Людмила Немиро - Черная бабочка

Он все не уходил. Вот как нарочно.

Стоял и смотрел на мой профиль.

— Что такое, Джен? — внезапно хрипловато спросил Гарри, но я не повернулась, а просто сказала:

— Не понимаю, о чем ты.

— О том, что ты расстроилась.

Я прикусила язык, только бы ничего ему не ответить. Хватит этих нелепых совместных дней. Я словно привыкаю к нему. Даже запах стал нормой, постоянный запах Гарри. Раздражает меня.

— Выйди, я хочу одеться.

Стайлс не шелохнулся, а я, повернувшись к нему, невольно сглотнула, скользнув взглядом по его фигуре в черной майке и джинсах.

Да что за дерьмо? Я начинаю злиться. Почему он никак не уйдет?

Тихий приглушенный смех, и Стайлс, уже выходя, бросил:

— Ладно, а то сознание потеряешь от моего вида.

Он все видел. Опять. Я тоже не слепая. Думала уже и не раз о нем. Гарри смотрит за собой, держит себя в форме. К тому же его одежда, она слишком хорошо подобрана. Он не обделен вкусом. А запах… Я знала, что это за аромат. Я страдала этой ерундой: часто заглядывала в дорогущие магазины парфюмерии и с невозмутимым видом обнюхивала все, что могла. После так же невозмутимо уходила. Хейли подшучивала надо мной из-за этого. Зато она всегда знала, к каким запахам я тяготею больше всего. На Рождество мы вместе с ней ехали в Бостон и покупали каждая себе в подарок крошечный флакончик новых духов. Совсем крошечный, потому что это было дорогое удовольствие.

Несмотря на всю такую загадочность и скрытность, аромат, выбранный Стайлсом, говорил сам за себя — динамичный и прямолинейный. Я улавливала эти нотки: чуточку перца, немного корицы и свежесть. Без сомнений, D&G.

Я снова подумала об акценте Гарри, когда, уже вытираясь полотенцем, услышала за дверью, как он тихо напевает себе под нос. Рехнуться можно, он до жути странный.

Парень, который умеет петь, играет в «снежки», мило смотрит на своего приятеля — убийца и бандит? Что-то из области фантастики. Но выводы делать было рано. Я совершенно не знала этого человека.

Стайлса уже не было в комнате, когда я покинула душную ванную. Его голос доносился из стороны кухни, ну примерно оттуда. Я поспешно оделась, наконец полностью в свою одежду, выстиранную. Даже белье было на месте. После этого стало немного спокойнее, словно я нацепила броню, защиту от воздействия Стайлса.

Вечером я планировала сразу же прямиком отправиться к Хейли в больницу. Она лежала в Бостоне. В той же клинике, где до этого была моя мама. Однако говорить о предстоящей поездке Стайлсу я не собиралась. Он тут же начнет мне угрожать, запугивать и в итоге вообще не выпустит отсюда.

Примерно около семи часов вечера Гарри вышел из кабинета, уставший и с покрасневшими глазами. Я торчала в гостиной, сидя на диване и тупо пялясь в окно. Приятно, но тоскливо наблюдать, как темнеет небо, как сумерки сгущаются, забирая день в свои объятия, и в права вступает ночь.

За время, что я провела в одиночестве, я успела подумать обо всем. Даже о Зейне. Меня все еще тревожило все, что я о нем узнала. Как-то так вышло, что за всеми этими приключениями в компании Гарри я забыла о нем. Мне стало стыдно. Ведь…

Я любила его, боже. Сердце заходилось от воспоминаний. Он не мог так солгать. Я, черт подери, слишком сильно его любила… Мне было очень больно от всего, что наговорил о Зейне Стайлс.

— Ты здесь? — тишину нарушил низкий голос.

Я не шелохнулась в полумраке. Подумала и сказала:

— Я люблю Зейна до сих пор. Не хочу больше слышать о его подлости. Он не был таким.

Гарри тяжело вздохнул. Я физически ощутила его напряжение. Встала и посмотрела на него.

— Мне плевать на твои проблемы и на то, что вы не поделили. Я люблю его, Гарри, и не позволю тебе выдумывать все это…

Стайлс долго буравил меня темным взглядом. Я улавливала злость в его глазам даже без нормального освещения.

— Ты дура, Джен, — заключил Гарри ледяным тоном. — Живи в своем вымышленном мирке и тешь себя глупыми иллюзиями. Когда-нибудь сама поймешь, с каким дерьмом встречалась.

— Не думаю, что он хуже тебя.

Гарри подошел очень близко. Он смотрел надменно, сверху вниз, сдержанно, будто изучая.

— Ты не то говоришь мне, Дженни, тебе так не кажется? Ты все еще здесь, в моей квартире. Зачем все портить?

Я промолчала, потому что он был прав. Зачем? Разойдемся мирно. К черту прошлое. Мне страшно из-за будущего.

— Собирайся, — бросил Стайлс и, постояв еще пару секунд, развернулся и вышел из комнаты.

Я, выдыхая, опустила голову. Мне было стыдно из-за своих слов. Плевать, обидела я Стайлса или нет. Мне стало не по себе из-за того, что он сдержался. Я едва не нарвалась на неприятности. Когда уже мой язык перестанет опережать мысли? Я никогда не была такой резкой и грубой. Все изменилось. Люди меняются.

— Эй, на тебе лица нет, — проговорила Хейли, коснувшись моей головы рукой. Я сидела на стуле рядом с койкой и утыкалась лбом в плечо подруги. Это у нее шутки такие. Да, она всегда веселится. — Что-то стряслось?

— Не смешно, — пробормотала я, шмыгая носом. Не очень мне хотелось ее расстраивать, но вид у Стоун был отвратительный. Вся в синяках и ссадинах. Глаза заплывшие из-за сломанной переносицы. — Мне так жаль…

— Да прекрати уже, Джен, серьезно. Я жива и отлично. А то сама сейчас разревусь. К тому же Гарри пообещал «починить» мой нос. Как-нибудь съезжу на ринопластику. Все будет хорошо, милая.

— Его стало слишком много в наших жизнях, Хейли, — отодвинулась я и утерла ладонями слезы.

Подруга посмотрела на меня пристальнее, чем обычно.

— В твоей жизни, а не в наших, — поправила она меня. Я нахмурилась. — Это за тобой он таскается. Так что… Да, это все паршиво, Джен, тем более что моя мама, она в ужасе просто. Тут еще комиссар покончил с собой. По TV в одной программе разбирали трагедию с обрушением того здания. Все орут о преступнике Эдгаре Стайлсе. Город стоит на ушах. Что сейчас будет?

— Я не знаю. В одном уверена точно, нас в покое не оставят. Нужно защитить родителей. Иначе… Оу, кстати… Завтра я еду за мамой. Ее выписывают.

— Отлично! Хоть одна хорошая новость! Круто! А на чем ты поедешь?

Я замялась. Стоун протянула:

— Да ла-а-адно. Стайлс? Серьезно?

— Прекрати, Хейли, я сама его попросила. Маме нужен покой.

— Окей-окей, а почему к Сэмми не обратилась? — добила меня тем же вопросом подруга, которым ранее смутил Гарри.

— Да боже… я… — мне не дали ответить. В палату кто-то вошел, и я оглянулась. — Добрый вечер, миссис Стоун, — побледнела я и встала.

Кейси, поджав губы, скрестила руки на груди и уставилась на меня так, будто собиралась убить на этом самом месте.

— Водишься с преступниками и втягиваешь мою дочь? — процедила разозленная женщина.

— Нет, мэм, что вы. Я… Миссис Стоун, вы знаете меня с моего самого глубокого детства. Почему вы не верите мне?

— Потому что не могу поверить в то, как ты изменилась, Дженни. Мне противно. Стайлс вытворяет в Челси черти что, а ты бегаешь за ним. — Я покраснела от услышанного. — Нашла себе ухажера, так отцепись от Хейли.

— Мама! — повысила голос подруга. — Что ты несешь? Джен не виновата. Никто не виноват, кроме Эдгара Стайлса.

— Сын пошел по стопам отца! Так всегда! — выкрикнула Кейси, приближаясь ко мне. Я сжала пальцами свою сумку. Глаза предательски щипало. Я так ненавидела в этот момент Гарри, что будь он рядом, непременно накинулась бы на него. — А твоя мать еще и защищает его. Хлои, видно, покрывает тебя, но это исправимо.

— О чем ты, мама? — голос подруги задрожал, и я успокаивающе улыбнулась ей, хотя в моих глазах уже стояли слезы, и видела я чертовски плохо. Меня мутило от обиды, но я понимала чувства этой женщины. Ее дочь пострадала. Любая мать искала бы виновников случившегося.

Миссис Стоун гордо вскинула подбородок. На ее щеках блеснули слезы. Но истерики не было. Она просто страдала внутри, а на меня выплескивала злость.