам произнес блондин и взбежал на крыльцо, но в этот самый момент ему навстречу выскочил Гарри, прижимая к лицу низ своего джемпера, и скомандовал:

— Сваливаем.

В руках он держал какие-то папки — видимо, важные бумаги — и Макбук. Он, проходя мимо, окинул меня взглядом и повторил, нахмурив брови:

— Сваливаем.

Я устало уселась на заднее сиденье машины. Найл — рядом со Стайлсом. Гарри принялся кому-то звонить, обсуждать случившееся. Отдавал приказы, что-то объяснял. Я плохо соображала.

Машина неслась по темной дороге, меня укачивало. После мерный ровный гул по гладкому шоссе. Затем снова я провалилась в сон. Вдруг голос Стайлса громко проорал, чтобы я не смела засыпать. Но мне так хотелось закрыть глаза, что я почти умирала от слишком грубого крика Гарри.

В какой-то момент я все равно вырубилась. Не знаю, с какой скоростью ехал Стайлс, но когда меня принялись тормошить, чем-то натирая щеки, чем-то отвратительно мокрым и холодным, я застонала. Страшно хотелось пить.

— Давай, Джен, открывай глаза… Эй, слышишь меня? Найл? Твою мать! Найл!

— Я в порядке, я в порядке, — донесся слабый голос Найла. — Займись ей, я сейчас очухаюсь.

Мне все же удалось разлепить веки. Стайлс выдохнул, поджав губы и качнув головой, после чего взвалил меня себе на плечо, и я едва не завопила от того, как меня снова накрыла волна тошноты. Но все обошлось. Гарри вошел в какое-то здание. Затем лифт. Коридор. Темнота. Приглушенный свет комнаты.

Мне было плевать, где я. Только бы поспать. Только бы меня не трогали. Кто-то ввалился в комнату следом за нами, и я узнала голос Найла:

— Я к доктору, Гарри, мне дерьмово.

— Давай, набери Сэма. Он отвезет.

— Позвонить Адамсу?

— Я сам.

И шаги Найла отдалились. Я, сонно моргая, посмотрела на Стайлса. Тот сосредоточенно искал что-то в своем сотовом, а, найдя, прижал его к уху и перевел взгляд на меня. Только сейчас увидела, как он перемазан сажей. Волосы Гарри были собраны в пучок на затылке. На светлом джемпере было несколько дыр. Значит Стайлс попал в огонь. Чокнутый. На его локте виднелся ожог. Заметный ожог.

— Доктор Адамс… Джек, мне нужна твоя помощь… Да. Пентхаус… Жду.

Стайлс поглядел на меня снова, после того как бросил телефон на тумбочку. Куда-то ушел, но вскоре вернулся и влажным полотенцем утер кровь с моего лица. Потом через дырку в штанах осмотрел колено, вытер рану, от чего я не переставала шипеть, обработал ее и заклеил пластырем. И все это с выражением крайней сосредоточенности, словно «на автомате», не задумываясь о действиях. Он размышлял о чем-то своем. Вполне понятно, о чем конкретно.

— Ты должна переодеться. Помочь? — спросил он после этого.

— Сама.

Я с трудом перекатилась на край, врезавшись ногами в спину Гарри, поскольку он сидел на кровати, но тут же притихла, снова прикрывая глаза. Он вздохнул, поднялся и принялся стаскивать с меня джинсы. Я ничего не могла сказать, потому что мне было лень. Сонная истома и слабость убили во мне остатки какого-либо здравомыслия, поэтому Гарри лишил меня одежды беспрепятственно. Начинала болеть голова…

На миг все исчезло, а после кто-то подсунул мне под голову руку, приподнял, и моих губ коснулось что-то холодное, а следом прозвучало:

— Пей.

Я сама выпрямилась и вцепилась в стакан пальцами, будто от этого зависела моя жизнь. Так и было, в принципе…

Вскоре Гарри ушел открывать дверь, потому что кто-то позвонил.

Доктор, мужчина средних лет, быстро оценил мое состояние, сказал, что «самое худшее позади», и ввел мне какой-то препарат. После этого док пояснил, что я должна пить много воды, еще раз внимательно проверил мои зрачки, прослушал легкие и сердцебиение, и, повторив, что мне повезло, вышел из спальни. Гарри, покосившись на меня, тоже скрылся за дверью. Я укуталась в одеяло, и мои веки потяжелели, глаза тут же закрылись. Это все, что я хотела в этот момент. Сон.

«Опять я с ним, — мысль в голове, — он вытащил меня…».

Как же у меня болела голова. Будто я под утро вернулась с бурной вечеринки. Хотелось еще поспать, но, пошевелившись и перекатившись на левый бок, я вдруг уткнулась носом в чье-то тело. Голое тело. Осторожно отодвинувшись назад, я приоткрыла глаза, щурясь от яркого солнечного света, льющегося сквозь тонкие занавески, и в изумлении уставилась в лицо мирно спящего и полностью расслабленного Стайлса. Его губы были чуточку приоткрыты и надуты, а веки еле заметно подрагивали. Так близко. При свете дня. Забавно. И, если честно, любопытно.

Над верхней губой и на подбородке — кстати, довольно твердые линии, что, само собой, говорит об упрямстве этого парня — проступила щетина. Волосы Гарри сбились, и я подумала, что прямо сейчас подстригла бы эту Рапунцель. Хотя, честно, ему шла такая легкая неряшливость. Он с длинными волосами стопроцентно подходил под вид деятельности, которым занимался — бандит. Нет, это конечно довольно стереотипное мышление, ну и пусть, зато я точно была уверена — Стайлс тот еще засранец. Страх перед ним прошел, но не полностью. То есть, я хочу сказать, я продолжала его побаиваться, но в другом ключе. Как-то по-другому, но на этой мысли я себя уже ловила прежде.

Я окинула взглядом плечи Стайлса, изучила татуировки пониже ключиц — две симметричные птички, смотрящие друг на друга — и снова уставилась на губы. Он правда красивый. Ну вот так, если со стороны и не заморачиваясь насчет его внутреннего мира. Тогда, когда его взгляд обращался к Луису, глаза светлели. Он был таким… таким добрым… Человечным.

Я тихо вздохнула, вдруг немного нервно подумав о том, что Гарри целовал меня. Это, конечно, сложно назвать поцелуем, но что-то похожее на то. Странно, однако этот момент сам собой стерся из памяти. Не совсем, но так, что я не слишком хорошо его помнила. Это к лучшему, потому что Стайлс был не в себе. Я тоже.

Я дернулась, когда ресницы Гарри дрогнули сильнее, и он медленно приоткрыл сонные глаза. Снова закрыл и пробормотал:

— Ненавижу, когда пялятся на меня спящего. Я всегда просыпаюсь.

— Это нервное, — ответила я серьезно, и Гарри еще раз посмотрел на меня.

— Нет, просто у тебя глаза, как у ведьмы.

Он сладко зевнул, громко и не смущаясь, после чего перекатился на живот, провел ладонями по заспанному лицу; затем — на спину, потянулся, хрустнув позвонками, и замер, глядя в потолок.

Светлая комната. Это та самая спальня, в которой я была заперта тогда… в первый раз…

Я все еще смотрела на Стайлса, молча завидуя его идеальному профилю, и думала, что он будет со мной делать дальше. Хорошо. Он спас меня. Ну, я не сомневалась, пусть это звучит самонадеянно, зато честно. А что потом?