Ольга Егер - Черное-белые дни

— Милая, ну не переживай так! — приговаривал муж.

— Не переживай? — орала она. — Дайте мне нож! Я хочу показать ему, как мне сейчас приятно!

Как бы ее не успокаивали, она всю дорогу грозила супругу расправой, кастрацией и прочими жуткими делами. «Вот не думал, что она такая кровожадная!» — пробурчал папе Эрик, сидевший за рулем.

— Я не хочу замуж! Не хочу детей! В монастырь уйду! — как мантру повторяла младшая сестра, наблюдая за муками старшей.

В ближайшей к дому клинике Эмму сразу же увезли в родильное отделение, оставив всю семью дожидаться в приемном покое. Адам не находил себе места, меряя шагами коридор. Эрик пытался его успокоить, но получалось плохо, поэтому к делу по усмирению зятя подключился мистер Таунсенд. Однако, на все их уверения мужчина пугливо оглядывался по сторонам и тихо бубнил себе под нос: «Она меня точно убьет!». Женщины сидели за небольшим столиком и мастерили что-то из оберток от конфет.

— Что вы делаете? — заинтересовался Эрик.

— Нервы успокаиваем! Вам тоже было бы не плохо! — ответила ему Джулия, не отвлекаясь от занятия.

Вскоре бумажными поделками увлеклись не только мужчины, но и другие посетители клиники. А медсестры с удовольствием пожертвовали цветную бумагу для миленьких оригами, созданных семейством Таунсенд.

Эмма родила. Еще одного мальчика. Его как раз принесли матери, когда посетители пришли в палату, обступив кровать роженицы. Адам боялся подойти к супруге, грозившей ему совсем недавно разнообразными изуверствами. Но, кажется, сейчас ей было не до этого. Она глядела на крошку в своих руках и улыбалась.

— Как ты себя чувствуешь, родная? — спросил все таки Адам и пожалел об этом, когда встретился взглядом с женой, явно не забывшей об озвученных ранее обещаниях.

— Я тебя люблю! — напомнил он и выставил вперед себя Альфреда, любопытно разглядывающего сверток в маминых руках.

— Джули, — обратилась роженица к девушке. — Хочешь подержать?

— Давай его нам! — не дал опомниться ей Эрик, стоявший за спиной украинки и протянул руки вперед, подхватывая малыша.

Джули оказалась в объятиях Блайда, колышущего при этом ребенка. Она смотрела на крошечное беззащитное создание и чувствовала, как наворачиваются слезы на глаза.

— Я тоже такого хочу! — выдал у самого ее уха Эрик.

— Блайд, — улыбнулась девушка. — С твоим счастьем у тебя родится девочка! Она будет сводить тебя с ума требованиями купить куклу, помаду, побрынчать на твоей гитаре…

— Короче, будет полностью твоей копией! — рассмеялся парень, повеселив и остальных свидетелей их диалога.

— Да уж, вам бы действительно своего ребенка завести! — констатировала миссис Таунсенд и мечтательно закотила глаза. — Внучка, похожая на Эрика!

Парень тут же вернул младенца матери, но девушку так и не выпустил из объятий. Ей было хорошо и так уютно чувствовать себя частью его мира, его семьи, что Джули просто светилась от счастья, наверное, даже больше, чем Эмма.

Счастливые спокойные будни в семье музыканта достаточно резко закончились. Настало время возвращаться к работе, обратно в Лондон. Прощаться с Таунсендами было больно. Джулия чуть ли не рыдала, когда ее по очереди обнимали: мама, Анна, Альфред и Адам. Мистер Таунсенд обошел скромным кивком, но с сыном он все же обнялся, забыв о прошлых разногласиях, чему порадовались абсолютно все. Однако, после фразы, брошенной мамой Эрика: «Теперь ты часть нашей семьи!» — Джулия разревелась так, что Блайду пришлось ее успокаивать минут десять и подавать один платок за другим, которые тут же слюнявились и выбрасывались.

Серебристый мерседес въехал в столицу, когда Джулия удивила Эрика, попросив отвезти ее домой… Домой к Саре. Аргументировав это тем, что не хочет мешать личной жизни парня. Он чуть не выказал всю раздражительность по поводу ее «аргумента» разъехаться, но сцепил зубы, промолчал и развернул машину. Потом Блайд вернулся в пустую квартиру. Переступил порог, и ему стало так тошно от царящей здесь тишины. А стоило музыканту представить, что теперь всегда будет так скучно, захотелось что-нибудь сломать.

Джулия же украсила дом, готовясь ко встрече подруги. Сара как-то не особенно радовалась возвращению в родные стены. Она поставила сумку, села на диван и грустно поглядела на пирог, выпеченный украинкой.

— Почему такая мрачная? — удивилась подруга.

— Там, в пансионе, — заговорила бывшая модель и разрыдалась, примостив голову на коленях девушки. — Я познакомилась с одним парнем. Он был таким классным! Таким… Таким… Мы каждый вечер забирались на крышу и разговаривали. С ним я не чувствовала себя уродиной. С ним было так легко!..

— И что случилось? — затаив дыхание в предчувствии ответа, спросила Джулия.

— Сегодня утром я зашла в его палату. А его уже не было. Медсестра сказала, что Рональд… Он, — блондинка просто захлебывалась от слез, — умер. Его лечащий врач мне долго объяснял про какую-то жуткую болезнь. Так и не запомнила ее названия. Рон давно болел. А в пансионе просто проводил свои последние дни. Понимаешь? Он знал, что совсем скоро умрет. И улыбался! Выслушивал глупости, которые я ему рассказывала, успокаивал, болтал о всяких философских вещах, а сам готовился к смерти! Зачем он так со мной?

— Вряд ли он думал о смерти, — сказала Джулия, поглаживая длинные золотые локоны. — Возможно, смирился со всем и просто хотел прожить последние дни без страха. А с тобой, наверняка, забыл обо всем! Может, даже влюбился в тебя! Ты же у нас красавица!

Сара резко поднялась и уставилась на подругу. Она, как и Рон, считала ее красивой несмотря ни на шрам, ни на что-либо еще. Поэтому модель разревелась у девушки на груди.

— Тише! — приговаривала, успокаивая ее, Джулия. — Расскажи, как он выглядел?

— Я могу показать! — заявила блондинка, вытирая слезы и переведя дыхание. Она достала из сумки подаренный фотоаппарат и быстренько прощелкала все кадры, скопившиеся за время пребывания в пансионе. Украинка восхищалась сделанными снимками.

— Слушай! Да ты просто талант! Очень качественные фотки! А давай их покажем Гарольду. Он тебе что-нибудь подскажет, а, может, и посоветует выставку целую устроить! — удивлялась девушка и наконец посмотрела на улыбчивого парня на картинке. Он напомнил ей ангела. Джулия смотрела на воодушевленную Сару, рассказывающую об их первой встрече, о том, как Рон таскал спиртное из кухни, и понимала, что подруга действительно встретила своего защитника-спасителя…

В компании «Стоун херст» начался привычный рабочий день. В холле толпились девушки в надежде поглазеть на звезду, которая мрачной статуей прислонилась к стене около студии несколькими этажами выше, не желая спускаться вниз к своим поклонницам. Эрик так стоял уже двадцать минут и почему-то возвращаться на запись не хотел.

— Ты не выспался? — догадался Роберт, рассматривая серое лицо музыканта. — Джулия спать не давала?

Сальные намеки товарища раздражали до такой степени, что Эрик едва ли не вспылил, чуть не высказал, мол, не его, менеджера, это дело, знать, чем занимался он с подругой, но сказал совершенно другое:

— Она вчера от меня съехала, — признался он. Отчего-то просто тянуло поделиться хоть с кем-то пустотой, образовавшейся после ее ухода.

У Роберта больше не было вопросов, потому что он понял, как тяжело музыканту снова привыкать к одиночеству. И вдруг глаза Эрика сверкнули. Он смотрел куда-то за спину друга. Менеджер оглянулся — по коридору шли Джулия и Честер — а это вполне логичное объяснение изменению настроения музыканта!

Девушка не отводила взгляда от высокого брюнета и немного нервно улыбалась, наверное, не зная, как вести себя после вчерашнего «подвига».

— Привет! — поздоровалась она со всеми, но смотрела только на Эрика, — Мы можем с тобой поговорить?

Блайд кивнул, и они скрылись за дверью, ведущей к лестнице. Менеджеры только вздохнули с облегчением — ведь на этот раз им не придется быть свидетелями ссор или еще чего-нибудь этакого.

Поднявшись на свое любимое место, двое остановились. Парень прислонился к стене, развернувшись лицом к девушке. Она вела себя странно, пританцовывая, будто не могла стоять ровно.

— У меня есть к тебе предложение, — затараторила Джулия, глядя на его руки.